– Я полечу на вышку, – с ноткой нетерпения отозвалась она. – Но мы все равно не можем лететь одновременно. Я полечу вторым рейсом. Мы прилетим не более чем через двадцать минут после вас. Вы имеете что–либо против, мистер Вилэнд? – любезно спросила она.

– Боюсь, что это довольно затруднительно, мисс Рутвен, – вежливо ответил Вилэнд. – Гюнтер получил травму.

– Хорошо. Я поеду в город с Кеннеди.

Вилэнд снова задергал бровями.

– Для вас в этом нет ничего хорошего, мисс Рутвен. Вы же знаете, что ваш отец предпочитает, чтобы вы находились под охраной, когда…

– Лучшей охраны, чем Кеннеди, мне не требуется, – холодно сказала она. – И до сих пор именно он был моей охраной. А еще вот что: я не полечу на буровую вышку с вами, Ройялом и вот тем… существом…

Сомнений, что она имеет в виду Лэрри, ни у кого не возникло.

– Я полечу на вышку только в том случае, если со мной полетит Кеннеди. Это мое окончательное решение. Кроме всего прочего, я должна съездить в Марбл–Спрингс, и немедленно.

Интересно, когда и кто позволил себе в последний раз так говорить с Вилэндом. Девушка была непреклонна.

– Зачем вы должны поехать туда, мисс Рутвен?

– Есть вопросы, которые истинный джентльмен никогда не задает даме, – ледяным голосом сказала она.

Эти слова поставили его в тупик. Вилэнд не знал, что она имеет в виду. Я тоже, будучи на его месте, не понял бы. В результате он растерялся. Все находящиеся в комнате смотрели на них двоих. Не смотрел только я: мой взгляд был устремлен на Кеннеди, а его взгляд – на меня. Теперь я стоял рядом с дверью, повернувшись ко всем спиной. Я вытащил из–под воротника тоненькую полоску бумаги. Это было нетрудно. Теперь я прижимал ее к груди так, чтобы Кеннеди мог разобрать написанное на ней имя судьи Моллисона. Выражение его лица не изменилось, и для того, чтобы уловить едва заметный наклон его головы, потребовалось бы стоять вплотную к нему и не отрывать от него глаз. Но рядом находился только я. Все шло прекрасно. Оставалось пожелать только, чтобы Ройял не пустил мне пулю в лоб до того, как я выйду за дверь.

Ройял разрядил напряжение, царящее в комнате, позволив Вилэнду легко выйти из создавшегося положения.

– Я не прочь получить глоток свежего воздуха, мистер Вилэнд, и могу поехать в город вместе с ними.

Я выскочил за дверь с такой стремительностью, с которой торпеда вылетает из своего аппарата. Кеннеди протянул руку, я поймал ее, и мы тяжело упали на пол. Потом, вцепившись друг в друга, покатились по коридору. В первые же две секунды я засунул записку глубоко во внутренний карман его кителя. Мы все еще продолжали молотить друг друга кулаками, нанося удары по плечам, спине и всюду, где они не причиняли боли, пока не услышали щелчок взведенного курка. Этот щелчок нельзя спутать ни с каким другим звуком.

– Прекратите потасовку! Эй, вы, двое!

Мы прекратили возню. Я поднялся под направленным на меня дулом пистолета Ройяла. Лэрри тоже маячил рядом, размахивая своим огромным пистолетом. На месте Вилэнда я не доверил бы этому психу даже рогатку.

– Вы хорошо поработали, Кеннеди, – оживился Вилэнд. – Я не забуду этого.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Кеннеди. – Я не люблю убийц.

– Я тоже не люблю их, мой мальчик, – одобрительно сказал Вилэнд. Видимо, он нанимал их только для того, чтобы перевоспитывать!

– Мисс Рутвен, я согласен. С вами поедет мистер Ройял. Возвращайтесь как можно скорее.

Она вышла из двери, гордо подняв голову, не удостоив Вилэнда ни единым словом, а меня ни единым взглядом. И снова я подумал о том, какая это замечательная девушка!

Я не получил никакого удовольствия от полета вертолетом на буровую вышку. Привык к самолетам. Летал на своем собственном самолете. Даже был совладельцем одной небольшой чартерной авиакомпании. Вертолеты не для меня. Не для меня, даже если погода отличная. А погода в то утро была отвратительная, настолько отвратительная, что у меня нет слов, чтобы описать ее. Мы раскачивались и тряслись в воздухе. Вертолет то резко проваливался вниз, то снова взмывал. У меня создалось такое впечатление, что какой–то вдребезги пьяный человек посадил нас на один конец гигантского флюгера и манипулирует им, как хочет. Девять десятых времени полета мы вообще не видели, куда направляемся, так как стеклоочистители не справлялись с потоками воды, заливающими ветровое стекло. Благодаря тому, что Петерсен, видимо, был прекрасным пилотом, мы все же долетели. Вертолет опустился на предназначенную для посадки палубу объекта Х–13. Это произошло вскоре после десяти утра.

Потребовалось шесть человек, чтобы удержать вертолет, пока генерал, Вилэнд, Лэрри и я спустились по натянутой лестнице. Петерсен тут же включил мотор и поднялся в воздух, как только последний из нас оказался на палубе. Через десять секунд вертолет исчез в сплошном шквале ливня. Интересно, увижу ли я его когда–нибудь еще!

На выступающей далеко вперед палубе ветер был гораздо сильнее и пронзительнее, чем на земле, и мы, как могли, пытались сохранить равновесие на скользкой металлической платформе. Опасность упасть назад мне не угрожала, так как пушка Лэрри все время упиралась в поясницу. На Лэрри было пальто с большим воротником, большими лацканами, поясом, эполетами и кожаными пуговицами. Насмотревшись голливудских фильмов, он решил, что это самый подходящий и соответствующий современной моде наряд для такой погоды, как сегодня. Пистолет он держал в одном из глубоких карманов этого плаща и запросто мог молниеносно разрядить его мне в спину. Поэтому я был в напряжении. Лэрри меня терпеть не мог. Он счел бы дыру в своем великолепном плаще не слишком высокой ценой за привилегию первым разрядить в меня свою пушку. Постоянно издеваясь над Лэрри, я держал его в напряжении, вцепившись в него, как бур в седло, и не имел намерения ослаблять свою хватку. Я редко обращался к нему, но, когда это случалось, величал его не иначе как наркоманом. При этом всегда с издевкой справлялся, регулярно ли пополняются его запасы «снежка», как называют героин. Когда мы сегодня шли к вертолету, осведомился, не забыл ли он подкрепиться героином на дорожку и взял ли его с собой про запас, чтобы не корчиться и не строить страшных рож, когда мы прилетим на вышку. Вилэнд и генерал, объединив усилия, с трудом оторвали его от меня. Нет никого на свете, кто был бы так опасен и непредсказуем, как наркоман, так же как нет никого, кто вызывал бы такое острое чувство жалости. Но тогда моему сердцу было неведомо это чувство. Лэрри был самым слабым звеном в цепи, и я намеренно доводил его до белого каления, дожидаясь, когда терпение его лопнет.

Ветер дул в лицо. Спотыкаясь под его напором, мы подошли к приподнятому входному люку, который открывал проход к трапу на нижнюю палубу. Там нас ожидала группа мужчин. Я поднял воротник, надвинул на глаза поля шляпы и, вытащив из кармана носовой платок, стал стирать с лица дождевые капли. Но моя тревога была напрасной: прораба Джо Куррана, с которым я говорил десять часов назад, не было. Я попытался представить, что могло бы произойти, если бы он был там и, например, спросил генерала, нашел ли его личный конфиденциальный секретарь К. К. Фарнбороу потерянный дипломат. Я заставил себя отбросить эти мысли, ибо воображение слишком ярко рисовало возможные последствия. Не исключено, что мне осталось бы только выхватить у Лэрри пистолет и застрелиться.

Вперед вышли два человека, чтобы поприветствовать нас. Генерал Рутвен представил их:

– Мартин Джеральд, наш прораб, Том Гариссон, наш инженер–нефтяник. А это, джентльмены, Джон Смит, инженер. Квалифицированный специалист, приглашенный из Англии, помочь мистеру Вилэнду найти нефть.

Джон Смит, как я понял, было имя для меня, подсказанное ему вдохновением.

Прораб и инженер стали шумно приветствовать нас. Лэрри сунул мне под ребра пистолет, и поэтому я тут же среагировал, сказав, что счастлив познакомиться с ними. Они не проявили ни малейшего интереса к моей особе. Оба казались озабоченными и не в своей тарелке, хотя старались скрыть это. Но генерал заметил их настроение.