Несмотря на разное происхождение всех трех огнеземельских племен и существенные различия в хозяйстве и образе жизни между она, с одной стороны, яганами и алакалуф, с другой, описанные у них обряды очень похожи. Это свидетельствует о том, что праздник воплощения духов отражал наиболее общие представления первобытного человека о мире, распространенные у народов, живших в разных условиях. Поэтому формы обрядов легко заимствовались одними племенами у других.

Наши сведения о ритуалах индейцев, живших на южной оконечности американского материка, были бы крайне отрывочны, если бы не работы нескольких энтузиастов-этнографов, изучавших огнеземельцев в 20-х годах нашего века. В середине XIX века усилились контакты аборигенов с европейцами — моряками, миссионерами, колонистами. В результате распространились болезни, против которых у индейцев не было иммунитета. Численность она и яганов, полтора века назад достигшая соответственно четырех и трех тысяч человек, к 1918 году сократилась до 300 и 70 человек. В этот критический момент немецкий католический священник и врач М. Гузинде впервые посетил Огненную Землю и решил, что его долг — пока не поздно спасти культуру обитателей острова от забвения. В 1918–1924 годах он организовал четыре экспедиции к яганам и селькнам. О традиционной культуре алакалуф ему удалось собрать меньше сведений, так как она пришла в упадок уже к началу нашего века. Почти одновременно с Гузинде работали его коллега М. Копперс и американский этнограф С. К. Лотроп.

Впрочем, в эти годы огнеземельцы свои древние обряды больше не справляли. Но люди старшего поколения хорошо помнили, как в юности участвовали в торжественных церемониях, и по просьбе Гузинде и Копперса исполнили их в последний раз. Конечно, нельзя ручаться, что все было сделано с должной полнотой. Например, по наблюдениям начала XX века у она был какой-то музыкальный инструмент, издававший неприятный и резкий звук. Очень возможно, что он звучал на празднике и должен был передавать голос какого-нибудь духа. Гузинде такой инструмент, однако, уже не застал. Отчасти изменилось и само отношение к ритуалам. Традиционная религия перестала играть в жизни огнеземельцев прежнюю роль. Индейцы увидели, что их мир, вместе со всеми его реальными и мифическими обитателями, исчезает на глазах, а на смену ему приходит другой, в котором им нет места. Соответственно церемонии, которые увидели Гузинде и Копперс, отчасти лишились подобающей серьезности. Сомнительно, чтобы в прошлом индейцы вообще разрешили наблюдать их чужакам.

Обряды воплощения духов назывались на языке она клоктен. Вначале мужчины возводили большую коническую постройку из жердей, напоминавшую сибирский чум, с выходом на восток, желательно к лесу. Если непогода не уничтожила прошлогодней постройки, старались воспользоваться ею: ведь при помощи каменных орудий вырубить заново многометровые жерди было не так просто. Постоянных священных мест не существовало. С западной стороны за чумом начиналась большая поляна, отделявшая его от жилых хижин, которые были очень примитивны — конические шалаши, а то и просто заслоны от ветра из веток, покрытых шкурами.

Ритуальная хижина называлась хаин. Жерди ее каркаса имели свои названия и символику, ставились в определенном порядке. Считалось, что в начале времен семеро могучих мужчин, сойдясь близ юго-восточной оконечности Огненной Земли, построили первую хаин из гигантских камней и впервые исполнили клоктен. Все, что проделали в тот раз мифические персонажи, стали вслед за ними ежегодно повторять люди. Сложенная из камней хижина превратилась в гору, и каждый, кому приходилось заснуть близ нее, видел во сне первый клоктен.

После того как ритуальная хижина была поставлена, мужчины тайно от подростков и женщин готовили маски из кожи и коры, раскрашивали свои тела полосами и пятнами. Когда все было готово, мужчины незаметно пробирались в хижину. Именно поэтому вход в нее и был обращен к лесу, иначе женщины могли бы догадаться, что духи проникают в хаин не таинственным путем из-под земли, а гораздо более естественным образом. Тем не менее не только зрители, но и сами участники клоктена верили, что настоящие духи и в самом деле выходят на свет из очага в центре хаин, вселяясь в мужчин, надевших маски. Таким образом, ритуальная хижина мыслилась связующим звеном, временно соединявшим два мира — реальный, в котором жили индейцы, и воображаемый мир первопредков, населявших землю в эпоху творения.

У яганов и алакалуф подготовка к празднику велась примерно так же, как у она. Лишь ритуальная постройка могла быть иной — не конический чум, а длинная хижина, каркас которой напоминал огромную перевернутую корзину. Этот каркас обкладывали дерном, травой, ветками. По мнению этнографов, многие особенности обрядов яганы и алакалуф заимствовали от она. В частности, само название праздника на языке яганов, кина, восходит к слову «хаин», которым она обозначали ритуальную хижину.

Раскрасившись и надев маски, мужчины, изображавшие духов, выходили из укрытия на поляну и старались произвести устрашающее впечатление на женщин. Те с криком прятались в своих хижинах, а затем снова выходили смотреть на происходящее. Алакалуф ставили особую женскую хижину, в которой непосвященные могли бы спрятаться от грозивших им опасных существ. Время от времени кто-нибудь из мужчин, сняв маску, отправлялся к женщинам и говорил, что духи голодны. Получив пищу, мужчины, естественно, съедали ее сами.

Приходится поражаться, сколь сложным и до мелочей разработанным было «представление», продолжавшееся много дней и включавшее выход все новых и новых духов. Каждый отличался чем-нибудь внешне, имел свой голос, разыгрывал какую-нибудь пантомиму. У она во время клоктена мальчики впервые узнавали, что все эти ужасные демоны хотя и существуют якобы на самом деле, однако на празднике присутствуют лишь символически — их изображают мужчины. У яганов и алакалуф обряды инициации справлялись отдельно и были менее зрелищными: подросткам показывали одного-единственного духа.

Кого же конкретно изображали огнеземельцы? Она наделяли верховной властью женское существо по имени Хальпен. В отличие от остальных духов Хальпен не имела человекоподобного воплощения. Из шкур и травы мужчины делали змеевидное чучело длиной 6 метров и толщиной примерно 80 сантиметров, раскрашивали его и изредка высовывали из церемониальной хижины наружу. Это зрелище должно было вызывать ужас у непосвященных. Хотя женщины и догадывались, кто и как изготовлял чучело, но никто из них никогда не присутствовал при этом. Так что полной уверенности в том, что Хальпен и в самом деле не выползает из-под земли, не было.

О том, что происходит в хаин, непосвященные могли составить представление по доносившимся звукам. Вот раздались приветственные крики — это значит, что Хальпен наконец появилась. Но голоса один за другим смолкали, и женщинам следовало думать, что их мужья и сыновья проглочены чудовищем. С этого момента хижину наполняли одни только духи.

Мистерия, которую разыгрывали мужчины перед непосвященными, имела определенный сюжет. Центральным ее эпизодом было рождение у Хальпен ребенка от ее связи с оказавшимися в хаин духами. Новорожденного демона звали Кетернен, и он мог быть как мальчиком, так и девочкой. В последнем случае мужчины проявляли немало изобретательности: ведь по прошествии некоторого времени Кетернен требовалось представить зрителям, а набедренных повязок огнеземельцы не носили. На эту роль выбирали человека низкого роста, которому делали специальную перевязку, тело обклеивали белым пухом, а на голову надевали маску.

Многие из огнеземельских «демонов» имели свои цвета. Например, Хальпен мыслилась существом белого цвета, а ее сестра, двойник Тану, — красного. Белую, красную, черную и желтую краски огнеземельцы употребляли для нанесения узоров на тело и на различные предметы. Например, в ритуальной хижине яганов на уровне глаз стоящего человека по стенам проводились три параллельные полосы: красная символизировала камни на берегу, покрытые бурыми водорослями, белая — морскую пену, черная — раковины моллюсков на отмели. Все вместе указывало на связь духов с морем, где они обитают.