полумрак и слушать мертвую тишину. По полу уже растекается вечерний холодок… Осень
24
пришла… Скоро зима. На земли AVRG зима приходит быстро и остается почти на весь год. Я вдруг
вспомнил, что граница ледника довольно близко. Он подошел к Шаттенбергу, а сейчас медленно
отступает, оставляя за собой обломки скал и глыбы камней самых причудливых очертаний. В
окрестностях города, после продолжительного оледенения, растут только мхи. Зато они изобилуют
разнообразием видов и красок. В Хантэрхайме мхи росли только на прогалинах, протопленных
скингерами… Когда мы ликвидировали этих тварей, я смотрел, как снег заметает “скингеровские
лужайки”, не оставляя и следа. Он не пощадил и наших следов. Снег забрал весь север –
несходящий снег, прессуемый в лед давлением времени. Они забрали север… Долго мы за него
бились… Ледник врезался мне в память, как шрам, который бледнеет с годами, но постоянно ноет,
не давая забыть о нем. Это грубый рубец в сознании, на который постоянно натыкаются мысли.
Ледник – великая, холодная сила, как будто обладающая волей – движимая стремлением подавлять,
покорять, уничтожать… суровый и жестокий север…
Август на исходе, и меня уже начинает бить дрожь. Скоро ударят заморозки – ударят резко и со
всей силы. Моя форма не рассчитана на длительное пребывание на морозе. Основная функция
термоизолятора – прятать меня от термоискателей врага. Скоро поднимется ледяной ветер, и все
здесь погребет снег… Ничего, в Шаттенберге не так уж холодно – и не к такому морозу привык. А
вот Ивартэн – это морозилка…
Не отпускает меня ледник – вернусь и, скорей всего, там и останусь… Хорошо, что Штрауб не
успел вышибить из меня мерзлый дух. Солнце прогревает его территории, разгоняет снега
ручьями… Там растут темные, густые синие ельники… Лес вообще плохо приживается, хоть и
адаптирован – отторгается постоянно. Мхи приспособились куда лучше – их даже корректировать
не нужно. Но как-никак – на территориях Штрауба растет лес… Штрауб – наша жизнь…
Пока я отрешенно рассматривал противоположную стену, мой браслет засек термоактивность
на грани восприятия. Интересно…
В темном дверном проеме застыла высокая, гордая фигура “защитника”: его глаза блекло, еле
заметно, светятся то ли белым, то ли голубым светом. Есть в этом что-то зловещее. Нет –
неверно… Стереотипы подавляют объективное восприятие окружающего, а аналогии
контролируют непредвзятость. Это как служба внутренней безопасности – без нее никак, но и на
нее должна быть управа.
– D40, у меня термоактивность…
– Это открытый огонь.
– Кто-то же его развел. Здесь нет горючих материалов, и самовозгорание невозможно. А браслет
не показывает больше ничего. Может, после взрыва?..
– Нет, это не сбой. Тот, кто развел костер, – вне зоны восприятия или защищен.
– Сейчас проверим…
Бреду за “защитником” – подходим к месту, откуда исходит сигнал. Стемнело окончательно, но
фонари мы не зажигаем. В прозрачном воздухе мерцает Большая Медведица. Вдали взвивается в
небо зарево прожекторов.
Где-то здесь… Ментальной активности нет, термоискатель указывает только на огонь… Вряд ли
кто-то мог уйти, не затушив костер. Что-то тут не то… Панели на руках “защитника” отходят, он
готовит излучатели. Проверяем…
– S9, есть визуальный контакт.
Действительно, в пустом окне подрагивает оранжевый свет. Забрались на первый уровень
строения на другой стороне улицы, встали возле широкого окна: пустые глазницы двух зданий в
упор смотрят друг на друга, создавая ощущение немого напряженного противостояния. Отсюда
просматривается комната и часть темного коридора за отключенными дверями. Трое офицеров в
черных шинелях сидят на полу возле небольшого костра… Сфокусировал прицел на освещенном
окне… На ментальную активность излучатель не наводится. Люди совершенно неподвижны –
словно уснули, дожидаясь ужина. Над костром установлена спица от статичного монитора – на нее
нанизана… колбаса! Палец на спуске чуть дрогнул… надо быть осторожнее.
Колбаса уже покрылась поджаристой корочкой, над ней клубится чадный дымок – подгорает…
Надо сосредоточиться. Трое людей – офицеры S7 или S9… черные шинели… Они из службы
25
внутренней безопасности… Говорят, что уйти от людей службы внутренней безопасности могут
лишь такие же нелюди, как они, но я-то прекрасно знаю, что это не так. Черт, ничего толком не
видно. Никакого освещения, кроме дрожащего неровного света огня… На стенах – огромные,
черные тени. Офицеры как бы проваливаются спинами в эти тени. Мои уставшие мозги все это
сбивает с толку. Их излучатели не активны, но оружие заряжено и на ждущем режиме. Если нас
засекли, то уже давно… Значит, ждали – наблюдают. Они для меня открыты – подпускают…
Костер на мгновение вспыхнул, пламя поднялось, озарило лица людей… Одно мгновение, но
мне достаточно, чтобы понять, что с ними что-то не так…
Колбаса подгорает – чадит!.. Ветерок уже доносит до меня ее запах…
– S9, убери палец со спуска. Нет ментальной активности. Термоискатель не распознает людей.
На них нет защиты.
Я усилием воли отогнал мысли о колбасе и присмотрелся к этому офицерскому собранию
повнимательнее.
– Раз они не регистрируются, значит, наши системы дают сбои.
– Нет.
– Тогда получается, что они в глубокой коме.
В подтверждение моему скепсису, один из них поднялся и подошел к окну, положив руки на
узкий подоконник. Он нас не видит, но смотрит, будто мы на свету прямо перед ним… Точно,
офицер из службы внутренней безопасности… только его шинель…
– Постой-ка… На них черные шинели союзников…
– Да, S9, это парадная форма офицеров подземных штурмовых отрядов RSSR начала войны.
– Может, уцелел кто…
– Видишь “звезду”? Награда полковника Коршунова – он погиб еще до Пересмотра Задач. Они
из первого поколения.
– Хладнокровные… Но первое поколение уничтожили очень давно.
– Значит не всех.
– Ты уверен?
– Полностью. Они могут регулировать частоту сигналов мысленного фона и температуру тела.
– Твари… Скрываются…
– Им известно, что мы рядом.
– Они ждут… Частота разрядов настолько низкая, что мы не можем выделить сигнал… Эти
твари просто не способны быстро ориентироваться в таком состоянии.
– В мою память не заложено практически никакой информации о первом поколении.
– В мою тоже – ну и хрен с ней.
Смотрю, как подгорает колбаса – еще немного и обуглится…
Колбаса чернеет… D40, видимо, обдумывает дальнейшие действия. Он, кажется, пытается
установить связь… Есть сигнал – тварь пробуждается, а я навожусь и спускаю тонкий луч… Перед
мысленным взором в ореоле света парит кусок колбасы. Стреляю автоматически и не могу думать
ни о чем, кроме колбасы. Я снайпер.
Пока три тела, накренившись, медленно заваливались на пол, я рванул в окно. “Защитник”
перехватил меня со спины, и я свалился на него уже с подоконника. Ничего не понимаю. D40
повалил меня на спину…
– Ты не установил точное количество целей. Они не регистрируются – там могут быть другие.
Переходим.
Лежу на полу под подоконником. D40 пригнулся и придерживает меня за плечо.
– Они ждали, теперь будут защищаться. Понял, S9?
Я кивнул. Перед глазами поплыло. D40 меня отпустил, и… Я не успел проанализировать, что
сделал. Видимо, я двигался с бешеной скоростью – сам такого от себя не ожидал. Перепрыгиваю
через подоконник, бегу через улицу, едва опершись на руку, влетаю в оконный проем…
Я в комнате… Перешагиваю труп с аккуратно прижженным отверстием во лбу, хватаю
раскаленную спицу… Срываю с нее колбасу… впиваюсь в нее зубами… отрываю и глотаю кусок…
26
Свет костра перебивается… Труп сжимает руку на спуске… Чертовы твари! “Защитник” спускает