15 сентября 1982 года, на 102-е сутки вероломной агрессии против Ливана, израильские войска вошли в Бейрут, ранее покинутый отрядами Палестинского движения сопротивления. Захватив ливанскую столицу, оккупанты блокировали лагеря палестинских беженцев Сабра и Шатила, расположенные на южных окраинах города неподалеку от аэропорта. Утром 16 сентября 1982 года, как свидетельствуют очевидцы, в районе аэропорта появились люди в военной форме оливкового цвета без знаков различия. Их было около тысячи.

18 сентября мир узнал о кровавой расправе над мирными жителями Сабры и Шатилы.

«Нас было пятеро: мама, папа, брат, бабушка и я. Теперь осталась я одна».

Так начала свой рассказ 13-летняя девочка из Шатилы. Ее слова записал на пленку корреспондент американского агентства ЮПИ Джек Редден. Имя девочки не было названо — журналисты опасались за ее жизнь.

«Это произошло в четверг вечером. Мы с приятелем вышли из бомбоубежища на улицу, потому что нам не хватало воздуха. Там мы впервые увидели фалангистов и бросились обратно в убежище, чтобы предупредить об этом родных.

Потом мы все вновь поднялись наверх, вышли с белыми платками, выкрикивая: «Мы хотим мира». Но солдаты открыли стрельбу по мужчинам, дети и женщины начали кричать. Я убежала и спряталась в ванной. Они убили почти всех, кто был со мной. Потом они привели к моему дому схваченных в других местах женщин и детей. Я выглянула из окна, и один из них выстрелил в меня, а потом послал за мной одну из женщин. Я вышла вместе с ней. Было уже темно. Они направили на меня фонарики. Потом солдат велел мне сесть. «Ты палестинка?»— спросил он. «Да». — «Вы хотели заполучить весь Ливан», — сказал он и выругался. — «Нам вовсе не нужен Ливан, — ответила я. — Дайте нам уйти, и мы уйдем».

Моему двоюродному брату было девять месяцев. Он плакал. «Чего он орет? Мне надоел его голос», — сказал один из солдат и выстрелил в него. Я заплакала. Неожиданно появился мой дядя Фейсал. Солдаты хотели застрелить его, но я с мольбой бросилась к ним: «Не убивайте его, пожалуйста, вы убили всех моих родных, хоть его оставьте в живых, он ведь у нас немного помешанный: поет и разговаривает сам с собой». Солдаты оставили его в покое.

Всю ночь мы просидели на улице. В небе над лагерем постоянно вспыхивали осветительные ракеты.

Утром в лагере появились автопогрузчики. Солдаты приказали моему дяде Фейсалу помочь им перетаскивать трупы. Среди погибших он увидел свою мать.

Солдаты вывезли трупы из лагеря и уложили их в заранее вырытые ямы. Затем они согнали всех оставшихся в живых на стадион и приказали оставаться там до особого распоряжения. Когда они ушли, я и несколько моих друзей решили бежать. Мы увидели двухлетнего ребенка. Он, еще живой, лежал под трупом матери. Я вытащила его и завернула в одеяло. Я видела, как солдаты вернулись и начали стрелять в людей, оставшихся на стадионе. Некоторые из них тщетно пытались спастись бегством.

Я провела ночь на территории Американского университета. В воскресенье вечером я пошла в лагерь вместе с другими людьми, хотела найти кого-нибудь из своих родственников. Повсюду лежали трупы. Рядом с нашим домом я увидела дядю Фейсала: он был убит. Теперь я живу со своей тетей, но уже не в Шатиле. Что мне делать? У меня нет семьи. У меня нет будущего».

Еще одно свидетельство. Корреспондент агентства Франс Пресс в Бейруте Кароль Хаким рассказывает о том, что произошло в Шатиле, со слов 13-летнего мальчика.

«Мунир — палестинец. Его семья нашла приют в Ливане в 1948 году. В 60-х годах она оказалась в лагере Телль Заатар в Восточном Бейруте. Отец и один из братьев Мунира погибли в августе 1976 года, когда лагерь был фактически стерт с лица земли молодчиками из отрядов правохристианских сил. Остальные члены семьи перебрались в лагерь Ар-Рашидия, неподалеку от южноливанского города Тир. Однако в 1978 году после нападения Израиля на Южный Ливан они бежали оттуда и нашли приют в Шатиле.

В четверг 16 сентября Мунир был дома вместе с матерью, братьями и сестрами. Их дом находился неподалеку от южного входа в лагерь. Около часу дня на территории лагеря начали рваться снаряды, и жители укрылись в ближайшем убежище. Там уже собрались 9 семей, всего около 60 человек. Все знали, что в ночь со среды на четверг лагерь был окружен израильскими войсками. «Мы не особенно беспокоились, — вспоминает Мунир. — Мы считали, что израильские солдаты не войдут в лагерь, а если и войдут, то не причинят нам зла: ведь лагерь населен только мирными жителями — бойцы Палестинского движения сопротивления давно его покинули…» В 6 часов вечера взрывы снарядов прекратились, слышались лишь непрерывные пулеметные очереди. Понемногу стемнело. В 19.15 в лагере появились головорезы из отрядов правохристианской милиции. На правом плече у каждого из них было изображение кедра, на левом — круглая эмблема с надписями, которые Мунир не успел разобрать.

— Они приказали нам выйти из убежища, — рассказывал Мунир. — Над лагерем то и дело вспыхивали осветительные ракеты. Бандиты отвели женщин и детей в сторону, а мужчин выстроили вдоль стены и начали избивать металлическими прутьями. Спастись не удалось практически никому.

Сам Мунир, чудом оставшийся в живых, в тот вечер потерял всю свою семью».

27 сентября 1982 года парижская газета «Матэн» опубликовала рассказ жительницы Шатилы по имени Лейла. 16 сентября в ее дом ворвались вооруженные люди. «Всем на улицу! — приказали они. — Если у вас есть грудные дети, возьмите их с собой». Угрожая оружием, они отводили мужчин и юношей в одну сторону, женщин и детей — в другую. По словам Лейлы, эти люди принадлежали к отрядам так называемой «армии свободного Ливана», возглавляемой известным головорезом майором Хаддадом. Кроме них, Лейла видела на улицах лагеря израильских солдат и бойцов из формирований фалангистов.

Все произошло в считанные секунды. Отойдя на несколько шагов, убийцы вскинули автоматы и открыли огонь по безоружным людям.

Мужчины и юноши (среди них муж и два сына Лейлы) были убиты все до одного. «Я видела женщину с младенцем на руках, — рассказывала Лейла. — Ее убили, а ребенок чудом остался жив. Один из людей Хаддада сказал: «Его надо прикончить», и тут же задушил его собственными руками.

Трагедия Бейрута, который еще недавно называли «жемчужиной Средиземноморья», — на совести израильских сионистов и их американских покровителей