— Понравились приключения? — понимающе улыбнулся командир стражников.

— Не то слово, — дернул уголком губ Натар. — И хотя я не проехал и сотой части всех земель, я узнал больше, чем за всю жизнь.

— Например? — поинтересовался Брандир. Этот мальчишка ему нравился своей неиспорченностью, хотя, как он подозревал, относился к роду не последних дворян.

— То, что злобность некромантов преувеличивают. Не такие уж они и жестокие.

— А вот здесь ты не прав, — покачал головой Брандир. — Не стоит судить о всех некромантах только лишь по Эрстину. Это он другой. Хотя какие они на самом деле, ты мог видеть и на его примере. Стоит только поговорить с невестой Рикара, Леошей. Пусть она не рассказала нам и третьей части того, что произошло в подземелье, но и на основе сказанного можно узнать, ЧТО такое некромант на самом деле.

— Это было помутнение, — помотал головой Натар. — Эрстин… он странный. Иногда даже разговаривает сам с собой. Мне кажется у него раздвоение личности. И от этого все его беды. Если уничтожить ту часть, которая так предрасположена к некромантии, то Эрстин станет… вполне нормальным. Насколько это вообще возможно.

— Нет, Натар, забудь об этом. Нельзя уничтожить частицу человека без ущерба для него. Я прекрасно понимаю, что он стал для тебя чем‑то вроде старшего брата, но если ты попробуешь сделать то, о чем только что говорил, ты его убьешь. И это в лучшем случае. Не нужно лезть в это дело.

— Но и вы к нему не относитесь с равнодушием. Кто он вам?

— Он мой племянник, — Брандир улыбнулся. — Я брат его матери.

— Жаль, что они погибли.

— Жаль. В ином случае у мальчика была бы совершенно другая жизнь. Возможно, даже кардинально противоположная нынешней. А сейчас…

— А сейчас он вновь возвращается в Дартолисс. Зачем вы его отпустили? Его же там убьют!

— За ним присмотрят, — Брандир вновь улыбнулся. — Он должен вернуться. Поехали быстрее. Как бы ты не оттягивал этот момент, ты все равно рано или поздно там окажешься.

Натар обреченно вздохнул, тоскливо посмотрел в сторону границы с Дартолиссом и послушно пришпорил лошадь.

Да когда же это все прекратится, тоскливо думал я, приходя в сознание в очередной раз. Почему за последний месяц я только и делаю, что получаю по голове или другим частям тела и в итоге всего этого теряю сознание?! Я так соскучился по мирной, спокойно текущей жизни в лесной сторожке, что даже готов был отдать половину из оставшихся метательных ножей, чтобы вернуться туда. Какие приключения?! Я хочу каждое утро слышать противное кукареканье и грозить петуху отсечением головы. Только в ближайшее время об этом не стоит даже и мечтать.

'Добрые' непарнокопытные, думая, что я все еще без сознания, 'ласковым' прикосновением одной из своих нижних конечностей лягнули меня по ребрам. Я тихо зашипел сквозь стиснутые зубы.

— На суп не пойдет, — добродушно заржал кто‑то. — Я не люблю есть пресный суп. Но и откармливать его долго не будем.

— Куда его?

— Подними‑ка.

Меня грубо схватили за шиворот и приподняли над землей. Средний кентавр был на две — три головы выше обычного человека. Тот, кто меня поднял, обладал поистине великанским ростом, судя по тому, что земля показалась мне такой далекой.

— А рожа че грязная? — намеренно грубо спросил то ли меня, то ли мою 'вешалку' стоящий перед нами кентавр. Вот он как раз и являлся счастливым обладателем среднего роста. Седоватый, с длинными, зачесанными назад, выстриженными у висков волосами, крепкого телосложения, на котором даже не отразился его возраст, и пегой мастью. И самое главное — с ивовым обручем предводителя на голове.

— Не знаю, — я понял, что державший меня, как нашкодившего щенка, кентавр пожал плечами по тому, как дернулась его рука. — Щас попробую оттереть.

Меня поставили на землю, потом ухватили большими мозолистыми пальцами за подбородок и обслюнявленным пальцем попытались оттереть… клеймо со щеки. Я не знал, плакать мне или смеяться. У моей 'вешалки' наивные голубые глаза сочетались с массивной челюстью и огромными мускулами.

— Оставь, — прекратил мои мучения предводитель. — Может, ему нравится.

— Ага, — кентавр оставил в покое мою щеку, уже горящую огнем и немного отодвинулся, критически осматривая результат своей работы. — На листик похоже.

— Он? Нет, Марик, он на грязного щенка похож. Ты его по земле что ли волок сюда?

— Ну да, — как само собой разумеющееся признал Марик. — Не буду же я его себе на спину взваливать. Это же человек! А листик у него на щеке…

А я, наивный, все думаю, почему каждая косточка тела так ноет? Сначала грешил на удар о землю с высоты, но оказывается, меня просто поближе познакомили с каждой кочечкой этого леса. Я умилен!

— ГДЕ?! — резко встрепенулся предводитель, подскакивая ко мне и резко разворачивая к себе, чуть не свернув мне шею. — Ахтур тагл миразйл!!!

— Эта… гарро Терик, так же нельзя говорить… — пусть я и стоял боком к Марику, осматриваемый предводителем, я все равно заметил, как он густо покраснел и переплел пальцы, как невинная дева, обнаруженная за поцелуем с соседским парнем.

— Сейчас можно! Это смертенос!

— Не может быть! — теперь Марик стремительно побледнел. — Они же не ходят сюда…

— А этот пришел.

— Вздернуть?

— Допросить. Что‑то ему здесь нужно. А потом вздернуть. Созывай старших, и сам приходи. Твоя добыча — ты за ней и следишь.

Пока собирались старшие, меня, недолго думая, затолкали в какую‑то деревянную клетку. На ситуацию я смотрел немного даже философски. Слишком часто мне в последнее время угрожали смертью, чтобы и теперь переживать по этому поводу. Ларика, после удара по голове, опять куда‑то исчезла. Не хватало еще сейчас истерично настроенной дамы ко всему прочему.

Скучая, я начал вспоминать все, что знал о кентаврах. Полулюди — полулошади жили в лесу, малая часть которого располагалась в Бэроне, а большая — в Дартолиссе. Кентавры же не считали себя поданными ни той, ни другой страны. Их Лес — их собственное королевство, не принадлежащее обоим государствам. Если Бэрон даже и не трогал непарнокопытных, так как они не причиняли им никаких существенных неудобств, то для правителя Дартолисса кентавры стали не только бельмом на глазу, но и шилом в з… впрочем, неважно. Да еще и таким бельмом и шилом, которое очень трудно убрать без вреда для себя.

Кентавры являются вымирающим народом. Этот лес — единственное место, где они проживали. Лет так …сот назад, когда непрекращающиеся стычки между некромантами и кентаврами вновь достигли своего апогея, страны — борцы за сохранение рас в мире предупредили, что после следующего нападения некромантов на копытных, они объявят войну Дартолиссу. Как бы ни были сильны некроманты, но против десятка отнюдь не слабых стран, они бы не выстояли. Перед тем как отступить, правитель Дартолисса заметил, что кентавры тоже отнюдь не святые великомученики, что они периодически совершают набеги на близлежащие села, чтобы прихватить пару — тройку жизней некромантов. И ничего страшного, что вместе с ними 'случайно' встречаются с богиней Смерти еще около десятка невинных человек. Сами виноваты — кто их заставляет жить на 'черных' землях? Сначала некромантам не поверили, но, отправив посла в Дартолисс, убедились в их правоте. После этого был заключен договор. Согласно которому, некромантам запрещалось пересекать границу Леса Кентавров и нападать на копытных. Для кентавров условия звучали таким же образом.

Иначе говоря, кентавров полностью изолировали в Лесу. И какое же может быть в таких условиях сохранение расы? Да им и размножаться‑то некуда! Нет, борцы за сохранение кентавров собирались как‑то расширить им территорию, произвести переселение, но сначала против были сами кентавры, а потом умер энтузиаст, занимавшийся этим вопросом, а больше ни у кого особого желания заниматься вопросом полулошадей не возникло. Хотя страны не отказывались от того, что в случае нападения на кентавров войну они все‑таки объявят. Правителя Дартолисса такой расклад пока устраивал: кентавры не беспокоят, да еще медленно и вымирают. Когда ему это надоест, он, думаю, найдет выход.