И сегодня, когда он с видом отчаяния, отбросив трехногий табурет, встал и начал, ероша волосы, ходить по лаборатории, появление Марата очень обрадовало его.
— Ну, что ты тут бродишь в одиночестве, Цой? — спросил Марат, кинув взгляд на лабораторный стол с признаками незаконченной, брошенной на середине работы. — Если не работается, пойдем со мной на дно. У меня кое-какие поручения от Скворешни…
— «Не работается»!.. — раздраженно повторил Цой и, словно его прорвало, с отчаянием в голосе воскликнул: — Это не работа, а мучение!..
— Я уже давно заметил, что у тебя временами отвратительное настроение, — осторожно бросил Марат.
— Когда втемяшится в голову какая-нибудь идея и ни днем, ни ночью не дает тебе покоя… — заговорил Цой, опускаясь на табурет и сжимая голову ладонями, — когда она то дается в руки, то ускользает, точно издевается над тобой…
Если бы ты знал, Марат, как это тяжело! Мне казалось, что я на пороге большого открытия.
— Открытия? — встрепенулся Марат, словно боевой конь, настороживший уши при первых звуках трубы. — О Цой! Если это не секрет…
Его глаза засверкали, в голосе послышались нотки мольбы, даже непокорный хохолок на темени как будто приподнялся еще выше, словно материализованный вопрос.
Цой горько усмехнулся и сказал:
— К сожалению, это скорее предполагавшееся открытие… Мечты молодого, неопытного, увлекающегося человека.
— Не теряй бодрости, Цой, голубчик, — сказал Марат, присаживаясь рядом на соседний табурет и кладя руку на колено друга. — Только увлекающиеся люди делают настоящие, большие открытия. В чем дело? Скажи…
Цой опять помолчал и потом, после некоторого колебания, тихо начал:
— Когда Арсен Давидович объяснил случайностью присутствие растворенного золота в крови этого проклятого моллюска имени Лордкипанидзе, я в душе не согласился с ним. Случайности редки в природе… Нельзя основываться на них. Все должно иметь закономерное объяснение. Неужели так густо разбросаны по дну океана эти золотые россыпи?! И я вспомнил, что весь Мировой океан представляет гигантскую золотую россыпь. Все тысяча триста миллионов кубических километров океанических вод насыщены золотом! Ты это должен знать. Ведь в морской воде ты найдешь очень много элементов, имеющихся в земной коре. В большем или меньшем количестве, многое даже в микроскопических долях процента, но найдешь. Здесь — все, начиная от кислорода, водорода, простой поваренной соли до железа, серебра, золота и даже радия. Или в чистом виде, или в виде различных химических соединений с другими элементами. В морской воде главную роль играют, конечно, кислород и водород, которые и образуют самоё-то воду. Если она заключает в себе эти элементы в размере девяноста шести с половиной процентов своего веса, то хлора в ней всего два процента, натрия один и четырнадцать сотых процента, магния, серы, кальция, брома, рубидия — сотые и тысячные доли процента, а, скажем, золота — ничтожнейшие, миллионные доли процента. Но если помножить эти ничтожнейшие количества золота на миллиарды тонн воды Мирового океана, то в ней окажутся сотни миллионов тонн золота!
— Вот бы научиться добывать это золото, — задумчиво проговорил Марат. — Вот это была бы валюта! Грандиозный, неисчерпаемый золотой фонд Советского Союза! Кто-нибудь уже, наверно, пробовал добывать его, Цой?
— Ну, разумеется! Сколько раз! Но ничего не выходило. Все попытки оканчивались неудачей. То есть добывать-то его добывали, но игра не стоила свеч. Если добывали миллиграмм золота, то обходился он — просто для сравнения скажу — в целый грамм золота. Добыча оказывалась невыгодной. Если человек не может в достаточном количестве извлечь золото из морской воды при помощи сложнейших методов, то я подумал, что это может сделать моллюск…
— Вот как… — медленно протянул Марат. — Но… но ведь в океане, ты сам говорил, золото слабо растворено в воде, а в крови моллюска оно находится в сильно концентрированном виде. Это ведь не одно и то же…
— Конечно, не одно и то же. Но разве все животные и растения океана не пользуются растворенными в ничтожнейших долях в воде океана элементами для построения целых частей своего организма? Возьми, например, кальций. В морской воде его заключается всего лишь пять сотых процента, а в мадрепоровых и норитовых кораллах окись кальция, или известь, находится в количестве до пятидесяти трех процентов их сырого веса; в некоторых моллюсках ее даже более шестидесяти процентов. Или кремний. В морской воде он находится в количестве одной-двух десятитысячных долей процента, а в кремневых губках он составляет до девяноста процентов их сырого веса! Есть водные организмы, в которых концентрация того или иного элемента в тысячу раз больше, чем концентрация этого же элемента в окружающей воде.
— Ага! Ага! Ну-ну! — возбужденно вертелся на табурете Марат. — Я начинаю понимать!.. Говори, Цойчик, говори…
— Как же это происходит? — продолжал Цой, заражаясь волнением Марата. — Соли различных элементов легко проникают через тонкую оболочку водных организмов и соединяются там с органическими веществами. При этом они переходят в коллоидальную форму и вследствие этого теряют уже способность выйти обратно в окружающую воду. Организм задерживает в себе эти элементы, используя их для питания, построения скелета раковины, а иногда и неизвестно еще для каких именно надобностей. Вот я и подумал…
— Ура! Я понял! Понял, черт меня возьми! — закричал Марат, срываясь с места. — Замечательно! Гениально! Эти проклятые моллюски высасывают из морской воды золото!.. Мы их заставим высасывать это золото для нас! Мы их превратим в фабрики золота! В советские фабрики золота! Цой! Цой, ты должен продолжать работу! Это гениальная идея! Ты не имеешь права бросать ее! Это необходимо нашей стране! На тебе лежит ответственность…
— Марат, я сам это отлично понимаю… — почти извиняющимся тоном говорил Цой. — Ведь это была бы настоящая золотая крепость социализма! Но что я могу поделать? Я уже пятнадцать дней мучаюсь над этой проблемой, но ничего не выходит… У меня уже почти нет материала, от этого проклятого моллюска почти ничего не осталось. Если бы хоть еще один экземпляр иметь!
— Я найду его! — закричал Марат, вскинув кверху руку. — Клянусь тебе! Хотя бы мне пришлось потерять руку или ногу! А голову я, кажется, уже потерял. Но ради такого открытия можно и жизни не пожалеть!
— Опять из тебя забил фонтан идей и открытий, кацо, — послышался в дверях голос зоолога. Он быстро вошел в лабораторию и начал надевать свой синий рабочий халат. — Ну-ну… Рассказывай! Я люблю слушать твои сногсшибательные открытия.
Цой, покраснев и переставляя пробирки и колбы с места на место на своем столе, бросал умоляющие взгляды на Марата. Марат радостно и возбужденно засмеялся.
— Нет, нет, Арсен Давидович! Идея находится еще в стадии разработки… Но, когда задача будет решена, вы первый узнаете об этом!
Зоолог развел руками, изобразил величайшее изумление:
— Что я слышу, Марат? Такой солидный, серьезный подход? Ты делаешь огромные успехи в научной работе, кацо. Отлично, дружок, отлично! Я запасусь терпением и буду молча ждать…
— Вы не пожалеете, Арсен Давидович! — продолжал в том же тоне Марат и, повернувшись к Цою, сказал: — У тебя ничего срочного нет, Цой? Пойдем со мной. Мне еще нужно о многом поговорить с тобой.
— Вы разрешите, Арсен Давидович? — обратился Цой к зоологу.
Получив разрешение, молодые друзья скрылись в дверях. Зоолог не успел приняться за работу, когда к нему в лабораторию вошел Горелов.
— А, мой дорогой пациент! — радушно приветствовал его ученый. — Входите, входите. Всегда рад вас видеть. Как вы себя чувствуете? Лучше? Садитесь вот тут, пожалуйста!
Горелов был в длинном полосатом халате, с повязкой вокруг головы. Желто-коричневое лицо его носило еще следы болезни. Он опустился на табурет:
— Спасибо, Арсен Давидович! Вашими заботами и молитвами. Но, право, до смерти уже надоело валяться на койке. Когда вы меня отпустите?