Вот трогательная история, которую Мери Грант поведала леди Гленарван. Она рассказала обо всем просто, даже не подозревая, что в долгие годы испытаний она вела себя как героиня.

Элен была растрогана до слез, и, слушая грустную повесть Мери, она не один раз обнимала детей.

Роберту казалось, что он узнал эту историю в первый раз, и он слушал рассказ сестры с широко раскрытыми глазами. Он впервые понял, сколь многим обязан сестре, как много она выстрадала. Крепко обняв ее, мальчик вскричал:

— Ах, мамочка, дорогая моя мамочка!

Этот крик вырвался из глубины его сердца.

Наступила ночь, и леди Элен, понимая, что дети устали, прервала беседу. Мери и Роберта Гранта отвели в предназначенные им комнаты, и они уснули, мечтая о светлом будущем.

После их ухода Элен попросила к себе майора и вкратце поведала ему происшествие этого вечера.

— Какая славная девушка эта Мери Грант, — сказал Мак-Наббс, выслушав рассказ Элен.

— Лишь бы мужу удалось добиться успеха в этом деле, — промолвила Элен, — иначе положение детей действительно будет ужасным!

— Гленарван добьется своего, — отозвался Мак-Наббс. — Если только у лордов адмиралтейства сердца не тверже портлендского цемента.

Несмотря на это заверение, Элен провела очень беспокойную ночь.

На следующее утро Мери и Роберт, проснувшиеся с зарей, прогуливались по обширному двору замка, как вдруг послышался шум приближающегося экипажа. Лорд Гленарван возвращался в Малькольм-Касл. Лошади мчались во весь опор.

Тотчас же во дворе появилась Элен в сопровождении майора и бросилась навстречу мужу.

Он казался печальным, разочарованным, гневным. Он молча обнял жену.

— Ну что, Эдуард? — спросила Элен.

— Плохо, дорогая Элен, это люди без сердца! — ответил лорд Гленарван.

— Они отказали?

— Да, отказались послать судно! Они говорили о миллионах, зря затраченных на розыски Франклина. Они утверждали, будто документ неясен, непонятен. Они говорили, что катастрофа эта относится к отдаленному времени, что прошло уже два года и найти пострадавших очень мало шансов. Они уверяли, что индейцы давно уже увели их в глубь страны, что нельзя, наконец, обыскать всю Патагонию ради трех человек — к тому же шотландцев! Эти, мол, рискованные, безрезультатные поиски погубят больше людей, нежели спасут жизней. Словом, они привели все возражения людей, решивших отказать в помощи. Они помнят о проектах капитана, и несчастный Грант безвозвратно погиб!

— Отец! Бедный мой отец! — воскликнула Мери Грант, падая на колени перед лордом Гленарваном.

— Ваш отец? — спросил недоуменно Гленарван, глядя на девушку у своих ног. — Неужели, мисс…

— Да, Эдуард, — вмешалась Элен, — это мисс Мери и ее брат Роберт — дети капитана Гранта, которых адмиралтейство только что обрекло на сиротство.

— Ах, мисс, — сказал Гленарван, помогая девушке подняться, — если б я знал о вашем присутствии…

Он умолк. Тягостное молчание, прерываемое рыданиями, воцарилось во дворе замка. Никто не проронил ни слова: ни Гленарван, ни Элен, ни майор, ни слуги, безмолвно стоявшие вокруг своих хозяев. Но по всему видно было, что эти шотландцы возмущены поведением английского адмиралтейства.

После нескольких минут молчания майор спросил Гленарвана:

— Итак, у вас нет никакой надежды?

— Никакой!

— Ну что ж! В таком случае я сам отправлюсь к этим господам, — воскликнул юный Роберт, — и мы посмотрим…

Сестра не дала ему договорить, но сжатый кулак мальчугана указывал на его отнюдь не миролюбивые намерения.

— Нет, Роберт, нет! — проговорила Мери Грант. — Поблагодарим великодушных господ этого замка за все, что они для нас сделали, — мы никогда в жизни не забудем этого, — и уедем.

— Мери! — воскликнула леди Элен.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросил лорд Гленарван молодую девушку.

— Я брошусь к стопам королевы, — ответила девушка, — и посмотрим, останется ли она глуха к мольбам детей, просящих спасти жизнь их отца.

Гленарван покачал головой, и не потому, что сомневался в добром сердце ее величества, а потому, что знал, — Мери Грант не допустят до королевы.

Слишком редко доходят мольбы до подножия трона, и кажется, что над входом царских дворцов начертаны слова, которые англичане помещают у штурвала своих кораблей: «Passengers are requested not to speak to the man at the wheel»7.

Леди Элен поняла мужа. Она знала, что попытка девушки обречена на неудачу. Пред ней предстала несчастная участь этих детей. Но тут ее осенила великодушная и благородная мысль.

— Мери Грант! — воскликнула она. — Подождите, мое дитя. Выслушайте меня.

Девушка, держа брата за руку, собиралась уходить. Она остановилась.

Элен, взволнованная, с влажными, полными слез глазами, обратилась к мужу.

— Эдуард! — сказала она твердым голосом. — Капитан Грант, бросая в море это письмо, вверял свою судьбу тому, кому оно попадет в руки. Оно попало к нам…

— Что вы хотите сказать этим, Элен? — спросил Гленарван.

Все вокруг молчали.

— Я хочу сказать, — продолжала Элен, — что начать супружескую жизнь добрым делом — это счастье. Вы, Эдуард, собирались предпринять увеселительную поездку, но какое удовольствие может сравниться со счастьем спасти жизнь обездоленным людям, которых собственная родина бросила на произвол судьбы.

— Элен! — воскликнул Гленарван.

— Вы поняли меня, Эдуард? «Дункан» — прочное судно. Оно смело может плавать в Южных морях. Оно совершит кругосветное путешествие, если понадобится. Едем, Эдуард! Едем на поиски капитана Гранта!

При этих словах Гленарван обнял свою молодую жену. Он улыбался, а Мери и Роберт целовали ей руки. Во время этой трогательной сцены слуги замка, умиленные и взволнованные, оглашали воздух восторженными криками:

— Ура! Да здравствует наша молодая хозяйка замка! Ура! Трижды ура лорду и леди Гленарван!

Мы уже говорили, что леди Элен обладала мужественным и великодушным сердцем. Ее предложение бесспорно доказывало это. Лорд Гленарван вправе был гордиться такой благородной женой, способной понимать его и идти с ним рука об руку. Еще в Лондоне, когда его ходатайство было отклонено, ему пришла в голову мысль самостоятельно организовать поиски капитана Гранта. Он не заговорил о ней первый только потому, что не мог еще свыкнуться с мыслью о разлуке с Элен. Но когда Элен это предложила, никаким колебаниям не могло быть места. Слуги замка восторженно приветствовали это предложение — ведь речь шла о спасении братьев по крови, таких же шотландцев, как они. И лорд Гленарван от всего сердца присоединил свой голос к крикам «ура» в честь молодой госпожи Малькольм-Касла.

Поскольку отплытие было решено, каждая минута была на счету. В тот же день лорд Гленарван послал Джону Манглсу приказ привести «Дункан» в Глазго и сделать все необходимые приготовления для плавания в Южных морях — плавания, которое могло превратиться в кругосветное путешествие. Надо сказать, что Элен, утверждая, что «Дункан» годен для такой экспедиции, не преувеличила мореходных качеств яхты. Это было замечательно прочное и быстроходное судно, которое смело могло выдержать любое дальнее плавание.

«Дункан» был превосходной паровой яхтой. Водоизмещение ее было двести десять тонн, а первые суда, достигшие берегов Америки, суда Колумба, Пинсона, Веспуччи, Магеллана, были гораздо меньших размеров8.

Яхта «Дункан» была двухмачтовым бригом. Она имела фок-мачту с марселем и брам-стеньгой и грот-мачту с контр-бизанью и флагштоком; кроме того, треугольный парус — фор-стаксель, большой и малый кливера, а также штаговые паруса. Вообще оснастка «Дункана» была достаточна для того, чтобы он управлялся, как обыкновенный клипер. Но, конечно, главным его двигателем являлась паровая машина в сто шестьдесят лошадиных сил, новейшей системы и снабженная перегревателями, позволяющими поднимать давление пара до очень высокого уровня, и приводившая в движение два винта. Идя на всех парах, «Дункан» развивал наибольшую скорость. Действительно, во время пробного плавания в заливе Клайда патент-лаг9 показал скорость в семнадцать морских миль в час10.