Мать Радислава была беспробудной пьяницей, и давно была лишена родительских прав. Она жила в соседней деревне, недалеко от нашего города. До семи лет он воспитывался у нее, пока была жива бабушка, а когда та умерла, Родьку поместили в детдом, так как матери не было до него никакого дела.

Своего отца он никогда не знал, а мать отказывалась назвать даже его имя, дав Родьке отчество своего деда, поэтому считалось, что Радислав «нагулянный». Любви к матери ему это не прибавило, но он все же иногда приезжал ее проведать, каждый раз натыкаясь на толпу пьяниц в доме и неизменную грубость от матери. Хотя деньги, которые давал, она всегда брала, и даже могла иногда назвать «сыночком». Думаю, что ради таких моментов он и ездил туда.

К сожалению, все это, конечно, безумно грустно. Я, по крайней мере, точно знаю, что была любимым ребенком, просто так судьба сложилась, а ему приходится всю жизнь носить груз нежеланного чада в душе. Зато о своей бабушке Родька отзывался очень хорошо, и часто навещал ее могилу.

Я села обратно на табуретку, и тяжело вздохнула.

— Ты там справился? Как все прошло? — поинтересовалась я.

— Да нормально все, схоронил. Алкашей из д — дома повыгонял и опечатали его. Через пол года смогу вступить в права наследства, т — только зачем мне этот дом? — произнес он, потянувшись к пирожному.

— Ну, продашь, — предложила я и, перехватив его руку, отняла пирожное. — Подожди, я первая.

Он удивленно на меня посмотрел и улыбнулся.

— Жадина.

— Угу, — кивнула я, и откусила лакомство. Боже как вкусно! Нежнейшее пирожное будто таяло во рту, что я аж прикрыла глазки. Молодец продавщица, такую вкуснотищу мне продала. Родька, увидев мою реакцию, тоже взял одно и мигом отправил его себе в рот.

— М — м-м — м! — довольно потянул он, и продолжил: — Мартин, ну кто купит д — дом в маленькой деревеньке, да к тому же в т — таком ужасном состоянии?

— Ну, мало ли, — пожала я плечами, все еще дожевывая необычное лакомство.

— Ладно, хватит о г — грустном. Расскажи лучше, какие у тебя дела? Чем з — занималась?

— Э — э-э… — на ум сразу пришла серебряная штуковина, красная кошка, кусачие цветы и исчезающие мужчины. — Да ни чем. Дома сидела, рисовала.

— О, покажи что н — нового нарисовала, — попросил Родька, а я пожалела, что изображение Рыжей девушки пропало, ему бы понравилось.

Мы направились в зал и я по — быстрому распихала постельное белье по своим местам, ни капли не покраснев, Родька знает про этот мой недостаток. Я достала рисунки, подумав, что сегодня нужно будет изобразить красную кошку, она очень хорошо впишется в мой «альбом странностей».

Родька, тем временем, рассматривал две мои последние работы, при взгляде на лютика, у него не возникло вопросов, он лишь похвалил иллюзорную живость зверька, а вот взяв в руки рисунок с мужчинами, он нахмурился и спросил:

— Кто это?

Я пожала плечами.

— Они н — настоящие? — снова задал он вопрос.

— Да.

— Зачем ты их нарисовала? — не унимался он.

— Не знаю, они показались мне жуткими, — объяснила я, и Родька мне не поверил.

— Мартин, у тебя все в порядке? — поинтересовался он, отложив рисунки, и хмуро заглянув в глаза. На этот раз я отвела взгляд.

— А почему что‑то должно быть не в порядке? — скорчила изумленное лицо. — Все просто отлично. У меня еще один рисунок был, жаль только он пропал, затерялся где‑то, найду, обязательно покажу, тебе понравится, я думаю.

— Даже не с — сомневаюсь, — расслабился он и откинулся на спинку дивана.

Весь вечер пока я вырисовывала огромного кота, мы провели в разговорах. Родька рассказывал мне всякие истории про свои тренировки и казусы во время соревнований, которые я обожала слушать, засыпая его расспросами. Иногда создавалось впечатление, что у них не команда, а семья.

Я, если честно, только радовалась, что Радислав сегодня болтал без умолку, раньше я за ним такого не замечала, обычно я выполняла роль словоохотливого товарища, «который говорит много и в основном не по делу». Но такой Родька мне нравился даже больше.

Уже ночью, я закончила рисунок, изобразив кошку в сидячем положении, смотрящую на меня внимательным взглядом.

Под похвалы друга сложила рисунок к остальным, думая, что Карру уже давно пора появиться. Я рассказала Родьке про свою дружбу с птицей, но он не поверил и сказал, что я все выдумала, а Карр как назло не прилетал. И даже мои доводы про синюю ленту у него на лапке не возымели действия.

— Ладно, если он прилетит, я его сфотаю и покажу тебе, — доказывала я правдивость своих слов, когда Родька уже обувался.

— Хорошо, д — договорились, — улыбнулся он, — телефон свой на з — зарядку поставь, а то фотать нечем будет.

— Поставлю, поставлю, — пробубнила я, открывая дверь.

— Пока, — бросил Радислав и вышел в подъезд, уже когда он почти что скрылся из вида, я окликнула его.

— Родь, я тоже по тебе прям соскучилась.

В ответ я услышала веселый смех.

После ухода Родьки, я так и не дождалась прилета Карра, и уже начала беспокоиться, но предположив, что он, скорее всего, занят своими повседневными птичьими делами, угомонилась.

Не придумав себе более полезного занятия, завалилась в ванне с книжкой, и до двух часов ночи читала захватывающий роман, хоть и любовный, но очень душевный, на последних строчках даже умудрилась всплакнуть.

Да, как в этих книжках все удачно складывается, если конечно, автор не шизик, а то у меня часто неугодные книжки в мусорное ведро улетают, не терплю бредятину в чтиве для отдыха. Но сегодня мне повезло, по этому спать я легла со светлыми мыслями про могучего горца — шотландца, который приедет и заберет меня с собой.

С утра я проснулась в приподнятом настроении, хоть и спала опять без снов. Но проклевывающееся солнышко еще больше обрадовало меня. Поэтому, быстренько соблюдя утреннюю гигиену, наскоро перекусив и, выполнив свой ритуал с кружкой кофе на балконе, я включила ноутбук в предвкушении попробовать новый USB — модем. Естественно, я сгорала от любопытства и безызвестности про генерала Б., который закрыл своего внука в психушку, если верить газетной заметке, которую в данный момент вытащила из рюкзака, и внимательно разглядывала.

К счастью интернет сбоев не давал, и я пообещала себе впредь не спать с буком. Первое что набрала в «гугле», это: «генерал Б. 1937».

Высветилось по большей части, разнообразная информация про 1937 год и множество генералов. Поиск информации занял около получаса, прежде чем заметила упоминание о нужном генерале. Там кстати, была и отксеренная версия газеты, которую я нашла и краткая характеристика генерала Бухарского, с перечнем его многочисленных наград.

Тогда я набрала в поисковике «генерал Бухарский». Интернет мне выдал не много страниц, но интересующая меня тема про его внука, все же была.

Какое‑то издательство, предположительно научно — популярное, а не газетное (судя по количеству лирики и отступлений), разместило данные из психиатрической клиники, в которой лежал внук генерала, с полным отчетом о наблюдении снов пациента Владимира Бухарского. Именно так звали мальчика.

Отчет состоял из двух недель непрерывного «опыта» над объектом. Меня передернуло от столь хладнокровного обращения с Владимиром, но очень заинтересовало содержание самого отчета. Там был подробно описан каждый день наблюдений, в том числе и со слов самого «объекта».

Он рассказывал, где бывал и что видел, объяснял появление царапин и укусов, тем, что каждую ночь он просыпается в лесу, там у него много друзей и другая жизнь, там его называют «Ловкач», и время течет намного медленнее, чем здесь. Ссадины он объяснял тем, что Владимиру приходится иногда сражаться с разбушевавшимися животными, в том лесу их великое множество. И еще, было отмечено, что Владимир проявлял бурную агрессию, каждый раз, когда его пробуждали ото сна, поэтому испытуемого приходилось привязывать к кушетке, для возможности проводить диалоги.