J'ai l'honneur d'etre tres respectuesement de votre excellence, la tres humble
Pauline Queb1e.
Перевод (Перев. В. В. Тимощук «Русская Старина», I. 58, 1888 г., стр. 380–381)
Приказ московского военного губернатора г. московскому обер-полицмейстеру от 6 ноября 1827 г. № 221. Прилагая при сем рапорт дежурного генерала штаба его императорского величества (№ 1332) об иностранке Полине Гебль, убедительно просившей дать ей разрешение следовать на место ссылки за государственным преступником Анненковым с тем, чтобы вступить с ним в брак, и копию с прилагаемых при сем правил касательно жен преступников, сосланных на каторжные работы, предлагаю вашему превосходительству объявить содержание этих бумаг вышеназванной Гебль и отобрать у нее показание, желает ли она, сообразуясь с вышеупомянутыми правилами, отправиться в Нерчинск с целью вступить в законный брак с государственным преступником Анненковым, и, в случае ее согласия, спросить ее, сколько денег потребуется ей на путешествие. Объявляя Гебль содержание этих бумаг, вы не приминете разъяснить ей, чему именно пня подвергает себя, вступая в брак с преступником Анненковым. Исполнив это предписание, вы донесете мне об этом, представив прилагаемые при сем бумаги.
Московскому военному генерал-губернатору дежурного генерала штаба его императорского величества рапорт от 30 октября 1827 г. № 1332. Иностранка Полина Гебль 14 мая сего года умоляла его величество государя императора, в Вязьме, дозволить ей отправиться на место ссылки государственного преступника Анненкова, бывшего поручика Кавалергардского полка, с целью вступить в брак. Так как вышеназванный Анненков на сделанный ему по этому поводу вопрос отвечал, что он охотно женится на девице Гебль, если правительство разрешит ему вступить в брак, то об этом было донесено государю императору, и его величество повелеть соизволил: дозволить иностранке Полине Гебль отправиться в Нерчинск и выйти замуж за государственного преступника Анненкова, и если она нуждается в каком-нибудь пособии для этого путешествия, даровать ей таковое.
Покорнейше прошу ваше превосходительство приказать объявить иностранке Полине Гебль, проживающей в настоящее время в Москве, близ Кузнецкого моста, в доме г-жи Анненковой, таковую волю его величества и прилагаемые при сем правила, соблюдаемые по отношению к женам преступников, ссылаемых в каторжные работы, спросив ее в то же время, желает ли она, ознакомившись с этими правилами, отправиться в Нерчинск, с тем, чтобы вступить там и брак с преступником Анненковым, и, в случае такового желания с ее стороны, в каком именно пособии она будет нуждаться для своего путешествия. О результате прошу ваше превосходительство почтить меня ответом.
Правила, касающиеся жен преступников, ссылаемых на каторжные работы:
1. Жены этих преступников, следуя за своими мужьями и оставаясь с ними в брачном союзе, естественно, должны разделять их участь и лишиться своих прежних прав, т. е. они будут считаться впредь лишь женами ссыльнокаторжных, и дети их, рожденные в Сибири, будут причислены к числу государственных крестьян.
2. С момента отправления их в Нерчинск им будет воспрещено иметь при себе значительные суммы денег и особенно ценные вещи, это не только воспрещается имеющимися на этот счет правилами, но необходимо даже для их собственной безопасности, так как они едут в местности, населенные людьми, готовыми на всякое преступление, и, следовательно, имея при себе деньги или драгоценные вещи, могут подвергаться случайным опасностям.
3. Каждой женщине дозволяется оставить при себе лишь одного из крепостных, прибывших с нею, притом из числа тех, кои согласятся на это добровольно и дадут обязательство, подписанное ими собственноручно, или за безграмотностью объявят свое согласие лично в присутственном месте; прочим будет дано право вернуться в Россию.
4. Если жены этих преступников прибудут к ним из России с намерением разделить участь своих мужей и пожелают жить вместе с ними в остроге, то это не возбраняется им, но в таком случае жены не должны иметь при себе никого для своих личных услуг. Если же они будут жить отдельно от мужей, вне острога, то они могут иметь при себе для услуг отнюдь не более одного мужчины или одной женщины.
5. Женам, которые пожелают жить вне острога, разрешается видеться с их мужьями в остроге, однажды, через каждые два дня. Всякое сообщение жен с их мужьями через слуг строго воспрещается.
6. Если крепостные, прибывшие с женами преступников, не захотят остаться при них, то им разрешается вернуться в Россию, но без детей, родившихся в Сибири.
7. Преступникам и их женам строго воспрещается привозить с собою или получать впоследствии от кого бы то ни было большие суммы денег или особенно ценные вещи, кроме денежной суммы, необходимой для их содержания, и то не иначе, как через посредство коменданта, который будет выдавать им эту сумму частями и смотря по их надобности.
8. Жены преступников, живущие в остроге или вне его стен, не могут посылать писем иначе, как вручая их открытыми коменданту. Точно так же самим преступникам и их женам дозволяется получать письма не иначе, как через посредство коменданта. Всякое письменное сообщение иным способом строго воспрещается.
Сверял обер-полицмейстер, генерал-майор Шульгин.
Ваше превосходительство, получив от вашего превосходительства в копии: I) приказ г. московского военного генерал-губернатора от 3 ноября 1827 г. за № 221, отданный на ваше имя; 2) рапорт, представленный его превосходительству дежурным генералом штаба его императорского величества, от 30 октября за № 1332 и 3) правила, касающиеся жен преступников, сосланных на каторжную работу, и прочитав все эти бумаги, честь имею ответить, что я согласна на все в них изложенное и отправляюсь в Нерчинск, чтобы вступить в брак с преступником Анненковым и поселиться там навсегда. Что касается денежной суммы, необходимой для моего путешествия, то я не смею определить ее размер, но буду довольна всем тем, что его величеству благоугодно будет повелеть выдать мне.
Честь имею быть с совершенным почтением вашего превосходительства покорная слуга Полина Гебль.
Толкам и разговорам по случаю дарованного мне государем позволения ехать в Сибирь не было конца. В доме Анны Ивановны все волновались. Титов пришел мне передать, что Якобий, тот самый, который так много мне вредил, пока Иван Александрович был в крепости, говорит, что когда я получу деньги от государя, то, конечно, не поеду В Сибирь, а, наверное, вернусь во Францию. Это меня так возмутило и обидело, что я не выдержала и передала об этом Анне Ивановне, которая возмутилась не менее меня и, наконец, сказала, что я ей сделала бы большое одолжение, если бы помогла ей избавиться от Якобия, который также жил в ее доме (что он давно ей надоел. Она терпеть не могла всех родственников, которые считались наследниками, и говорила громко за столом: «Quand je pense que tout cela se sont mes heritiers. mais lis sont mon age!» («И подумать только, что это все мои наследники, но ведь они все одного возраста со мною!»). Уполномоченная ею, я отделала Якобия жестко. «Vous avez dit, m-r, que j'ai voulu fuire en France avec l'argent que j'ai recti pour ma route (строка не разобрана), гас vous avez garde 1000 r. sur 1500 que M-me Annenkoff vous avait charge de remettre a son fils. M-me Annenkoff a une lettre de son fils qui Taffirme» («Вы говорили, сударь, что я хотела бежать во Францию с деньгами, полученными мною на дорогу… ибо вы присвоили 1000 р. из 1500, которые г-жа Анненкова поручила вам передать ее сыну. У г-жи Анненковой имеется письмо сына, подтверждающее это»). На это он ничего не отвечал, но когда я сказала, что твоя бабушка просила его оставить ее дом, он отвечал, что куда же он пойдет, что ему нечего есть. Впоследствии ему нашли какое-то место).