А потом за мной пришла сестра.

Это девица никак не могла разнести часы. А вот племянник мой, то есть сын моей сестры, так поработал над подаренными (впрочем, теперь-то уже подаренными их не назовешь — уплыли, в свободное плавание, если пользоваться их терминологией) мне часами, словно по ним танк проехался, с полным боекомплектом танк, заправленный горючкой по маковку. Часы, надо отдать им должное, продолжали идти, но вид у у них был…

Сестра терпеть не могла признаваться мне в своих промахах, считая, что не так могу жить только я, один из нас двоих. И она пошла и заказала новенький корпус, такой же.

И в тот самый момент, когда вы думали, я с нескромным любопытством рассматривал лифчик девицы, я подменил ее часы. Она как раз снимала свитер. И не заметила сгоряча, что сокрушает новенький корпус, заказанный сестрой, со старым механизмом. С тем самым механизмом, который отказался работать, когда я развивал левую руку, тоже кстати, размахивая молотком. Масса совпадений. Но они мне совершенно не кажутся случайными. Вот увидите, когда я еще вернусь к этой истории, все будет очень даже не случайным.

Но теперь у нас на двоих с сестрой (плюс, конечно же, ее пацан, славный такой чертенок, подальше от него часики) были часы девицы, которая так мечтала остаться навсегда молодой. Ее мечта сбылась. Что ж, и нам… И мы не без желаний. Сестра говорила что-то насчет последнего ее мужа, с которым, по ее словам, можно было все наладить, так, кое-какие мелочи в прошлом подправить… А я…

Я отдыхал на юге. И вечером, на пляже, представьте, гулял не один! (Пропускаю)… Недалеко бродила небольшая такая девушка. (Добавляю: теперь она мне еще больше понравилась). И сказала: «Найдешь этот камешек — сразу же поцелую. Прямо тут. Или где хочешь». (Изменяю). И я сразу же нашел тот камень, потому что я его предварительно пометил.

И я принес ей этот камень. И сказал:

— Ну что ж, детка, где награда рыцарю?

Она сняла туфли, отбежала во тьму и там заплескала ногами в воде. А потом оттуда, из тьмы, крикнула. Знаете что?

— Ты какой-то я не знаю… Другой. В прошлый раз ты мне больше нравился.

Попробовать еще раз?

Бортовой журнал прилагаю. Там все описано. Добавить мне нечего. Я так и не понял, что у них происходит. Да у меня, как вы знаете, и не было такого задания: понимать. Мне нет до них ровным счетом никакого дела. Наша экспедиция работает на другом краю Галактики, в системе желтой звезды под названием Солнце. Там иногда попадается кое-что, интересное хотя бы для науки. Впрочем, мне и до этого нет ровным счетом никакого дела. Я пилот, обеспечиваю экспедицию транспортом, а что наблюдает экспедиция, меня не касается. Тем более, не интересно то, чего экспедиция не наблюдает.

А попал я на ту планету случайно. Еще раз подчеркиваю данное обстоятельство: если бы не авария… Что я, псих? Мне что, заняться нечем? Я летел на транспортном корабле в направлении Главных складов за… в общем, за оборудованием для экспедиции. Спрямляя пространство, хотел заглянуть на часок… ну, имею я право на личную жизнь, в конце концов?! И при чём тут моя первая жена?.. Кстати, женушка еще в тот раз намекала, что я допрыгаюсь. Вот и накаркала.

Одним словом, вот вам бортовой журнал, читайте и разбирайтесь сами. Мне даже сейчас неохота портить мозги в поисках каких-либо ответов на какие-либо вопросы. Ищите сами. Если, конечно, разберетесь.

Что произошло? И почему я так легко отделался? Машина пространства новенькая, только достал, маршрут знакомый, полет протекал в штатной ситуации. Потом вдруг: ба-бах, тр-рах, вспышка, вибрация. Меня выкинуло из подпространства непонятно где. Какая-то звезда поодаль, несущийся прямо в лоб голубой диск планеты… И вот я сижу на макушке холма, без единой царапины и без летательного аппарата. Вопросы как-то сами собой отпадают один за другим. Остается единственный: что дальше-то?

Судя по некоторым признакам, разумная жизнь тут имеется. Планета кислородно-углеродно-азотно-водородного типа. Даже указана в лоции. Вот вам индекс, номер… Да что мне проку с индекса! У нашей пилотской братии — свои лоции, передаваемые изустно из поколения в поколение. А ребята перед стартом говорили мне: неподалеку от трассы планетка… В общем, ни один уважающий себя пилот в здравом уме и трезвой памяти ни за какие обещания не подлетит к ней ближе, чем на парсек. Там очень милые жители. Забавные. Гостеприимные. А вот живоедство у них иногда практикуется. Друг друга едят. Наших пока не трогали… может быть, как раз потому, что наши туда не летают. Как она называется? Ох, память… Даже не могу вспомнить, в каком она секторе…

А мне что, легче будет, если вспомню? Можно подумать, я знаю, в каком секторе я сейчас нахожусь! Так или иначе, аборигенов искать придётся. Кто мне поможет дотелепаться до экспедиционных мастерских? Не те ли юркие существа, порхающие в кронах гигантских растений? В них только и хорошего, что они весёлые, Знай себе прыгают.

Какой-тот шум спугнул их. Чирикая и отрабатывая полный вперёд маленькими крылышками, они бросились кто куда. Шум доносился снизу. Чем-то воняло. Слышались голоса.

Топая вниз по склону, я продолжал вспоминать название. В наших устных лоциях все планеты именуются по-своему — коротко и очень подходяще… Нет, забыл. Даже споткнувшись о какие-то балки, здесь и там разбросанные в кустах, ничего подходящего не вспомнил.

Но вот нехорошее предчувствие посетило меня в первый раз именно тогда, хотя удивляться я начал позже.

На Земле, третьей планете системы Солнца, куда я часто возил наблюдателей, такие балки называются брёвнами. Лежали они тут давно. Сквозь них проросли новые деревья. Чуть дальше я заметил более свежие. Еще дальше начинались завалы совершенно свежих, смолистых бревен. Да, здесь кто-то хорошо потрудился. Но туземцев не было видно. Шум, упомянутые запахи и голоса доносились из-за леса.

За лесом была равнина. От горизонта к горизонту, волоча за собой какие-то зубчатые приспособления, двигались одна за другой странные машины. Это они шумели и воняли. Голоса принадлежали существам, которые манипулировали рычагами в кабинах. Существа были точь-в-точь как мы. Я не вызвал у них удивления. Да им и некогда было меня разглядывать: работа кипела вовсю. Под зубьями приспособлений со скрипом ворочались пласты рыжей промёрзлой почвы, хрустели какие-то бурые кустики, аппетитно лопались оранжевые сочные плоды. На вид съедобные.

Что они делают?

Вы, конечно, понимаете: мне до всего этого не было ровным счётом никакого интереса. Но меня опять посетило нехорошее предчувствие. Спросил у карманного компьютера. Но он, видать, ещё не пришёл в рабочее состояние после нашей удачной посадки. Он долго обрабатывал полученную информацию, скрипел, щёлкал, а потом вдруг с поистине человеческим раздражением посоветовал мне поискать действительно мыслящих аборигенов. Я удивился.

Потом я только и делал, что удивлялся. В конце концов даже привык. Но это потом.

Короче говоря, я подманил крайнего. Он подрулил ко мне, открыл дверцу. Мог бы не открывать: стекол в ней все равно не было. «Как объяснить, что мне от него надо? Говорить бесполезно. Не услышит», — подумал я. Плохо отрегулированный двигатель наполнял округу диким грохотом. Отвратительно смонтированная конструкция тряслась, непригнанные детали резонировали. Акустические сигналы тут бесполезны. Телепатия? Вряд ли они ею владеют, хотя ребята говорили мне: жители той планетки, где практикуется живоедство, вроде как телепаты, хотя не ахти какие интеллектуалы. Впрочем, для телепатии ума не требуется. Надо только знать, как… Ладно, оставим её в покое. Может, попытаться с помощью жестов?