Форд сидел и лениво стукал камнем о камень.

— Ну, так чего же вы достигли? — осведомился он, когда вопли восторга улеглись.

— Мы основали культуру, — ответила маркетинговая девица.

— Неужели? — сказал Форд.

— Да. Один режисер уже начал снимать потрясающее документальное кино о местных туземцах — ну, о пещерных людях.

— Они не пещерные.

— Выглядят как пещерные.

— Разве они живут в пещерах?

— Ну…

— Они живут в хижинах.

— А может, у них в пещере ремонт! — выкрикнул придурок из толпы.

Форд смерил его сердитым взглядом.

— Очень смешно, — сказал он, — а вы заметили, что они вымирают?

На обратном пути ему и Артуру попались две покинутые деревни, а в лесу они нашли тела местных жителей, которые уползли умирать подальше от своих жилищ. Те же, что были еще живы, выглядели подавленными и несчастными, как будто страдали от болезни души, а не тела. Они двигались еле передвигая ноги и с бесконечным страданием. У них попросту отобрали будущее.

— Вы-ми-ра-ют! — повторил Форд. — Вы знаете, что это означает?

— Ммм… не следует ли продать им страховку? — снова подал голос придурок.

Форд проигнорировал это заявление и обратился к народу.

— Попробуйте понять, — призывал он, — они начали вымирать только с нашим появлением здесь!

— Этот момент очень интересно отражен в фильме, — вмешалась маркетинговая девица, — и это дает такое пикантное прочтение событий, которое является отличительной чертой по-настоящему качественного документального кино. Наш продюсер — настоящий энтузиаст своего дела.

— Видимо, так, — пробурчал Форд.

— Я полагаю, — сказала девица, обращаясь к Капитану, который к этому времени уже клевал носом, — что свой следующий фильм он будет делать о вас, Капитан.

— Да что вы говорите? — вежливо удивился Капитан, встрепенувшись. — Как мило с его стороны.

— Он хочет придать фильму такой, знаете, поворот — груз ответственности, одиночество лидера…

Капитан поахал по этому поводу.

— Знаете, — сказал он наконец, — я бы не стал чересчур напирать на одиночество. Тот, у кого есть резиновая уточка, не может быть одинок.

Он поднял уточку повыше и позволил толпе ее поприветствовать.

Все это время консультант по управлению хранил гробовое молчание и только прижимал пальцы к вискам, чтобы показать, что он ждет и будет ждать весь день, если необходимо.

Но потом он вдруг решил, что не собирается ждать целый день, а лучше сделает вид, что последних тридцати минут просто не было.

Он встал.

— Если бы, — сказал он сухо, — мы могли бы перейти к вопросу о налоговой политике…

— Налоговой политике! — заулюлюкал Форд. — Налоговой политике!

Консультант по управлению посмотрел на Форда взглядом электрического ската.

— Налоговой политике, — повторил он, — именно так я и сказал.

— Откуда у вас деньги, — возмущенно спросил Форд, — если никто ничего не производит? Деньги, знаете ли, не растут на деревьях.

— Если мне позволено будет продолжить…

Форд обреченно кивнул.

— Спасибо. Поскольку несколько недель назад мы решили принять древесные листья в качестве официального денежного средства, то все мы, конечно, стали очень богаты.

Не веря своим ушам, Форд смотрел на одобрительно кивавших людей, которые одновременно ощупывали пачки листьев, набитые в тренировочные костюмы.

— Но мы также, — продолжал консультант по управлению, — столкнулись с проблемой инфляции в связи с высоким уровнем лиственной доступности, и это означает, насколько я понимаю, что текущий курс обмена равен трем рощам листопадных деревьев к одному мешку арахиса.

Ропот тревоги пробежал по толпе. Консультант по управлению утихомирил волнение взмахами руки.

— Поэтому, для решения возникшей проблемы, — продолжал он, — и проведения эффективной девальвации, мы собираемся начать кампанию по дефолиации и… ммм, сжечь имеющиеся леса. Я думаю, все согласятся с тем, что это разумный шаг, учитывая обстоятельства.

Минуту-другую собрание выражало некоторую неуверенность, пока кто-то не указал, что подобные действия существенно повысят ценность листьев, имеющихся в обращении. Тогда все с радостными криками повскакали с мест и устроили консультанту по управлению бурную овацию. Те же, кто обладал познаниями в бухгалтерии, начали предвкушать прибыльную осень.

— Вы все сумасшедшие, — сказал им Форд Префект.

— Вы все совершенно ненормальные, — добавил он.

— Вы все — куча недоделанных кретинов, — высказал он свое мнение.

Против него стало нарастать недовольство. То, что началось как прекрасное развлечение, приобрело, по мнению людей, оскорбительный характер, и, поскольку оскорбления были направлены в их адрес, этого нельзя было дольше терпеть.

Чувствуя настроение толпы, маркетинговая девица постаралась повернуть дело против Форда.

— А позвольте узнать, — потребовала она, — чем вы вообще занимались последние несколько месяцев? Вы и еще этот, второй, пришелец — вас не было видно с того самого дня, как мы прибыли.

— Мы путешествовали, — объяснил Форд. — Мы хотели узнать что-нибудь об этой планете.

— Ах вот как, — сказала девица неодобрительно. — И много узнали? Что-то непохоже.

— Непохоже? Вот как? Ну, так у меня для тебя новость, любовь моя. Мы теперь знаем будущее этой планеты.

Форд подождал, пока это заявление дойдет до слушателей и возымеет должный эффект. Но никакого эффекта оно не возымело. Они не понимали, о чем он говорит.

Тогда Форд заговорил снова:

— Знайте, что, начиная с этого самого момента, абсолютно неважно, что вы все собираетесь делать. Это не имеет ровно никакого значения. Жгите леса, делайте что хотите. Ваша будущая история уже написана. У вас впереди два миллиона лет — и все! По истечении этого срока ваша цивилизация умрет. Исчезнет. И слава Богу! Запомните, два миллиона лет!

Толпа раздраженно загалдела. Люди, разбогатевшие настолько, насколько все они внезапно разбогатели, не обязаны выслушивать всякую чепуху. Может быть, дать этому идиоту пару-тройку листьев, и тогда он отстанет?

Но им не пришлось беспокоиться. Форд уже шел прочь с поляны и остановился только лишь для того, чтобы покачать головой при виде второго помощника, в упор расстреливавшего близлежащие деревья.

Потом Форд обернулся назад.

— Два миллиона лет, — сказал он и рассмеялся.

— Что же, — откликнулся Капитан с умиротворяющей улыбкой, — еще есть время, чтобы спокойно принять ванну. Кто-нибудь, передайте мне, пожалуйста, мочалку. А то я ее уронил.

В миле от поляны, в лесу, Артур Дент был слишком занят своим делом, чтобы услышать приближающиеся шаги Форда Префекта.

Дело у Артура было довольно занятное: на широком плоском камне он начертил квадрат и разделил его на сто шестьдесят девять маленьких квадратиков, тринадцать по горизонтали и тринадцать по вертикали.

Потом он набрал кучу маленьких плоских камешков и на каждом нацарапал букву. За камнем угрюмо сидели двое еще не умерших местных обитателей. Им Артур пытался втолковать любопытную концепцию, заключавшуюся в камешках.

Пока что у него ничего не получалось. Туземцы сделали попытку часть камней съесть, часть — зарыть в землю, а оставшиеся — разбросать. В конце концов Артуру удалось вдохновить их настолько, что они уложили несколько камешков в квадратики, но накануне ему удавалось куда больше. Вместе с разрушением духа эти создания с каждым днем явно теряли в интеллекте.

Чтобы как-то приободрить их, Артур уложил пару буковок сам и попробовал поощрить аборигена добавить к ним следующие.

Получалось плохо.

Форд тихо наблюдал за происходящим из-за дерева.

— Нет, — сказал Артур тому из местных, который только что смешал буквы на доске в припадке безысходного уныния. — за «Щ» дается десять очков, а она стоит на утроении, поэтому… послушайте, ну я же объяснял вам правила… нет, нет, пожалуйста, положите берцовую кость… Ладно, начнем сначала. И постарайтесь сосредоточиться.