— Принимаете ли вы первое? — осведомился полковник.

— Разве мне не предоставляется принять или отвергнуть их все три вместе?

— Как вам будет угодно! Итак, второе условие заключается в том, что вы обязуетесь после вашей смерти оставить ваше изобретение, со всеми его планами, чертежами, моделями и указаниями к пользованию им и приведению в действие вашего «Римэмбера», нашему обществу Невидимых.

— На это не имею никаких возражений, продолжайте!

— Третье, и последнее, условие совершенно мое личное. Как только «Римэмбер» будет сооружен, вы отправитесь вместе со мною в Австралию, чтобы помочь мне на этот раз наверняка завладеть графом Лорагюэ д'Антрэгом.

— Что же, это личная месть? — спросил капитан Спайерс.

Собеседник его промолчал.

— О, — продолжал тогда капитан, — это для меня совершенно безразлично! Но я должен сказать, что люблю французов, так как один француз спас мне жизнь. Прибыв в Сан-Франциско, я страшно нуждался, не находя нигде работы; я готов был кинуться в Сакраменто, когда случайно проходивший мимо француз удержал меня от этого намерения. Он сунул мне в руку сто долларов и сказал только эти несколько слов: «Работай и надейся!» Я никогда больше не видел его, хотя и искал его всюду, чтобы отблагодарить его и вернуть ему одолженные им деньги. Благодаря ему я мог расстаться со своими лохмотьями, из-за которых меня отовсюду гнали, нигде не принимали на работу; я поступил в Вест-Индскую компанию и стал тем, чем вы теперь меня видите!..

За это время Иванович успел обдумать свой ответ.

— В том, о чем я вас прошу, нет личной мести; от поимки и ареста графа зависит сохранение за обществом Невидимых громадных золотых и серебряных рудников на Урале, оцениваемых в более чем полмиллиарда!

— В сущности, мне это все равно, — равнодушно заметил Джонатан Спайерс, — и ваши два последних условия я охотно принимаю; но что касается первого, то это дело другое. Ведь это дает совершенно новое направление всей моей дальнейшей жизни; это должно изменить все мои планы!

— Тут выбора нет, но на вашем месте я бы принял и это условие, в интересах вашего самолюбия и честолюбия: по прошествии двух лет, если вы сумеете ловко действовать — а я вам обещаю помочь в этом, — вы станете во главе ассоциации Невидимых и будете нашим верховным повелителем!

— Дайте мне срок до завтра на размышление!

— Это невозможно; или сегодня же вечером вы будете навсегда и бесповоротно связаны с Невидимыми, или мы с вами никогда больше не увидимся!

— Ну так дайте хоть один час времени.

Полковник хладнокровно вынул часы из кармана и сказал:

— В вашем распоряжении ровно десять минут!

Джонатан Спайерс, как бешеный, вскочил со своего места, запустил своей чашкой с чаем в стену, где она разбилась в мелкие дребезги, и, скрестив на груди руки и глядя прямо в лицо Ивановичу, произнес:

— Я не такой человек, чтобы изменять свои намерения в 10 минут!

— Значит, вы отказываетесь? — спросил его русский, более взволнованный этою выходкой, чем он желал бы казаться.

— Нет, пусть лучше решит судьба! — И капитан подбросил в воздух золотую монету в двадцать долларов, которую постоянно носил при себе как своего рода фетиш: это были первые полученные им от Вест-Индской компании заработанные деньги.

— Решка! — крикнул он громко.

Монета покатилась сперва по комнате и наконец легла. Иванович устремился туда с лампой и торжествующим голосом воскликнул:

— Орел! Приветствую брата Федора Невидимого! Пусть я первый назову вас этим именем, под которым вас отныне будут знать все наши.

Но капитан Спайерс сидел неподвижно на месте, опустив подбородок на руку, и смотрел неопределенно в пространство, как человек, подводящий итоги прошлого или старающийся проникнуть в тайны будущего. Он продал себя ради осуществления своей мечты. «Perinde ас cadaver!» — шептали его губы. Так, значит, с этого момента Джонатан Спайерс, неукротимый и непокорный Красный Капитан, отрекся навсегда от своей свободной воли, от своей независимости. Но он не хотел оглядываться назад, а пытался заглянуть вперед и искал, какие выгоды может извлечь из своего нового положения. Понятно, он сохранит секрет своего изобретения для себя, а это сделает его столь сильным, столь могущественным, что, когда оно будет осуществлено, никакие силы в мире не помешают ему сказать: «Дальше я не пойду!» Кроме того, Иванович сказал ему, что он легко может стать главой ассоциации Невидимых, и тогда какая власть на земле сравнится с его властью!

— Ну-с, капитан, — пробудил его наконец голос Ивановича, — судьба решила за вас в нашу пользу, или, вернее, в вашу, так как теперь разом устраняются все препятствия к осуществлению вашего заветного желания, и я уверен, что вы всю жизнь будете благословлять этот счастливый случай, положивший конец вашим сомнениям. Потрудитесь убедиться, что монета легла орлом вверх!

— К чему? Я вам верю!

— Нет, я на этом настаиваю, чтобы с меня была снята всякая ответственность в этом деле!

Капитан подчинился его желанию и убедился в том, что монета легла лицом вверх.

Не теряя ни минуты времени, Иванович достал из кармана два совершенно изготовленных договора, где не были только проставлены имя и число.

Капитан Джонатан Спайерс был вписан в договор под именем Федора и получил № 333, кабалистическое число, которое было вырезано на обороте его перстня. На задней странице договора было приписано обязательство уступить после своей смерти его изобретение обществу Невидимых и посвятить Великого Невидимого и Совет Девяти в секрет пользования им. Последнее же, третье обязательство нигде не было вписано.

— Это было личное, между нами, — сказал полковник Иванович, — и я верю вашему слову; с меня этого вполне достаточно!

Помимо верховного владыки, Великого Невидимого, и постоянно состоящего при нем Совета Девяти, все члены ассоциации разделялись на семь классов, причем все высшие должности распределялись между членами первого класса, которого члены обыкновенно достигали путем постепенного повышения по своим заслугам и трудам на пользу общества.

В данном случае Иванович понял, что в интересах самого общества капитана следовало поставить в такое положение, чтобы он мог получать предписания только от одной высшей власти, и потому он зачислил его членом первого класса, то есть сделал равным себе, на что он, в сущности, даже не был уполномочен, хотя и мог сделать это ввиду совершенно исключительных обстоятельств.

Когда все документы были подписаны, Иванович достал из своего кармана чековую книжку на калифорнийский банк и, не задумываясь ни на минуту, выдал капитану чек на сумму в 1800000 долларов, что равняется 9000000 франков, вручив капитану со словами:

— Пользуйтесь этим на пользу и благо общества!

Получив из рук полковника Ивановича этот чек, обеспечивавший ему осуществление его заветной мечты, которая должна была перевернуть весь свет, Красный Капитан испытал такое чрезвычайное волнение, что чуть было не лишился чувств. Впрочем, он скоро овладел собой и оставался наружно совершенно спокоен.

— Теперь нам надо расстаться, — проговорил Иванович, — я должен ехать отсюда с первым утренним поездом в Нью-Йорк. Через двадцать дней я рассчитываю быть в Петербурге, где ваше зачисление в члены нашей ассоциации будет утверждено Великим Невидимым. А когда вы думаете управиться с вашей работой?

— Я раздам заказы на отдельные части аппарата тремстам или четыремстам различным механическим заводам в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Балтиморе и Чикаго и надеюсь, что по истечении шести месяцев мой «Римэмбер» будет совершенно окончен и готов к действию! — сказал капитан.

— Прекрасно! — воскликнул его собеседник. — Сегодня у нас 22 сентября, сейчас 27 минут двенадцатого, значит, 22 марта будущего года я буду в Сан-Франциско с поездом, прибывающим из Нью-Йорка ровно в 11 часов. Где я вас найду?

— Здесь, если это вам будет удобно!

— Для меня безразлично! Можете ожидать меня здесь!