Вода оказалась слегка прохладной, и она решила купаться. Эта скачка по пыльным дорогам порядком утомила, и плаванье в озере пойдет на пользу. Поэтому вернувшись к вещам — принялась раздеваться, складывая вещи поверх седла. Амулет она сняла давно, луна и звезды на небе сверкали так ярко, что слепили глаза. Сняв с себя все, пошла в воду.

Когда Гриесс вернулся с дровами, она уже вовсю плескалась и плавала. Сложив дрова горкой, он достал свою накидку из меха одока и расстелил ее возле будущего костра. Потом разделся и тоже пошел к озеру.

Мара была в воде, одна голова выглядывала, когда Гриесс подошел к краю берега. В руке он держал какую-то емкость, которую он оставил на песке, а сам вступил в зеркальную гладь озера, придерживаясь лунной дорожки. Ветер к этому времени совсем утих, вода не шевелилась, полный штиль и тишина. Он не смотрел на Мару, его взгляд был прикован к желтому диску луны, он наслаждался ее светом так, как мы нежимся в лучах солнца. А она…,она не могла отвести глаз от него. Освещенная светом луны его обнаженная фигура непроизвольно притягивала к себе ее взгляд. Волосы он распустил, и они стекали по плечам мягкими волнами доставая кончиками до нижнего края лопаток. Кожа была на теле абсолютно гладкой, ни единой волосинки." Как жаль, что он вампир! — с досадой подумала девушка, — или среди людей такое совершенство в принципе невозможно?".Она печально вздохнула, но глаз с него не свела. Но Гриесс быстро развеял это очарование совершенством — между губ мелькнули клыки, ногти трансформировались в когти, а глаза вспыхнули звериной злобой. С разбега он нырнул в озеро. Разочарованная Мара шлепнула ладонью по воде от досады. Умеет он все портить в самый неподходящий момент!.Решив что накупалась, пошла к берегу.

Выйдя, она обернулась, но его головы не было нигде видно." На сколько же он может задерживать дыхание?" — спросила сама себя и пошла к вещам. Нагревшийся за день песок уже успел остыть и, ступая по нему босыми ногами, она зябко ежилась. Подойдя к расстеленной накидке улыбнулась — какая забота!.Метнула на дрова маленький файербол и огонь весело затрещал, пожирая сухие ветки. Одев штаны и рубашку, Мара села на накидку и принялась сушить волосы. Обернувшись, посмотрела на озеро и увидела далеко плывущего Гриесса, он двигался точно по лунной дороге, как будто собирался до нее доплыть.

До луны доплывать он не собирался, просто решил заплыть подальше. Его атаковали русалки, они желали доставить удовольствие его высочеству. А высочество отшучивалось и не желало удовольствий. Потом они ему надоели и пришлось рявкнуть; напуганные русалки уплыли от него подальше. Улыбнувшись своим мыслям, он поплыл назад.

Закончив с волосами, Мара решила поужинать. Достала из сумок провизию, кувшин с сидром, она принялась за еду. Но холодная ветчина не доставляла должного удовольствия, поэтому решила поджарить ее над костром. Пока выбирала подходящие веточки, пока нарезала ветчину и нанизывала ее, из воды вышел Гриесс. Молча натянул штаны и уселся на песок, скрестив ноги, прямо напротив Мары, их разделял горящий огонь. Не обращая внимания на девушку, он занялся сушкой волос. Тщательно прочесывал их костяным гребнем, бросая в костер выпавшие волоски.

Зрелище, представшее перед глазами, заставило ее позабыть про ветчину, жарящуюся на костре, и неотрывно наблюдать за процессом. Гриесс заметил ее интерес, и искоса глядя на нее сквозь пряди волос, сказал:

— Кажется, у тебя что-то горит.

Ой! — воскликнула она и поспешно убрала ветчину от огня, но поздно, кусок сгорел и пришлось его кинуть в костер и нанизать новый.

— Ты их чем-то особенным моешь? — вопрос сам сорвался с языка.

— Ты про волосы?

Мара кивнула.

— Бальзамом. Понимаешь ли, мой братец Анхель очень увлечен наукой, особенно травами и зельями. Ему очень нравится моя грива, и специально для нее он и сделал бальзам. Когда он заканчивается, то заказываю у ближайшего аптекаря, только весь рецепт не даю, только часть. Потом сам смешиваю. Аптекари народ любопытный, обязательно захотят сами опробовать. А кто знает как он на людей действует?

Гриесс закончил сушить волосы, завязал их в хвост и поднялся. Надев рубаху, направился в сторону леса.

— Куда это ты? — спросила Мара, держа в обеих руках кувшин с сидром, и собираясь сделать глоток.

— В лес, набрать веток на постель. Не спать же на песке. Ты же не пустишь к себе под накидку, — в его голосе звучала издевка.

— Конечно не пущу! Еще чего! И потом, мне кажется, что толку от тебя в холодную ночь мало. Я права? — в каком тоне был вопрос, в таком прозвучал и ответ.

— Смотря что ты подразумеваешь под толком! — резко бросил он и пошел в лес.

Мара успела закончить с ужином, подкинуть дров в костер и удобно устроиться на накидке, когда вернулся Гриесс. Он принес большую охапку елового лапника и принялся сооружать из него постель. Сапог не одевал, ходил босиком. Подперев голову рукой, Мара поинтересовалась с долей иронии в голосе:

— Не холодно?

— Нет. Я не так реагирую на холод и тепло, как ты. И в общем ты права, если просто лежать, то рядом со мной не согреешься. А вот если не просто — то очень даже возможно! — произнес в ответ Гриесс и растянулся на своем хвойном ложе.

— Избавь меня от этих пошлых намеков, — спокойно сказала она и с уверенностью добавила, — Ничего у тебя не получится.

И отвернулась от костра, поудобнее устраиваясь для сна. Усмешку Гриесса она не увидела.

Ночь прошла спокойно. На рассвете Мару разбудил шум, доносившийся из леса. Она потянулась к оружию и взглянула на вампира. Но тот уже был на ногах и сделав успокаивающий жест, сказал:

— Это Алод вернулся. Пойду одену на него амулет, а то перепугает своим видом и коня твоего, и тебя.

И нагнулся к вещам в поисках сережки.

— Он так ужасен? — поинтересовалась Мара.

— Для кого как. Для меня — просто прекрасен.

И он направился к тому месту, откуда раздавался шум.

Мара рассеянно смотрела ему вслед и размышляла над вопросом — поспать еще или вставать? Вернувшийся Гриесс спросил о том же:

— Спим или встаем? В общем еще рано.

— Я бы поспала, — ответила она и, повернувшись на бок, закрыла глаза.

Он ложиться не стал. Сходил еще за дровами, развел костер, бросив на ветки сгусток черного пламени. Потом из лапника, служившего ему постелью, построил шалаш и укрылся в его тени от восходящего солнца.

Проснулась Мара когда солнце поднялось достаточно высоко. Выругав себя, она встала, потянулась и посмотрела на Гриесса. Из елового шалаша выглядывали только ноги, остальное находилось в тени.

— Ты спишь? — негромко спросила она.

— Нет, уже нет. Встаем? — раздалось в ответ.

— Да, быстро завтракаю и в путь. Нам еще ехать и ехать.

Пока Мара доедала остатки вчерашнего ужина, он собрал вещи, оседлал коней, обулся и оделся, потушил костер и стоял, держа коней в поводу, всем своим видом показывая, что он готов ехать. Это раздражало. Она встала, на ходу допивая остатки сидра. Забрала у него повод своего коня и села в седло. Ему же пришлось вытряхивать накидку и укладывать ее к вещам. Теперь уже Мара демонстрировала готовность ехать. Но его это, явно, не раздражало, во всяком случае действий своих он не ускорил.

"Подсыпать в душу яд, всегда он рад.

Всего за час прочтёт он вас."

Король и Шут — Танец злобного гения

Через двое суток они достигли границы с Лурдией. Здесь, на границе, дежурили не только обычные солдаты, но еще и маг. Из молодых, студент старшего курса, такая практика была у всех боевых магов.

Гриесс гадко ухмылялся и молчал. Внешне он выглядел как человек, а вот аура — высшего вампира. Маг как раз для этого и дежурил здесь, проверял ауры. Подъехав совсем близко к посту, Мара рассмотрела в надвигающихся сумерках, бледное, как полотно, лицо мага и его широко открытые глаза. Она спешилась, и отвела мага в сторону.