Для большинства наших артиллеристов — тот страшный бой был первым в жизни. Да и для немцев, воевавших уже два года, он тоже был первым — такого яростного сопротивления они не встречали.

Еще до сумерек артиллерийские командиры увидели с наблюдательного пункта, что новые группы немецких танков и мотопехоты проселками и по бездорожью обходят позиции бригады с юга, чтобы, миновав их, снова выйти на шоссе. Комбриг отдал приказ — бригаде отойти к Затурцам и занять рубеж перед местечком. На схеме позиции бригады обозначены красными скобами с двумя орудиями.

За короткую июньскую ночь артиллеристы сумели отойти, выбрать огневые позиции, окопаться и замаскироваться, запасти в ровиках у орудий снаряды. Пушки стояли и около шоссе и на несколько километров по сторонам от него.

По плану командования к Затурцам в это время должны были подойти наш 22-й механизированный корпус и 135-я стрелковая дивизия. Сила против немцев собиралась большая. Но не собралась. Корпус и дивизия были еще на марше. Артиллерийской противотанковой бригаде предстояло сражаться одной. Правда, вечером к ней присоединились отходившие и не имевшие связи со своими частями отдельные дивизионы и батареи.

За короткую июньскую ночь все успели сделать артиллеристы. Не успели только поспать, отдохнуть. Утром немецкие танки снова двинулись на бригаду.

«Они идут по шоссе и по обе его стороны, — вспоминает К. С. Москаленко, — по полям, подминая под себя колосящуюся рожь. Я слежу за ними, не отрываясь от бинокля. Вот он, знаменитый танковый клин, идущий на рассечение фронта обороны. Отмечаю про себя: впереди танки T-IV, за ними и на флангах уступом назад — Т-III и Т-II, далее мотоциклисты, наконец, мотопехота с минометами и артиллерией. Выгодность такого построения бесспорна. Танки T-IV своей броней прикрывают весь боевой порядок и, двигаясь медленно, прощупывают силу противотанковой обороны…

Думая об этом, я продолжал следить за противником. С моего наблюдательного пункта на крыше дома он был виден как на ладони. Танков и мотопехоты было гораздо больше, чем вчера. Смутная тревога овладела мной: „Выдержим ли на этот раз?“

Выполняя приказ, расчеты, расположенные на первом рубеже, подпустили противника на кратчайшее расстояние, и это позволило им вести исключительно меткий огонь, расстреливать фашистские танки в упор. Немцы, не ждавшие такого сильного и меткого огня, пришли в замешательство. Они открыли беспорядочную стрельбу из танков, артиллерии и минометов. Но так как им, вероятно, казалось, что мы ведем огонь с дальних дистанций, то их снаряды и мины рвались в 1000–1500 метрах позади наших огневых позиций.

Продолжавшие двигаться вперед танки стали менять боевой порядок и при этом пытались выйти из зоны огня передовых орудий. Но если даже это и удавалось им, они попадали в секторы других орудий. Те открывали огонь, и вспыхивали новые фашистские танки».

Мы говорили о первых выдающихся героях — пограничниках, пехотинцах и летчиках. Теперь прибавим к ним артиллеристов младшего лейтенанта А. И. Логвиненко. Три орудия этой батареи стояли непосредственно у шоссе, четвертое позади них, за небольшим холмом. Командиры орудий сержанты Н. А. Москалев, Г. К. Москвин и младший сержант В. П. Лазарев с удивительным самообладанием подпустили танки на 300–400 метров и одновременно выстрелили по трем машинам: два танка загорелись, с третьего слетела башня. Вторыми выстрелами они подожгли еще три танка. Немцы осыпали батарею градом снарядов. Танки, несмотря на потери, стремились ворваться на позицию артиллеристов и раздавить их. Близким взрывом повредило орудие Москвина, уничтожившее к этому моменту пять бронированных машин. Вскоре снаряд взорвался под орудием Лазарева, подбившего уже 7 танков. Оба сержанта были ранены, почти все в их расчетах тоже были ранены или убиты. Погиб сержант Москалев. Но его расчет продолжал героическую стрельбу — это орудие остановило 12 танков.

Танки все же прошли через передовые позиции. А когда стали въезжать на гребень холма, попали под выстрелы четвертого орудия, которым командовал сержант И. М. Панфиленок. Комбат Логвиненко мудро рассчитал, что танкисты с верхушки холма не смогут стрелять в наше орудие, танковые пушки нельзя опустить так низко. Находясь некоторое время в безопасности, артиллеристы подбили три танка. Фашисты поняли, где орудие, и начали обходить холм стороной. Один танк прокрался слева от холма кустами. Прежде чем его заметили, он выстрелил из пушки и выпустил пулеметную очередь. Тут же танк получил бронебойный снаряд, но в расчете был убит подносчик снарядов, смертельную рану получил заместитель комбата. После шестого подбитого танка ранило наводчика Г. И. Гречина. К прицелу встал Панфиленок. А фашисты лезли и лезли. Обозленные потерями, негодуя на неуязвимое орудие, они никак не могли безнаказанно приблизиться к нему. Сержант на редкость счастливо поджигал, подбивал одну машину за другой.

Убило заряжающего. Командир остался у орудия один. В это время танки появились с правой стороны. Сержант неимоверными усилиями развернул орудие. Он поджег еще один танк. По следующему выстрелил в то же мгновение, что и выстрелил по орудию танк. Вражеский снаряд разорвался совсем близко, артиллериста ударило, осыпало землей. Товарищи вынесли потом Панфиленка с поля боя, и все удивлялись, как он остался жив. Но еще удивительнее был его подвиг — он подбил 11 танков, а вместе с расчетом 17. Всего же батарея Логвиненко уничтожила за тот бой 42 танка фашистов.

Как и в минувший день, немцы, не сумев пробиться по шоссе, снова сделали попытку обойти бригаду с юга и выйти ей в тыл. Это движение танков обозначено на схеме — короткие пунктирные стрелы, идущие на юго-восток от обозначения немецкой позиции перед Затурцами. Генерал Москаленко, чтобы предотвратить беду, направил в опасное место свой дивизион 76-мм пушек и присоединившиеся к бригаде дивизион 122-мм гаубиц и дивизион 152-мм гаубиц. Все три дивизиона понесли тяжелые потери — и в людях, и в орудиях. Но, уничтожив несколько танков, врага они не пропустили. Танки немцев отошли назад. К концу дня бой стих. До ночи на позициях бригады взрывались снаряды и мины. С темнотой обстрел прекратился. В первые недели войны немцы предпочитали ночью не воевать, позволяли себе отдых.

Итак, мы знаем, что происходит там, где танки врага прорываются на Луцк. Если помнишь, танки немцев прорвались и южнее — на Радехов. То были 11-я и 16-я танковые дивизии, около 350 машин новых образцов. Перехватить их успевала (да и то не всеми полками) лишь 10-я танковая дивизия генерала С. Я. Огурцова, входившая в 15-й механизированный корпус. Наши танкисты и мотострелки дрались с такой отвагой, что остановили фашистов, уничтожив сотни вражеских солдат и два десятка танков. Сами же потеряли лишь шесть машин. Но этот успех нечем было поддержать — другие соединения мехкорпуса запаздывали. В итоге немцы поставили заслон перед нашими танкистами, а основными силами вышли на Берестечко — по широкому коридору, где наших войск не было. Найди на схеме Радехов, Берестечко и условное обозначение 15-го мехкорпуса (мк).

Этому корпусу грозит истребление — немцы бросили против него очень большие силы. Помочь ему и задержать врага у Берестечка поручалось 8-му механизированному корпусу, которым командовал генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Рябышев. Бойцы корпуса были хорошо обучены, его танковые дивизии имели, хотя немного, танки КВ и Т-34. Войскам Рябышева пришлось совершить 400-километровый марш, и в бой они могли вступить не раньше 24 июня. Накануне у Рябышева целый день пробыл Г. К. Жуков. Начальник Генштаба и комкор обсуждали план действий.

Мы немного задержимся с рассказом о действиях 8-го мк. Вернемся на шоссе, ведущее в Луцк. В третий день войны, 24 июня, обстановка там значительно усложнилась — во многом по собственной вине. Первой сделала ошибку разведка. По ее данным от Бреста на Ковель будто бы движется мощная группа фашистских войск. (Бреста на схеме нет, он в ста с небольшим километрах на северо-запад от Ковеля.) Командование 5-й армии сделало вывод, что эти фашистские войска намереваются (вместе с теми, что наступают на Луцк) окружить главные силы 5-й армии. Командование фронта и начальник Генштаба, веря сведениям разведки, в основном авиационной, тоже обеспокоились. И было приказано основным силам 22-го мехкорпуса двинуться на Ковель — прикрывать брестское направление от несуществующего противника. Как только корпус снялся с защиты подступов к Луцку, немецкое командование направило в образовавшуюся брешь свежую танковую дивизию. Над нашей 135-й стрелковой дивизией и 1-й артиллерийской противотанковой бригадой нависла угроза окружения.