Под конец последнего срока отсидки Занозе и на зоне было, в общем-то, нехреново, но хотелось чего-то новенького, освоить новые сферы деятельности, так сказать. От свободы еще никто не отказывался, да и в падлу уже было Занозе одни только зековские и ментовские рожи созерцать изо дня в день, хотелось и с честными фраерами пообщаться…

.. А сейчас-то уж вообще грех жаловаться! В свои сорок Заноза, он же Зензубель, имеет уже двадцать лет отсидки, корону вора в законе и свой московский муниципальный район, напичканный криминалом и серым бизнесом, от которых как от миленьких регулярно поступает положенная такса. А попробовали бы не отстегнуть! Любишь воровать, люби и делиться! Сфера влияния Занозы совпадала с муниципальными границами Москвы для простоты общения и нахождения справедливости (при необходимости) со своими коллегами по криминалу, которые «ведут» уже свои соседние районы.

Каждый должен заниматься своим делом, криминальный рынок тоже надо регулировать, а то бардак будет, как и везде в России, должен же хоть кто-нибудь за порядком следить!.. Почему не Заноза? А учитывая, что у нас почти любой бизнес полукриминальный, работы — непочатый край! Конечно, не мешало бы и в верхах отрегулировать финансовые потоки, а то до черта черных денег неучтенных гуляет, еще больше — за кордон просто так уходит, даже за державу обидно, понимаешь! Но это потом как-нибудь, сейчас первоочередная задача — навести порядок сначала у себя. Заноза, вспомнив старичка-пижона и вчерашний визит, вдруг с раздражением подумал, что ненавидит незавершенные дела. Оказывается, здесь, у него под носом, такие бабки крутятся, и все — в обход кассы! Надо, блин, наводить порядок!

Вчера к Занозе приходил один странный посетитель, и эту встречу надо теперь проработать как следует. Можно было бы назвать его, посетителя, глуповатым, если бы не большой жизненный опыт Занозы. Таких дурачков Заноза научился в какой-то мере уважать, даже любить по-своему, так как такая категория людей давала определенную, и немалую, часть дохода.

Визитером был высокий худощавый старикашка, чистенький такой, одетый в дорогой, хотя и не по последней моде, черный костюм, в лакированных ботинках с длинными носами. Ишь ты, пижонистый какой, подумал с внутренней улыбкой, но внешне вполне серьезный Заноза, по-светски показывая рукой на кресло:

— Присаживайтесь! Слушаю вас.

Старикашка держался уверенно, с достоинством. Шестидесятилетний житель контролируемого Занозой района, ныне пенсионер Свиридов Федор Иванович, пришел к Занозе за справедливостью. До пенсии Федор Иванович работал главным инженером ФГУПа «Медприборстрой». Когда директор предприятия, Донской Дмитрий Иванович, начал перестройку и ускорение роста своего благосостояния, а точнее, приступил к реализации криминальной схемы добычи денег, Федор Иванович стал его правой рукой. Не сразу, правда. Это были долгие вечера, на которых Дмитрий Иванович убеждал, доказывал, отвечал на вопросы. Бывало, что и раздражался, и орал. Ругались иногда — будь здоров, до хрипоты! Уж больно дотошным оказался Федор Иванович. Как ему не хотелось на старости лет ввязываться во всякие там авантюрные истории, рисковать своим благополучием! Учитывая десятилетний стаж их совместной работы, и откровенность, и горячность были с обеих сторон позволительны, оба Иваныча хорошо понимали друг друга и могли друг на друга положиться. И Федор Иванович в конце концов сдался. И действительно, почему нет? Чего терять? Жить осталось не так много, надо смотреть правде в глаза. А здесь жизнь подбрасывает шанс пожить в свое удовольствие, насколько это возможно в его возрасте, подбросить' деньжат своим многочисленным родственникам, которым их вечно не хватает. Несмотря на то что последние лет пять благосостояние его сильно возросло, все же, видя, как буквально на пустом месте поднялись его друзья и знакомые после горбачевско-ельцинских реформ, Свиридов чувствовал нечто вроде дискомфорта, как будто его обделили. Накопленная за долгие годы и хранящаяся в сберкассе огромная по социалистическим временам сумма обнулилась. Федор Иванович, правда, потом довольно быстро компенсировал потерянное, но чувство несправедливости и холодное возмущение остались.

Позже, когда гениальная схема Донского заработала, мало-помалу Федор Иванович начал чувствовать себя человеком. Сделал капитальный ремонт на даче, построил сауну с бассейном. Поменял квартиру, машину, наладил детям и внукам все жизненные процессы путем, что называется, целевого денежного вливания.

У Свиридова, по сути, было все, учитывая его относительно скромные запросы. Сердечко, правда, пошаливало, но после удачно проведенной операции аортокоронарного шунтирования проблема практически была снята, сердце уже не беспокоило. Последующие процедуры очищения крови и всего организма, плюс рациональное питание с пищевыми добавками прибавили Федору Ивановичу бодрости, уверенности в себе и любви к жизни.

Свиридов, в принципе, был благодарен за свое положение Донскому. Но когда тот ясно дал понять, что после наступления пенсионного возраста держать его на работе не собирается, Федор Иванович был в шоке. Он чувствовал себя энергичным, перспективным, знал все ходы и выходы по работе как свои пять пальцев и уж никак не собирался на пенсию в шестьдесят лет. С какой стати? Чувствовал он себя значительно лучше, чем в пятьдесят. На работе торчал раз в пять дольше, чем шеф. Он был практически незаменим! Дмитрий Иванович, правда, предложил остаться консультантом с доходом в сто тысяч евро в год, но это копейки по сравнению с тем, что Свиридов мог бы заработать на своей работе, на своем законном рабочем месте. Федор Иванович согласился, конечно — что ж делать? — но был очень недоволен. Своим решением отправить главного инженера на заслуженный отдых Донской обидел его до глубины души. Решение созрело, и Свиридов ни минуты не колебался, попросив своего зятя, который в прошлом заведовал несколькими десятками игровых автоматов, а сейчас занимался распространением полулегальных пищевых продуктов, свести его с хозяином района, вором в законе Занозой…

— Здесь такая история. Без вашей помощи не обойтись. Меня кидают на крупную сумму денег, и нормальными методами добиться справедливости невозможно, — начал излагать Свиридов, прикидывая в уме логическую цепочку событий и доводов.

Заноза удивленно вскинул брови:

— Это вы что же, решили, что я действую ненормальными методами? Это что же, получается, вы мои методы заранее не уважаете, что ли? Презираете, значит?

Заноза откинулся на спинку кресла, сверля взглядом посетителя. Он не чувствовал ни раздражения, ни обиды. Просто здесь нужно было чуток надавить на собеседника, дать ему почувствовать себя неловко, пусть фильтрует базар, уважает, раз пришел за помощью. Он еще не знает, в какой капкан попал, даже еще не открыв рот. Не знает, что такое пятая, или какая там по счету, власть. Всего лишь изъявив желание пообщаться с Занозой, Свиридов уже оказался в руках этой власти, и ему даже не нужно было ничего говорить, Заноза мог теперь по своим каналам разузнать, в чем состоит проблема, и принять решение, исходя уже из своих интересов. Поэтому он не боялся спугнуть собеседника, даже если Свиридов передумает и уйдет, ему же дороже это и обойдется. К тому же Заноза был великолепным психологом: он, едва взглянув на посетителя, знал, с кем имеет дело, как с ним можно и должно разговаривать, уже не говоря о том, что получил и внимательно изучил досье на Свиридова от одного из своих многочисленных «внештатных сотрудников».

— Похоже, ты не понимаешь, дружок, с кем разговариваешь, — продолжил воспитательный процесс Заноза, прищурив левый глаз, — а за слова свои нужно отвечать… Отвечать!

При артистично жестко произнесенном последнем слове Заноза резко подался вперед к машинально отпрянувшему Свиридову. Заноза умышленно перешел на «ты», несмотря на почтенный возраст посетителя. Испытанный приемчик, направленный на то, чтобы принизить собеседника, поставить его в худшие условия.