— А это, — сказала Джейн Хелиер, завершая церемонию знакомства, — мисс Марпл!

Будучи актрисой, она умела добиваться желаемого воздействия. Вне всякого сомнения, это была высшая точка, торжественный финал. В голосе ее слышался и благоговейный трепет, и восторг одновременно. Самое странное заключалось в том, что особа, представленная столь пышным образом, была всего лишь кроткой старой девой. В глазах двух молодых людей, которые только что благодаря любезности Джейн познакомились с нею, отразились недоумение и легкий испуг. Это была симпатичная с виду юная пара: Чармиан Страунд — стройная, темноволосая, и Эдвард Росситер, дружелюбный юный белокурый гигант.

Чуть затаив дыхание, Чармиан сказала:

— О, мы ужасно рады с вами познакомиться.

Но в глазах ее сквозило сомнение. Она метнула на Джейн Хелиер быстрый вопрошающий взгляд.

— Дорогая, — отвечая на него, проговорила Джейн, — мисс Марпл — просто волшебница. Предоставьте это дело ей. Я обещала, что она будет здесь, и сдержала слово. — Обернувшись к мисс Марпл, она добавила: — Вы им поможете, я знаю. Вам это будет нетрудно.

Мисс Марпл повернулась, и ее глаза цвета голубого фарфора воззрились на мистера Росситера.

— Не согласились бы вы рассказать, в чем дело? — спросила она.

— Джейн — наша подруга, — нетерпеливо заговорила Чармиан. — Она сказала, что если мы придем к ней на вечеринку, она познакомит нас с кем-то, кто мог бы… кто помог бы…

— Джейн говорит, что вы лучший специалист по части розыска, мисс Марпл!

Глаза старой леди сверкнули, но она скромно запротестовала:

— Нет, нет, ничего подобного. Просто, если живешь в деревне, как я, многое узнаешь о человеческой природе. Но вы и впрямь разбудили мое любопытство. Расскажите же, в чем ваша беда.

— Боюсь, что это до ужаса пошло, — сказал Эдвард. — Обыкновенный зарытый в землю клад.

— В самом деле? Но это звучит весьма интригующе!

— Да, я знаю. Вроде «Острова сокровищ». Но нашему делу недостает подобающих романтических штрихов: никаких точек на карте, отмеченных черепом и скрещенными костями, никаких указаний вроде: «Четыре шага влево к северо-западу». Дело ужасно будничное: нам надо лишь узнать, где рыть.

— А вы вообще-то пробовали?

— Правду сказать, мы уже перелопатили пару кубических акров! Все поместье можно пускать под огород. Мы только спорим, что растить — кабачки или картошку.

— Мы и в самом деле можем вам все рассказать? — вдруг довольно резко спросила Чармиан.

— О, конечно, дорогая моя.

— Тогда давайте отыщем местечко потише. Идем, Эдвард, — она вывела их из полной людей дымной комнаты и потащила в малую гостиную.

Когда они расселись, Чармиан отрывисто начала:

— Значит, так! Все началось с нашего дядюшки Метью. Точнее, мы оба — его внучатые племянники. Он был немыслимо древний старик. Мы с Эдвардом — его единственные родственники. Он обожал нас и всегда заявлял, что после его смерти нам останутся все деньги, каждому по половине. Так вот, в марте он умер, и все, что осталось, должно быть разделено пополам между мною и Эдвардом. То, что я сказала, звучит грубо, но я вовсе не рада его смерти, мы действительно очень любили дядю. Однако некоторое время он болел… Словом, то, что он «оставил», оказалось практически равно нулю. Честно говоря, это было ударом для нас обоих, правда, Эдвард?

Дружелюбный Эдвард согласно кивнул.

— Понимаете ли, — сказал он, — мы связывали с наследством кое-какие надежды. Если твердо знаешь, что тебе достанутся неплохие деньжата, то не берешься всерьез за дело, чтобы заработать их самостоятельно. Я служу в армии, и у меня, кроме жалованья, нет ничего, заслуживающего упоминания. А у Чармиан так и вовсе ни гроша. Она работает импрессарио в театре с постоянной труппой, занятие интересное и ей по душе, но на нем не разживешься. Мы рассчитывали пожениться, а о денежной стороне не тревожились — знали, что в один прекрасный день разбогатеем.

— А вот и не разбогатели, как видите! — сказала Чармиан. — Более того, Энсти — это наше родовое поместье, и мы с Эдвардом любим его, — возможно, придется продать. А мы этого не перенесем, ни я, ни Эдвард! Но никуда не денешься, надо будет продавать.

— Чармиан, — проговорил Эдвард, — мы так и не добрались до сути дела.

— Тогда сам рассказывай!

Эдвард повернулся к мисс Марпл.

— Видите ли, дело вот в чем. По мере того, как дядя Метью старел, он становился все более подозрительным. Он никому не доверял.

— Очень мудро с его стороны, — заметила мисс Марпл. — Просто не верится, до чего нынче испорчены люди.

— Во всяком случае, дядя Метью считал так же. У него был друг, разорившийся потому, что доверил деньги банкирам, да и сам дядя потерял кое-что из-за одной нечистой на руку фирмы. Наконец он принялся во всеуслышание разглагольствовать о том, что самый разумный и безопасный выход — превратить деньги в золотые слитки и закопать.

— Ага, — сказала мисс Марпл, — я начинаю понимать.

— Друзья с ним спорили, упирали на то, что такой способ хранения не дает дохода, но он твердил, что это-де неважно. Деньги, говорил он, надо держать в ящике под кроватью или закопать в саду.

— А когда он умер, — подхватила Чармиан, — то почти не оставил ценных бумаг, хотя был очень богат. Вот мы и решили, что он так и поступил.

— Мы обнаружили, что время от времени он снимал со счета крупные суммы, — пояснил Эдвард. — Что он с ними делал — никому неведомо, однако вполне вероятно, что он остался верен своим принципам — то есть покупал золото и закапывал его.

— Он ничего не говорил перед смертью? Не оставил бумаг, писем?

— Вот это и сводит нас с ума. Нет. Несколько дней он был без сознания, но перед самой смертью пришел в себя. Он посмотрел на нас и хихикнул — тихо так, еле-еле, а потом и говорит: «У вас, милые голубки, все будет в порядке». И похлопал себя по глазу, по правому глазу. Бедный старый дядя Метью…

— Похлопал себя по глазу, — задумчиво проговорила мисс Марпл.

— Это наводит вас на какую-то мысль? — с жаром спросил Эдвард. — Мне вспомнился рассказ про Арсена Люпена[1], как что-то спрятали в стеклянный глаз. Но у дяди Метью не было стеклянного глаза.

— Нет, пока я ни до чего не додумалась.

— А Джейн говорила, вы сразу укажете нам, где копать, — разочарованно произнесла Чармиан.

— Я, знаете ли, не ясновидящая. — Мисс Марпл улыбнулась. — Я не была знакома с вашим дядей, не знаю, что он за человек, не видела вашего дома…

— А если бы видели? — спросила Чармиан.

— Ну, тогда все, наверное, было бы просто, не правда ли? — ответила мисс Марпл.

— Просто! — повторила Чармиан. — А вот приезжайте в Энсти и увидите, просто это или нет!

Вероятно, она не рассчитывала, что ее приглашение будет принято. Однако мисс Марпл поспешно сказала:

— Право, милая, как это любезно с вашей стороны. Мне всегда хотелось попробовать поискать зарытые сокровища. Да еще если это в интересах любящих людей! — добавила она и посмотрела на них с сияющей поздневикторианской улыбкой.

— Ну вот, видите! — воскликнула Чармиан, театрально взмахнув рукой.

Они только что завершили обход Энсти. Побывали в основательно исполосованном канавами огороде, в рощицах, где было окопано каждое деревце; мисс Марпл грустно оглядела изрытую ямами, некогда ровную лужайку. Побывали они и на чердаке, где стояли выпотрошенные короба и сундуки, и в подвале с вывороченными из гнезд плитами пола; они измерили и простучали стены. Мисс Марпл показали все предметы старинной мебели, в которых мог бы оказаться потайной ящик.

На столике в спальне лежала кипа бумаг — все, что оставил покойный Метью Страунд. Ни одна из них не была уничтожена, и Чармиан с Эдвардом по привычке вновь и вновь обращались к ним, рассматривая счета, приглашения, деловую переписку в надежде отыскать до сих пор не замеченный ключ.