Сновидения, в которых я исследовал то, что казалось чудесным небесным миром, демонстрирующим удивительные крайности красоты и уродства, привлекательности и отвращения, надежды и отчаяния. Этот мир был пропитан неописуемым очарованием, божественной атмосферой, так что, по пробуждении, я чувствовал, что даже в адском сновидении (этого типа) я был ближе к Богу, чем в своей уютной комнате, залитой светом утреннего солнца.

Сновидения такого характера во время моего юношества случались не часто, но моя молодость была богата на них и они порождали духовное неудовлетворение, которое воевало против моего растущего интереса к официальным наукам и наслаждения мирскими страстями. Земля была прекрасна, но небесные сны ещё прекрасней. Память прекрасного не от мира сего преследовала меня.

В этих снах я, во многих случаях, замечал то, что, кажется, было проявлением некоторого изначального божественного закона. А именно: если смело стать лицом к фигуре, воплощающей страх, она либо рассеется, либо превратится в нечто красивое, что всегда и случалось, когда пробуждалось моё сострадание, которое и побеждало моё отвращение.

Я наблюдал, что иногда в кошмарном или мучительном сновидении обычного, не-небесного характера, сам факт моих мучений вызывал мысли: «Но этого же не может быть! Этого не могло случиться со мной! Должно быть я сплю!» И далее: «Довольно с меня. Я просыпаюсь!» И я ловко спасался от ситуации, отталкивая от себя сновидение и просыпаясь. В те дни я никогда не осознавал те огромные возможности, что таит в себе это открытие, хотя моё любопытство и разгоралось до некоторой степени. Мне было интересно, почему лишь изредка получалось узнать в сновидении, что это сновидение, и откуда эта возможность? Думаю, я упустил важность этого переживания потому, что выяснил, что и с другими случалось то же самое. Интересно отметить, что хотя многие люди могут таким образом спасаться от кошмара, лишь очень немногие могут знать во сне, что видят сон, если этот сон приятный или самый обыкновенный. Возможно, что именно интенсивное эмоциональное напряжение пробуждает критическую способность сознания, заставляя её доказывать, что необычные обстоятельства сновидения слишком далеки от обыденной жизни, чтобы быть настоящими.

* *

Вот так в мои школьные годы были приведены в действие силы, которые протолкнули меня сквозь Врата Сновидений на мой поиск, и время было как раз подходящим, чтобы начать великое приключение. Да, оно было «великим» для меня, что бы ни думали другие, и так как я по своей природе достаточно самоуверенный человек, зачем мне проявлять скромность, которой у меня в действительности нет? Но я хотел бы подчеркнуть следующее: Единственной причиной моей сосредоточенности на сновидениях было присутствующее в некоторых из них Прекрасное и Божественное, которых я ревностно желал, но не мог найти в реальном мире. Я ничего не знал об астральной проекции, как впрочем, не имел ни малейшего представления о тех неожиданных поворотах событий, которым вскоре суждено было произойти. Я отправился на поиски Прекрасного, а в конце убедился, по крайней мере, к своему удовольствию, что наделён бессмертной душой.

Весной 1902 года, когда я был на полпути между моими шестнадцатью и семнадцатью годами, я поступил на трёхгодичные курсы по естественным наукам и электротехнике в Hartley Institute, который позже переименовали в Southampton University College. С ним у меня уже существовала сентиментальная связь — там училась моя мать в дни до своего замужества, и позже она часто водила меня туда в музей и рассказывала о вымерших животных и растениях, в то время как мои глаза искали «маринованных» сросшихся котят и японских «псевдорусалок». Как раз в начале лета этого года со мной и приключилось сновидение, с которого начались мои исследования.

Мне снилось, что я стою на мостовой снаружи своего дома. Солнце подымалось из-за старой римской стены и воды залива Bletchingden сверкали в утреннем свете. Я мог видеть высокие деревья на углу дороги и вершину старой серой башни, что за улицей Forty Steps. В лучах волшебного рассвета вид был великолепен даже в то время. Итак, мостовая не была обычной, но состояла из небольших серо-голубых прямоугольных камней, длинная грань которых располагалась перпендикулярно белой обочине. Я уже почти было вошёл в дом, когда случайно бросив беглый взгляд на брусчатку, моё внимание вдруг резко обострилось, настолько необычный был вид, что я не мог поверить своим глазам — все камни изменили своё положение в одну ночь и теперь длинные грани располагались параллельно обочине! Затем сверкнула разгадка: хотя это прекрасное солнечное утро и казалось реальным насколько это возможно - я был во сне!

С осознанием этого факта, качество сновидения изменилось таким образом, что это невозможно передать тому, кто этого не испытал. Мгновенно яркость переживания возросла стократно. Никогда ещё ни море, ни небо, ни деревья не излучали такую красоту; даже захудалые домишки казались живыми и таинственно прекрасными. Никогда я не чувствовал себя так хорошо, таким просветлённым, таким божественно-сильным, таким невыразимо свободным! Ощущения были обострены невероятно; но это длилось лишь несколько мгновений, и я проснулся. Как я позже выяснил, мой самоконтроль разрушили возникшие эмоции; так что уставшее тело предъявило свои права и потянуло меня назад. Хотя в то время я ещё этого и не понимал, но думаю, что это первое переживание было настоящей проекцией, и я действительно действовал вне своего физического тела. Почему же тогда, когда всё остальное было естественным, расположение брусчатки мостовой должно было так измениться в моём сознании — этого я объяснить не могу. Эти вещи случаются в странном астральном мире, который является задним планом для таких кажущихся объективными приключений вне тела, и это очень даже кстати для экспериментатора. Я всегда сожалел, что не смог заметить восстановила ли брусчатка своё естественное расположение, прежде чем сновидение закончилось.

Хотя в это время я и не знал о возможности проекции, я был необычайно воодушевлен моим открытием того, что наблюдая некоторое несоответствие или непоследовательность событий в сновидении, можно осознать, что видишь сон. Последующее изменение качества сновидения и то что оно не сразу заканчивается, поставило это открытие в категорию совсем отличную от того метода убегания от кошмаров, упомянутого в предыдущей главе. Более того, это привело к волнующему вопросу: «Возможно ли, тренируя силу воли, продлить такое сновидение?» И я уже представлял себе, как я, свободный как ветер, уверенный в понимании своего истинного состояния и знании того, что я всегда смогу проснуться при первой же опасности, прохаживаюсь как маленький бог по великолепным территориям Мира Сновидений.

Этот новый вид снов я назвал Осознанным Сновидением, так как человек в них осознаёт, что в действительности видит сон. Итак, перед тем как отправиться спать, я должен запечатлеть в своём уме желание не позволить критической способности уснуть, её следует сохранить бодрствующей, готовой наброситься на любое несоответствие в сновидении и опознать его как таковое. Звучит просто, но на практике это оказалось невообразимо трудным заданием. Сотни раз я пропускал, и всё ещё пропускаю, разительнейшие несоответствия, а затем, наконец, какая-нибудь мелочь давала мне понять, что я во сне, и всегда это знание привносило, в некоторой степени, изменение, которое я уже описал. Но вскоре я обнаружил, что хотя я и мог знать, что я во сне, это осознание имело свои степени, а яркость или совершенство переживаний пропорционально мере сознания, проявляющегося в сновидении. Самые лучшие результаты были тогда, когда я мог помнить всю свою земную жизнь точно так же как и в бодрствующем состоянии, понимать что моё тело спит в кровати, и чувствовать мои возросшие силы в этом кажущемся развоплощённом состоянии.