Ничего не происходило.

Прошло две минуты, и все еще ничего не произошло.

Еще через две минуты Форд решился — пора, чтобы что-нибудь наконец произошло.

— Привет, — сказал он.

Женщины теснее прижали к себе детей.

Мужчины не сделали ни одного определенного движения, и все же ясно дали понять, что приветствие нежелательно — без обид, просто нежелательно.

Один из мужчин, стоявший немного впереди остальных и, возможно, являвшийся вожаком, выступил вперед. Его лицо было спокойно и невозмутимо, почти безмятежно.

— Угхугхррр у ух рух ургх, — сказал он тихо.

Это застало Артура врасплох. Он настолько привык к синхронному переводу, производимому вавилонской рыбкой у него в ухе, что давно забыл об ее существовании и вспомнил только теперь, когда она впервые не сработала. Какие-то смутные обрывки слов промелькнули в его сознании, но среди них не было ничего, за что можно было бы ухватиться. Он предположил, и вполне справедливо, что у этих людей развились пока лишь рудиментарные зачатки речи, и потому вавилонская рыбка в данном случае ничем не могла помочь. Артур посмотрел на Форда, который безусловно должен был быть лучше осведомлен в подобных вопросах.

— Мне кажется, — сказал Форд уголком рта, — что он спрашивает нас, не могли бы обойти его деревню стороной.

В ту же секунду жест со стороны мужчины (или самца) подтвердил это предположение.

— Рррруургх уургх; ургх ургх (у рух) рруурруу угх, — продолжал самец.

— В общих чертах, — перевел Форд, — насколько я могу понять, он говорит, что мы можем спокойно продолжать наше путешествие, но, если мы обойдем их деревню, а не пойдем насквозь, они будут более чем счастливы.

— И что мы будем делать?

— Почему бы не сделать их счастливыми, — сказал Форд.

Медленно и осторожно они обошли поляну по периметру. Это очень порадовало аборигенов, которые покланялись в их сторону и стали заниматься своими делами.

Артур с Фордом отправились дальше через лес. Через несколько сотен метров за поляной они вдруг наткнулись на сложенные горкой фрукты — ягоды, очень сильно похожие на малину и землянику, а также сочные зеленокожие фрукты, очень сильно похожие на груши.

До сих пор путешественники избегали ягод и фруктов, хотя все деревья и кусты были увешаны ими.

— Смотри на это так, — говорил Форд, — ягоды и фрукты на незнакомой планете могут помочь тебе жить или помочь тебе умереть. Следовательно, пробовать их допустимо лишь в тот момент, когда чувствуешь, что умрешь, если не попробуешь. Таким образом остаешься на плаву. Секрет здорового хайкерства в умении обходиться без витаминов.

Они внимательно осмотрели лежащие на тропинке фрукты. Фрукты были такие красивые и аппетитные, что у них просто рассудок помутился от голода.

— Давай смотреть на это так, — сказал Форд, — ммм…

— Да? — сказал Артур.

— Я стараюсь придумать точку зрения, согласно которой мы должны были бы съесть это, — признался Форд.

Сквозь листву яркое солнце бросало ажурные тени на пухлые щеки того, что было так сильно похоже на груши. То, что было сильно похоже на малину и землянику, было таким большим, сочным и спелым, какого Артур никогда в жизни не видел, разве что в рекламных роликах.

— Может быть, мы съедим это, а потом придумаем, почему мы это сделали? — предложил Артур.

— Может быть, именно этого от нас и ждут.

— Хорошо, смотри на это так…

— Пока твоя теория меня и так устраивает.

— Это лежит здесь для нас. Это или хорошее, или плохое. Они или хотят угостить нас, или отравить. Если это отравленное, а мы его не съедим, то на нас нападут другим способом. То есть, если мы не съедим этого, мы проиграем в любом случае.

— Красиво говоришь, — сказал Форд, — ладно, съешь одну штучку.

Нерешительно, Артур выбрал одну штуку из похожих на груши.

— Это мне напоминает историю про Эдем, — сказал Форд.

— А?

— Эдем. Дерево. Яблоко. Помнишь?

— А, да, конечно. Помню.

— Этот ваш Бог! Посадил дерево на самом видном месте посреди сада, а потом говорит, вы, ребята, делайте что хотите, только яблок не ешьте. А они, ну надо же, какая неожиданность, съели. Тут Бог выскакивает из-за дерева с криками: «Попались!». А ведь если бы они не съели яблока, ничего бы не изменилось.

— Почему?

— Потому что когда имеешь дело с любителем положить на тротуаре кирпич и прикрыть его шляпой — можешь быть уверен, он уж как-нибудь тебя обязательно достанет.

— К чему это ты?

— Да неважно, ешь свой фрукт.

— Знаешь, а ведь это место и вправду очень похоже на Эдем.

— Ешь фрукт.

— Я же говорю, похоже.

Артур откусил кусочек от того, что напоминало грушу.

— Это груша, — объявил он.

Через пару секунд, когда они доели все подчистую, Форд обернулся к лесу и прокричал:

— Спасибо вам! Огромное спасибо! Вы очень добры!

И они пошли дальше.

В продолжение следующих пятидесяти миль своего путешествия на восток они время от времени находили на дороге фруктовые дары и, хотя иногда меж деревьев мелькали лица аборигенов, они ни разу больше не вступали в непосредственный контакт. Форду и Артуру очень понравились люди, столь благодарные просто за то, что их оставили в покое.

Через пятьдесят миль фрукты закончились, зато началось море.

Не имея никаких ограничений по времени, они не торопясь построили плот и переплыли море. Море было относительно спокойным, шириной всего в шестьдесят миль, благодаря чему плавание было вполне приятным, к тому же место, куда они попали, оказалось ничуть не хуже того, откуда они прибыли.

Короче, жизнь была до смешного проста, и на некоторое время они смогли забыть о бесцельности существования и одиночестве. Собственно говоря, они знали, где найти компанию, если уж очень захочется, но пока что их только радовал тот факт, что голгафринчемцы находятся на расстоянии многих сотен миль.

И все же Форд Префект снова начал часто проверять Сенс-О-Матик. Один раз он поймал какой-то сигнал, но тот был столь слаб и шел с такого далекого расстояния, что расстроил Форда куда больше, чем неизменное молчание до того.

Повинуясь внезапному порыву, они повернули на север. Через несколько недель подошли к еще одному морю, которое переплыли, построив еще один плот. На этот раз путешествие было не таким легким, да и климат становился все суровее. Артур заподозрил Форда в мазохизме — возрастающие трудности давали ему ощущение цели, которую иначе сложно было найти. Форд неуклонно двигался вперед.

Путешествие на север привело их в гористую местность необыкновенной красоты. Огромные зазубренные, покрытые снегом вершины взбудоражили их чувства. Холод начал проникать под кожу.

Они оделись в звериные шкуры и меха, изготовленные Фордом с использованием технологии, которую он перенял у бывших монахов-пралитов, владельцев мыслинг-центра в горах Хуньяна.

Галактика кишит бывшими монахами-пралитами, и все они востребованы, поскольку техника ментального контроля, разработанная Орденом как форма послушничества на самом деле потрясающая — и невероятное количество монахов покидает Орден непосредственно по завершении срока послушания как раз перед тем как дать окончательный обет провести остаток жизни в крепко запертом металлическом ящике.

Технология Форда заключалась в том, что надо было некоторое время стоять неподвижно и улыбаться.

Вскоре животное — например, олень — появлялось из-за деревьев и начинало внимательно следить за Фордом. Форд продолжал улыбаться, глаза его становились все мягче и лучистее, и в конце концов начинали распространять глубокую вселенскую любовь, любовь, способную объять все сущее вокруг. В природе воцарялись удивительный покой и безмятежность, центром которых являлся чудесно преобразившийся человек. Олень медленно, шаг за шагом, подходил к нему, пока наконец не утыкался доброй мордой прямо в лицо Форду, который быстро протягивал руки и ломал животному шею.

— Феромонный контроль, — объяснял Форд, — нужно только научиться генерировать нужный запах.