Нашу еду подали вскоре после того, как мы сели, и ужин прошел за приятной беседой и почти без неловких пауз и неуютного молчания. Я рассмеялся, выяснив, что он немного слабак, когда дело доходит до острой пищи, а он высмеял мою ненависть к кинзе. В целом, когда мы возвращались на парковку после еще нескольких раундов гонок и Пакмана, я мог с уверенностью сказать, что вечер удался на славу.

— Итак… — начал я, когда мы добрались до его Харлея и моей Vespa. — Еще не все потеряно?

— Ты напрашиваешься на похвалу, — сказал он, вытаскивая шлем из седельной сумки и глядя на меня, позволяя огням на парковке осветить ухмылку на его лице.

— Я прошу обратную связь. Это разные вещи.

— Ах, виноват, — он положил шлем на сидение Харлея, обошел его, встал лицом ко мне и протянул руку.

Я взял ее, гадая, что он задумал. Его кожа была теплой и грубой по сравнению с моей, как и прежде, но само прикосновение стало мягче, как будто намеренно, чего раньше не ощущалось.

— Я хорошо провел время, Вестли. Он поднял мою руку и поцеловал костяшки пальцев.

Его губы и щетина щекотали мою кожу, и я вздрогнул. А потом взглянул на него, сузив глаза.

— Почему у меня такое чувство, что ты от всех что-то скрываешь? Мими, кажется, думала, что ты немного заржавел в отношении всех этих свиданий.

Он опустил наши руки, но продолжал держать мои пальцы в расслабленной руке.

— Я был вне игры в течении длительного времени, но думаю, что большинство базовых вещей остается прежним. И Мими… ну, если честно, думаю, в первую очередь ей просто больше хотелось поиграть в сваху.

— Как долго? — я не мог не спросить.

Он посмотрел вниз, туда, где все еще держал меня за руку.

— Шесть лет.

Я сжал его пальцы.

— Тогда это хорошее начало.

— Да, так и есть.