Я сейчас занят тем, что смотрю, насколько отвратительно выглядит ковер, и вдруг Ник, обращаясь ко мне, говорит отрывисто и резко:

— Не смотри в сторону бара.

— Почему?

— Не смотри, и все, — твердит Ник.

— Но почему? — Я поворачиваюсь и смотрю в сторону бара. А там Элисон и Деймон. Они заметили меня и направляются сюда. — Да, лучше бы мне туда не смотреть.

— Конечно. А я тебе что говорил?

Мы не часто видели Деймона где-либо по субботним вечерам, поскольку это время, по всей вероятности, было тем, что в нашей среде называют «ночами подружек», которые он наверняка проводил в блаженном общении с Элисон, ужиная вместе с ней где-нибудь или сидя в кино. Вот почему я и удивился, когда увидел, как он, Элисон и группа студентов (один из них держал в руках надутый гелием воздушный шар в форме сердца с надписью: «С днем рождения, девочка») входят в клуб. Друзья Элисон скрылись еп masse[18] в направлении сортира, а она и Деймон прямиком пошли к нам с Ником. Мое сердце принялось колотиться так, будто я только что пробежал марафонскую дистанцию. С прошедшей среды я первый раз видел Элисон, правда, она сейчас, к сожалению, была чем-то озабочена. Я боялся того, что если снова заговорю с ней, то всем станет ясно и понятно, что я к ней не равнодушен.

— Все в порядке, парни? — спрашивает Деймон, подходя к нам.

— Порядок, — отвечает Ник, а я склоняю голову в сердечном поклоне.

— Все нормально, Элисон? — приветствует девушку Ник.

Элисон застенчиво кивает, а я вновь изгибаюсь в сердечном поклоне. Деймон смотрит на меня, заметив, что поклон мой подчеркнуто формальный и даже наигранный.

— Как насчет того, чтобы выпить, парни? — спрашивает он.

— «Карлинг», пожалуй, — говорит Ник.

— «Кастлмейн»[19], пожалуй, — говорю я. Мой голос почему-то сделался каким-то неестественно горловым; все повернулись в мою сторону, как будто услышали голос Харпо Маркса[20]. — У меня кашель, — объявляю я так, словно извиняюсь за оплошность.

— А ты что будешь пить, Эл? — спрашивает Деймон.

— Я бы выпила водки с тоником, — отвечает она. — Я помогу тебе принести кружки.

— Не надо, я справлюсь, — просит ее Деймон. — Побудь здесь с мальчиками, ты и глазом моргнуть не успеешь, как я возвращусь.

Элисон остается со мной и с Ником.

— Пойду отолью, — намеренно грубо заявляет Ник. — Через секунду вернусь.

Я остаюсь наедине с Элисон.

Несколько мгновений мы блуждаем глазами по залу, смотрим на танцующих. Песня, которая сейчас звучит, называется «Наша любовь прошла», и я никак не могу сообразить, соответствует ли эта песня тому, что происходит между нами, или ее надо воспринимать как некую насмешку или как несоответствующую истинным чувствам, существующим внутри нас.

— Хорошая песня, — говорю я.

Элисон кивает, слегка улыбается, но ничего не говорит.

— Как поживаешь? — спрашиваю я.

— Нормально, — односложно и просто отвечает она, глядя в сторону бара, как будто сожалея о том, что очередь, в которой стоит Деймон, такая длинная.

Она настолько сдержанна и холодна со мной, что я окончательно убеждаюсь в том, что она вспомнила, кто я. Я решаю покончить с недомолвками и извиниться хотя бы для того, чтобы поддержать мир в нашей компании.

— Послушай, — начинаю я, но меня перебивают ее друзья, некстати выбравшиеся из сортира.

— Элисон, — скрипучим голосом взывает один из них. — Мы тебя обыскались.

И под крики толпы друзья увлекают ее на танцплощадку.

Воскресенье, 16 февраля 1992 года

01.00

Я одна стою на балконе над танцплощадкой, курю и размышляю о Джиме. Когда Джейн спросила меня, в каком клубе лучше отметить ее день рождения, я могла бы предложить не меньше дюжины клубов, но предложила пойти именно в этот, поскольку была абсолютно уверена, что здесь будет Джим. Деймон говорил мне, что он приходит сюда каждую субботу. И вот он здесь, а я не обращаю на него внимания, потому что чувствую, что, если дам себе волю, он сразу же поймет, как сильно я им увлечена. И все станет ясно, причем не только Джиму, но и Деймону.

— Если закрыть уши, — раздается голос позади меня, — и смотреть на то, что выделывают танцующие на площадке, зрелище будет просто уморительное.

Я оборачиваюсь, вижу стоящего за моей спиной Джима и непроизвольно улыбаюсь.

— Если не слышать музыки, — продолжает он, — все, что воспринимают глаза, — это сотни людей, размахивающих руками и ногами в полутемном зале. — Он закрывает руками уши. — Вот, попробуй, — предлагает он мне, перекрикивая грохот и визг музыки. — Попробуй.

Я смеюсь, а пока он стоит, зажав уши руками, я шепчу:

— Ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься. Но у меня есть друг. И я не могу дать волю своим чувствам.

— Что? — спрашивает он, убирая руки от ушей.

— Ничего.

— Мне показалось, ты что-то сказала.

— Я спрашивала тебя, не хочешь ли сигарету, — говорю я, протягивая ему пачку.

— Я не курю, — отвечает он. — Курение плохо действует на мой голос. А ты знаешь, что это занятие может свести человека в могилу, если не соблюдать осторожность.

— Попробую рискнуть, — говорю я, и мы смущенно улыбаемся друг другу. — Я ведь знаю тебя, верно? — спрашиваю я его спустя секунду.

Он кивает:

— Дискотека первокурсников в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Я завел с тобой разговор о твоем отличном аттестате, затем пытался закадрить тебя. От себя и своего эго приношу тебе глубочайшие и искренние извинения.

Я была склонна милостиво принять его извинения, когда вдруг нашу беседу снова прервали — на этот раз его друг Ник.

— Слушай, в чем дело? Я повсюду тебя ищу…

— Я говорил кое с кем.

Взгляд Ника, оторвавшись от лица Джима, переходит на меня.

— О, — со вздохом произносит он. — Ну прости меня, дружок.

То, как была произнесена эта фраза, говорит о многом. Я не могу утверждать, что Нику известно, что мы с Джимом знакомы, хотя сначала я именно так и думала. Но теперь появилась и кое-какая иная информация, появилось то, что никогда раньше не приходило мне в голову.

— Я, пожалуй, пойду, — поспешно говорю я Джиму. — До встречи, — добавляю я, обращаясь к обоим.

11.35

— Ты, наверное, никогда этому не поверишь, но мне почему-то кажется, что я тоже нравлюсь Джиму.

Уже позднее утро, мы с Джейн сидим в гостиной и смотрим воскресные телепередачи. Деймон ушел к Джиму на репетицию, а я, пользуясь этим, рассказываю Джейн новости прошедшей ночи.

— Почему ты так уверена?

— Я поняла это, когда увидела, как сильно встревожился его приятель Ник.

— Итак, теперь ты знаешь, как вести себя с ним, раз он тебе так нравится?

— В том-то и дело, что не знаю. Я пока что подкапываюсь под него.

— Ты хочешь сказать, что расспрашиваешь о нем Деймона?

— Да, — отвечаю я с чувством вины в голосе. — Но я делаю это предельно осторожно. Мне всего-то и удалось узнать, что у него были серьезные отношения с девушкой по имени Энн. По словам Деймона, все песни их группы о ней. Я страшно удивилась, когда узнала об этом. Я никогда не думала, что он может так сильно влюбиться и выражать свои чувства таким образом.

— Я, признаться, тоже. И я уже не могу воспринимать его только как «Парня, который одевается по-особому».

— Ты права, — соглашаюсь я. — Сейчас он просто парень. Парень, на которого, как мне кажется, я готовлю массированную атаку.

Четверг, 3 марта 1992 года

15.42

Я бесцельно слоняюсь по студенческому городку в надежде убить время между последними лекциями; только что закончилась «Экономика Великобритании послевоенного периода» и скоро должна начаться «Современные методы экономической науки». Сидя на скамейке против здания библиотеки, я смотрю в пространство перед собой и вдруг ловлю себя на мысли, что думаю об Элисон. Я не думаю о чем-либо конкретном, просто о ней — о том, что ей нравится, что не нравится, о чем она может думать. Такого рода мысли роятся в моей голове. Для меня это становится почти привычкой. Проснувшись утром, я думаю о ней. Ложась спать, я думаю о ней. И постоянно, когда бодрствую, я тоже думаю о ней. Меня все время гнетет мысль о том, что так постоянно и так настойчиво думать о девушке твоего товарища — это не самое благородное дело. Однако я несколько успокаиваю себя тем, что сердцу не прикажешь, и в конце концов прихожу к мысли, что самый верный способ перестать думать об Элисон — это переключить свое внимание на что-то другое, к примеру на список рекомендованной литературы для изучения курса «Экономика Великобритании послевоенного периода», который я только что получил на лекции. Одна из книг, указанных в списке, является основной для изучения этого курса, и, насколько мне известно, все экземпляры, имеющиеся в библиотеке, уже разобраны и находятся на руках у моих сокурсников, а поэтому мне не остается ничего другого, как пойти в книжный магазин студенческого городка и купить там эту книгу. В ту самую секунду, когда я переступаю порог книжного магазина, я вижу Элисон, которая смотрит на меня.