Нельзя сказать, что ныне жизнь стала много лучше, чем до войны. В некоторых областях до сих пор не стихают мятежи, слышится звон оружия и запах огня. В частности, в тех провинциях, в коих до объединения было отменено сословное разделение, — республики Маили, Ренсвитт и Шанор. Там оппозиция ещё огрызается, нескоро люди сложат оружие. Но все же, настанет время, когда Империя будет сильна именно своим единством.

Но я ушла далеко от того, о чем хотела рассказать. Империя широка. Её просторы необъятны, и каждая провинция красива по — своему. Замок Багленд находится на окраине герцогства, ближе к центру ландшафт бугрится пологими холмами, наш же путь пролегал, в основном, по лесу Дулеона. Казалось бы, и смотреть не на что, однако я поистине наслаждалась путешествием. Каждый день сулил открытия и чудеса: впервые увиденные вживую лесные звери, удивительной высоты деревья и звуки, невероятно разнообразные, никогда не стихающие звуки!

Наверное, пройди путешествие по плану: в карете и с ночевкой на постоялых дворах — я бы никогда не узнала, что мир вокруг не ограничивается учебными комнатами, вышивкой и музицированием. Мне стыдно, ужасно стыдно за собственные мысли, но я просто не могла не порадоваться тайком, что судьба повернулась именно так.

Аарон с понимающей, снисходительной усмешкой наблюдал за моими бесконечными ахами, а однажды — помог приманить смелую белочку, так что она ела орехи с моей руки. А Ирра… она, кажется, совсем не замечала волшебного мира вокруг нас, отвлекаясь от своих тяжелых дум только для того, чтобы в очередной раз сцепиться языками с нашим охранником. Я несколько раз пыталась обратить её внимание на что‑то необычное, но удостаивалась лишь рассеянного или недоумевающего — и что я нашла в этом цветочке? — взгляда. Нет, я понимаю, что она тоже оказалась в непростой ситуации и сейчас ищет выход из неё, однако отвлечься, посмотреть по сторонам это не мешает.

В общем, первая неделя нашего похода прошла спокойно, если не принимать во внимание частые ссоры Ирры и Аарона. Я практически избавилась от нехорошей, чисто женской симпатии к охраннику, а вот моя спутница на него реагировала странно. Постоянно цеплялась к его словам, спорила до хрипоты по малейшему поводу и всячески демонстрировала свой тяжелый характер. Мужчина же отвечал ровно, лишь поддевал иногда, не скатываясь до откровенного хамства. Я, честно говоря, принимала его сторону, но внешне держалась нейтрально. Впрочем, меня никто и не брал в расчет, и мнения моего не спрашивал.

Все это время мы избегали заглядывать в города, лишь Аарон пару раз отлучался за провизией и новостями. Разбойники также не спешили грозить оружием, так что я расслабилась и позволила себе наслаждаться путешествием, доверившись охране.

Сегодня мы, как всегда, встали лагерем за час до заката, чтобы успеть поужинать до захода солнца. Кашеварила я, поскольку Ирра кулинарным талантом, мягко говоря, не блистала, Аарон занимался костром и организацией ночлега, а у меня получались на диво вкусные похлебки и рагу. Все благодаря частым и интересным урокам нашей поварихи в пансионе, которая любила повторять про зависимость мужниной щедрости от его же сытости. Леди Ивонн не возражала, если кому‑то из воспитанниц захочется постичь эту науку, а мне было в радость общение с доброй и мудрой женщиной.

Как я уже говорила, Аарон, подхватив маленький топорик, ушел за дровами, а задумчивая и отчего‑то мрачноватая Ирра подсела ко мне. Она понемногу, каждый вечер, разговорами узнавала у меня про наш мир, законы и историю. Только наедине со мной она решалась задавать вопросы, не желая раскрывать свою тайну охраннику, а в скользких ситуациях мастерски юлила. Её решение я уважала и тоже внимательно следила за собственным языком, чтобы ненароком что‑то не сболтнуть.

Ирра взялась за нож и первую картофелину.

— Шани, нам нужно зайти в город, — почесывая за ухом, заявила девушка. Я отвлеклась от разбора продуктов.

— Хочу поспать на нормальной постели, — пояснила она. — Помыться бы не мешало. Я уже чувствую, что грязью заросла. От меня воняет. И от тебя, кстати, тоже. Не говоря уже о нашем общем друге.

Я смутилась. Конечно, немудрено нарастить слой грязи за целую неделю без ванны, но говорить об этом так бестактно… Впрочем, пора бы привыкнуть — это же Ирра. Меня смущал контраст между отсутствием у неё должного воспитания, манер и умением логично рассуждать, излагая собственные мысли в стройной речи. Хотя и слова она чаще всего не выбирала. Однако в гостинице Иржига показала умение владеть столовыми приборами. Она кладезь противоречий, и не поймешь сразу, кто перед тобой, — аристократка или же плебей. Она сочетала в себе качества и тех, и других, словно бы бездумно нахлебалась из обеих чаш. Я знаю также, что Аарон уже задумался, кто она такая, но открыто вопрос не поднимал, желая оставаться в неведении.

— Завтра, наверное, можно будет переночевать в деревне, — я пожала плечами. — Спросим у Аарона, он должен знать, что нам по пути.

— Кстати говоря, тебе не кажется, что он как‑то косо на меня погладывает?

— То есть?

— Кажется, он о чем‑то догадывается, — оглянувшись, прошептала Ирра.

— Конечно, он же не глухой, — я даже удивилась. — И не глупый. Ты же много раз уже попадала в неудобные ситуации оттого, что не знала элементарных вещей, известных каждому ребенку. И твоя речь…

— А что не так с моей речью? — немного уязвленно спросила девушка.

— Ты постоянно поминаешь какого‑то чёрта. И обороты используешь незнакомые. И если последние можно объяснить, что ты приехала издалека, то незнакомые слова иногда ставят в тупик.

— Например?

— Например, что такое син — хрон — низ — зи — ровано?

— О… — Ирра не на шутку озадачилась. — Когда это я такое сказала?

— Когда Аарон с утра разминался, ты сказала, что у него все тело будто син — хрон — низ…

— А, поняла. Это значит, что все части его тела гармонично взаимодействуют друг с другом.

— Что ж, понятно, — я вздохнула и всё‑таки почесала свербевший нос, заслонившись рукой. Ужасное ощущение, когда хочешь почесаться и не можешь! — Но дело не только в этом слове, вернее, не конкретно в нем, а в том, что ты произносишь их часто и не задумываясь, словно бы привыкла так изъясняться.

— Да я и в самом деле привыкла так говорить, — пожала она плечами.

— Тогда не стоит удивляться тому, что у Аарона зародились подозрения. Но можешь не опасаться, по — моему, он решил, что это не его дело, а потому вопросами надоедать не будет. К тому же, он всего лишь наемный охранник, его дело — защищать нас, а не копаться в наших тайнах.

И я действительно так думала. Хотя и у меня были подозрения насчет сословия, коему принадлежал Аарон. Как раз те же мелочи: речь, манеры — что отличали Ирру, наводили на мысль о том, что воин не так‑то прост. Но говорить о своих подозрениях не стала, он действительно всего лишь охранник, наемник, который получает за свою работу деньги. В Хевенхолде мы с ним рассчитаемся и разойдемся каждый своей дорогой.

Отчего‑то взгляд Ирры стал откровенно неприязненным, но ничего объяснять она не стала, просто молча занялась своим делом, и то время, которое мы могли с пользой потратить на полезные вопросы, провели в тишине.

Аарон вернулся с охапкой сушняка в одной руке, другой волок молодое деревце. Он сразу приметил нашу размолвку, но ничего не сказал. Так мы и молчали до темноты, до самого ужина, пока Ирра в сопровождении Аарона не отправилась к ручью, мыть посуду. Я сидела на плаще, обхватив колени, и размышляла о том, что ожидает в Хевенхолде. Понемногу замечтавшись, начала представлять себе свадьбу, красивое платье и множество гостей. Большой замок, в котором я буду хозяйкой. И, конечно, воображала, будто между мной и лордом Эвердом вспыхнули чувства. Что он меня любит, будет оберегать меня и заботиться, за что я отблагодарю сторицей, подарив ему наследника. И мы будем жить долго, любить и уважать друг друга…

Через кусты проломилась злющая, откровенно бешеная Ирра. Она громыхала посудой, едва не в голос ругалась от обуревавших её чувств. Следом вышел задумчивый, но чем‑то довольный Аарон, на которого девушка смотрела волком. Воин сел напротив меня и застыл, уставившись на пламя. Ирра сгрузила посуду подле меня, попыхтела над ухом и ушла в небольшую палатку, которую загодя установил мужчина.