Команда подводной лодки «С-31» действительно подобралась на редкость удачной. С ней было удивительно приятно работать. Перечислю некоторых товарищей.

Командирами боевых частей были: штурманской - старший лейтенант Андрей Алгинкин, минно-торпедной - лейтенант Василий Георгиевич Короходкин, командир группы движения - инженер-старший лейтенант В.Н. Воронов, электромеханической - инженер-капитан-лейтенант Григорий Никифорович Шлопаков. [27]

Это были опытные командиры боевых частей, хорошо знавшие свою специальность.

Андрей Алгинкин, мой однокашник по училищу, солидный, спокойный, немного флегматичный мужчина, внес неоценимую лепту в строительство корабля.

Василий Короходкин был спокойным, иногда даже вопреки обстоятельствам, уравновешенным человеком. Грамотный, отлично знающий свое дело, думающий командир, не раз проявляющий образцы храбрости.

Старшины команд: рулевой - мичман Николай Николаевич Емельяненко; минно-торпедной - мичман И.С. Блинов; радистов - мичман Сафон Петрович Джус; трюмной - мичман Ефрем Ефремович Щукин; моторной - мичман Николай Константинович Крылов; электриков - мичман Иван Петрович Карпов. Все они были мастерами своего дела и внесли существенный вклад в строительство нашей подводной лодки.

Дружным и спаянным был и рядовой состав. У всех краснофлотцев было сильно развито чувство солидарности, любовь к Военно-морскому флоту и высокий патриотический дух.

Командиры отделений и краснофлотцы: Киселев, Рыжев, Беспалый, Крылов, Забегаев, Щепель, Неронов, Шевченко, Миронов, Быков, Индерякин, Кроль, Мамцев, Голев, Тертышников, Лауэр, Баранов, Федорченко, Яковлев, Котов, Быков, Балашов, Фокин, Нос, Мокрицын, Гунин, Кононец, Ефимов, Барышников, Соколов, Степаненко, Аракельян - внесли большой вклад в строительство и освоение новой сложной боевой техники подводной лодки. Все они не были новичками на флоте, многие служили по третьему и четвертому году. Все как один они проявляли серьезное внимание к технике и оружию нового корабля, лучшего предвоенного проекта.

Особенно любознательным был моторист Яковлев. Он имел привычку задавать всем собеседникам один и тот же вопрос: «А откуда ты это знаешь?»

Помню, после очередного занятия с командой по организации службы он с подчеркнутой резвостью спросил меня:

- Товарищ помощник, откуда вам все это известно? [28]

Несколько секунд я смотрел на него в нерешительности и не мог сообразить, дружеский это вопрос или насмешливый. К тому же я был шокирован таким хоть и незначительным, но все же, как мне показалось, нарушением дисциплины.

- Как понять ваш вопрос, товарищ Яковлев? - наконец медленно спросил я его.

Размышляя затем над тем, как бы не выйти за рамки дозволенного, Яковлев ответил не сразу:

- Извините, товарищ старпом (так часто называли на флоте помощников командиров кораблей), такова привычка с детства - уточнять первоисточники получаемых мною знаний.

- Надо уметь владеть собой, чтобы добиваться определенных положительных ответов на ваши своеобразные вопросы, товарищ Яковлев! Поняли меня?!

- Так точно, товарищ старпом.

В дальнейшем он стал задавать вопросы в другой форме.

Ранее устройство подводных лодок типа «С» я подробно изучил на высших спецкурсах, поэтому, прибыв на «С-31», быстро включился в кипучую жизнь нового корабля.

Пользуясь тем, что подводная лодка стояла в доке, личный состав самозабвенно и досконально изучал ее устройство, чтобы можно было все (особенно забортную арматуру) посмотреть и потрогать собственными руками. Команда проводила за этим занятием весь день, поэтому обедали мы прямо на рабочих местах.

Пока подводная лодка стояла в доке, каждый день у меня начинался с того, что я надевал комбинезон, спускался по трапу в док и изучал забортную арматуру, кингстоны и цистерны корабля. Во время строительства значительная часть механизмов и устройств находилась в разобранном состоянии и можно было осмотреть их не только с внешней стороны, но и изнутри. Я не стеснялся привлекать для изучения устройства старшин и краснофлотцев. Им нравилась моя напористость, и они от души делились со мной своим опытом и знаниями.

Командовал подводной лодкой «С-31», как я уже говорил, И.Ф. Фартушный, опытный и грамотный подводник. [29]

Первым комиссаром на нашей подводной лодке был старший политрук Моисей Порфирьевич Иванов. Он был весьма энергичен и подвижен и круглосуточно проявлял повседневную заботу о всех членах экипажа.

На подводной лодке была небольшая по численности партийная и более многочисленная комсомольская организации. Вся партийно-политическая работа была нацелена на обеспечение основных учебно-боевых задач, стоящих перед подводной лодкой.

Служба на новой, строящейся подводной лодке оказалась нелегкой. Необходимо было осваивать новую боевую технику и вооружение, уделять больше внимания занятиям по специальностям, скрупулезно отрабатывать организацию службы и налаживать дисциплину. Мы в те дни уделяли этим вопросам очень много времени.

Быстро промчалось лето, наступила осень 1939 года. Заводские работы подходили к концу, и по ночам, когда на подводной лодке не было рабочих, мы стали усиленно отрабатывать боевую организацию. Дела продвигались неплохо. Несмотря на малый срок, нам удалось сделать многое, хорошо подготовить личный состав к выходу в море для ходовых испытаний.

Вскоре наступил период испытаний - всесторонняя проверка подводной лодки, ее тактико-технических данных, надежности работы механизмов и приборов, опробование оружия.

Сдаточным механиком от Николаевского судостроительного завода был назначен Шепталенко, чью крупную фигуру в те дни можно было увидеть повсюду. Ему было лет сорок. Он за всем следил, все знал досконально и быстро на все реагировал, от души распекая нерадивых. В его зычном голосе, однако, не слышалось резких ноток, а большие глаза искрились самой добротой, отзывчивостью и заботой. Рабочие уважали и верили ему, все замечания принимали беспрекословно, а указанные им недостатки устраняли молниеносно. Он в совершенстве знал устройство подводной лодки, и я бы сказал, не хуже нашего инженера-механика, что вполне закономерно, ибо все строительство корабля проходило на его глазах. В вопросах же управления кораблем и отработки боевой [30] организации он отдавал пальму первенства командиру 5-й боевой части. Между ними иногда возникали вполне естественные трения, которые носили скорее творческий характер. Что и говорить, очень помог нам Шепталенко в освоении новой подводной лодки.

Всю осень и зиму представители судостроительной промышленности сдавали подводную лодку нам, военным морякам. Помню, очень много хлопот доставило нам сильное искрение дизелей на полных ходах, которое ночью могло демаскировать идущую над водой подводную лодку. Устранение этой неполадки заняло чрезвычайно много времени. Искры, выбрасываемые отработанными газами из глушителей, подсчитывались представителями государственной комиссии приемки кораблей и личным составом подводной лодки. Вначале искры вылетали из глушителей тысячами в минуту, затем, после улучшения конструкции системы орошения выхлопных газов, рабочие судостроительного завода уменьшили их количество до нескольких сотен, чем обе стороны и удовольствовались.

В это время я часто вел беседы с комиссаром подводной лодки, старшим политруком Моисеем Порфирьевичем Ивановым, о вступлении в партию. Я строже стал относиться к себе, к службе, задумался над своей дальнейшей судьбой и, откровенно поговорив с некоторыми коммунистами, решил вступить в их ряды. В марте 1940 года меня приняли в партию.

24 июня 1940 года были окончены государственные испытания и подписан приемочный акт, наступил знаменательный день подъема военно-морского флага. Подводную лодку мы украсили флагами расцвечивания. Весь личный состав замер в строю на палубе новой подводной лодки. Этот день по флотским обычаям считается днем рождения корабля.

До восьми часов осталась одна минута. Прозвучала команда: