— Обопьются! — с осуждением покачал головой сидевший у двери юноша лет шестнадцати, одетый в длинную, почти до самых щиколоток, хламиду и черный шелковый плащ. Похоже, он путешествовал со слугой — пожилым бедновато одетым дядькой с длинной седой бородою — и сейчас, как видно, коротал время в ожидании нужного корабля.

— Эти — и обопьются?! — посмотрев на юношу, улыбнулся Лешка. — Да ни за что! Видал я таких, насмотрелся. Вот, у нас в колхозе слесаря уж на что алкоголики, а и то…

— Вы, я вижу, тоже из путешественников? — приподнялся молодой человек.

Беглецы тут же кивнули:

— Да, паломники. Добираемся из…

Лешка сильно наступил приятелю на ногу. Ишь, разболтался! Кто его знает, кто такой это парень? И — вдруг он тоже из Святой Земли? Сейчас пустится в воспоминания, расспросы… совершенно никому не нужные.

— Мы с другом добираемся в Константинополь, — на хорошем греческом языке — спасибо Владосу — произнес Лешка и учтиво поклонился.

— Вот здорово! — явно обрадовался юноша. — Так, выходит, нам по пути!

— Может быть, — уклончиво отозвался грек.

— Меня зовут Георгий. Георгий Кардай. Мы со слугой пробираемся из Святой Земли.

— Эко, вас занесло! — непритворно удивился Владос. — Где Святая Земля, а где Кафа!

— Видите ли, мы потом посетили Трапезунд, — пояснил Георгий. — У меня там родственники, к сожалению, уже умершие, — юноша улыбнулся. И вообще весь он был такой чистенький, правильный, вежливый — подобных типов Лешка раньше презрительно именовал «заучками», но — вот странно — этот никакого презрения не вызывал, скорее, наоборот.

— Я вскорости собираюсь принять постриг, — продолжал молодой человек. Длинные русые волосы его, перевязанные тоненьким ремешком, падали на узкие плечи. Лицо тоже узкое, какое-то детское — ему бы еще очки — ну, чистый «отличник». — Разрешите, мы присядем за ваш стол? Все же здесь дует.

— О, пожалуйста, пожалуйста, — Владос растекся в улыбке. — Вы уже отыскали попутный корабль?

«Отличник» посмурнел лицом — впрочем, оно и без того у него было смуглое.

— К сожалению… Хотя… — в серых глазах юноши отразились отблески нешуточной внутренней борьбы. — Скажу… — Георгий принял решение. — Вам — скажу. Кому другому бы не сказал, но вы… вы почему-то кажетесь мне людьми, вполне заслуживающими доверия. — Парнишка подсел к беглецам, наклонился и зашептал. — Есть одна возможность. Завтра с утра в Константинополь отправится судно некоего Гарная Лекамбра. Но шкипер не хочет брать пассажиров легально, с отметкой в порту… Поэтому нужно, едва рассветет…

— …пойти на косу, где будет ждать лодка чернобородого грека Ионидиса! — таким же свистящим шепотом продолжил Лешка. — Так?

— Так! — глаза Георгия удивленно округлились. — А вы откуда знаете?

— Подсказал некий парень, Галинда.

— Да-да! И нас он тоже направил. Так, значит, плывем вместе?!

— А как же! — Владос и Лешка кивнули.

Георгий тоже улыбнулся с той неподдельной радостью, какая изредка случается у новичка-отличника, внезапно обнаружившего в новом классе вместо отпетых хулиганов — себе подобных:

— Рад! Очень рад! А то, признаться, нам в последнее время не очень везло с попутчиками. Большей частью попадалось одно отребье… Вот, как за соседним столом. Без вас здесь было просто ужасно!

— Что же вы не ушли?

— Но на улице ведь еще страшнее! — вполне резонно заметил «отличник».

Беглецы, не удержавшись, расхохотались:

— Да, выходит, тебе сильно повезло, Георгий!

Парень чуть смущенно развел рукам:

— Выходит так. И слава Господу! Ах, как нам повезло — ведь, кроме этого случайно подвернувшегося судна, в Константинополь ничто не идет!

— То есть как это не идет?! — обернулся проходивший мимо стола трактирщик. — А как же «Георгий Навкратос»? Он как раз завтра отходит в Константинополь, правда, с заходом в Трапезунд. И «Кадминия», скафа армянина Каруша. Она тоже отправляется в Константинополь, как и «Громовержец» синьора Камилла Дженовезе!

Сплюнув на пол, трактирщик ушел по своим делам.

— Я не верю ни единому слову этого страшного человека! — дрожащим голосом произнес Георгий. — Вы только посмотрите на его разбойничью физиономию! Такому — кистень да в темный переулок. О, нет, я ему не верю!

— Да, тот парнишка, Галинда — гораздо симпатичнее, — согласно кивнул Владос. — Да и средств у нас маловато, особенно — для «Георгия Навкратоса».

Лешка усмехнулся:

— А что, это такой крутой лайнер, типа «Титаника»?

— «Титаник»? — переспросил Георгий. — А это еще что за судно? Что-то не слыхал? Чье оно?

— Да так, ничье, — отмахнулся Лешка и, обернувшись, посмотрел на улицу. — Нам не пора еще выходить?

Владос кивнул:

— Да, похоже, уже светает.

— И дождь вроде бы кончился! — обрадованно воскликнув, «отличник» повернулся к слуге: — Вот видишь, Мисаил! Не зря мы вчера молились.

Расплатившись с неприветливым трактирщиком, друзья вышли на улицу. На востоке, за широкой песчаной косою, уже золотилось синее, еще ночное, небо. Узенькая полоска рассвета постепенно расширялась, становилась все больше, возвещая о близком приходе дня.

— Хорошо, что мы вышли загодя, — зябко поежился Лешка. — Как раз вовремя и придем. Вон, до косы-то — шагать и шагать.

Владос кивнул. Идти и в самом деле было не близко, хорошо хоть утро выдалось спокойным и ясным, правда, довольно прохладным — «отличник» Георгий тоже кутался в плащ.

Путники прибавили шагу, стараясь миновать рынок до того, как соберется толпа. А она уже начала собираться — к гавани подъезжали какие-то возы, высокие арбы скрипели колесами, тащили свои тележки зеленщики и торговцы рыбой, громко кричали многочисленные мальчишки — торговцы лепешками и водой.

— Купи, господин, купи!

— Да отстань ты!

— Купи, не пожалеешь!

— Отстань, я сказал!

— Господин…

— Сейчас швырну в тебя камень или собачий помет!

Босоногий мальчишка – водонос наконец отстал, и Владос, обернувшись, погрозил ему кулаком. Так, на всякий случай, чтоб не замыслил ничего худого. Так, переругиваясь с торговцами, они и не заметили, как пришли, как белым песком пляжа заблестела перед глазами широкая коса — острый мыс, устремленный в море. Пенные голубовато-зеленые волны, разбиваясь о черные камни и, шипя, уползали обратно. Истошно кричали чайки, остро пахло йодом и какими-то водорослями.

Странно, но на берегу уже шаталось человек пять, деловито высматривающих среди волн большую рыбачью лодку под серым заштопанным парусом. Друзья, переглянувшись, побежали. И вовремя! Лодка, наконец, ткнулась носом в песок.

— Хей-гей! — соскочив в воду, заорал здоровенный чернобородый мужик. — Я — Липос Ионидис. Кто к шкиперу Лекамбру — садись!

Все — все! — околачивающиеся на берегу люди не заставили себя долго упрашивать. Беглецы с новым другом и его слугою тоже поспешили — запрыгнув в лодку уже буквально в последний момент.

— Ну, слава тебе, Господи! — отдышавшись, перекрестился Георгий…

… — Успели!

К толстенному валику весла была приделана ручка, похожая на блестящие гнутые трубки в спинках старых кроватей. Вся компания — Лешка с Владосом и Георгий со слугой Мисаилом — гремя цепями, остервенело ворочала тяжелое весло галеры. Да-да, именно так! Все случившееся с ними оказалось трагическим фарсом! Поиски судна привели путников к самому гнусному рабству! Их обманули, подло обманули, и самый главный обманщик — проклятый Галинда, скаливший сейчас зубы на длинном галерном помосте — куршее. Все было именно так и задумано — на дурачков. Заманили, сволочи! Схватили, обрили наполовину головы — чтобы, ежели что, легче было ловить — заковали в цепи.

«Черная лилия» — так называлась галера Гарнаби Лекамбра, бывшего христианина, а ныне — правоверного мусульманина, промышлявшего морским разбоем. Все они — и капитан Лекамбр, и гнусный мальчишка Галинда, и чернобородый грек Ионидис — оказались из одной шайки. И теперь… Что ждало теперь беглецов, пожалуй, было достаточно ясно — непосильный труд, побои, издевательства и — в конце концов — верная смерть.