Но слава – последнее, что есть из обольщений; и как она, однако, ничтожна. Память о величайшем человеке исчезает так быстро. И на политическом Олимпе в недалёком историческом будущем появился уже новый кумир – божественный и победоносный Диоклетиан, объявивший себя живым Юпитером, и со временем летосчисление начали вести уже от нового императора. Эпоха Диоклетиана началась 29 августа 284 года н. э. и была названа впоследствии «эрой мучеников». И кем стал Траян после всех этих инсинуаций? В сознании людей XVIII–XIX веков он был каким-то заурядным, второстепенным царьком, на которого и внимания-то не стоит обращать. Даже А. С. Пушкин недоумевает по поводу Траяна, считая кандидатуру римского императора явно неуместной в контексте данного произведения. «Должно ли не шутя опровергать такое легкомысленное объяснение?» – писал он. Хотя на самом деле Траян был величайшим правителем Древнего мира, стоявший по значимости в одном ряду с Юлием Цезарем и с Александром Македонским. И какая разница, кто пытался вычеркнуть Траяна из анналов истории – приспешник очередного римского императора или средневековый хронист. В любом случае это был умный и расчётливый придворный интриган, а не полуграмотный монах или религиозный фанатик. Да и разве мало примеров такого рода деятельности со стороны историков в нашем «просвещённом» XX веке.

Рис. 8. Первоначальное местоположение усыпальницы Траяна. Вид на остров Филе с острова Биге, 1904 год

Рис. 9. Перенесённая на другой остров усыпальница Траяна

Немаловажное значение при рассмотрении этого вопроса имеет хронологический сдвиг в 300 лет, получившийся в результате активной деятельности Скалигеровских историков и хронистов в середине XVI века. Это тоже является серьёзным поводом для объективного разбирательства и изучения. Над этими проблемами в настоящее время работает ряд отечественных математиков и историков из МГУ под руководством Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко, а так же их зарубежные коллеги: Уве Топер «Великий обман», Г. Иллинг «Выдуманные Средние века», Е. Габович «История под знаком вопроса» и т. д. Конечно, гипотезы, которые они выдвигают, не бесспорны, но их настойчивое стремление к установлению истины и нестандартный подход к делу не может не вызывать уважения. А истина, как известно, рождается в споре. И спор этот должен быть позитивным и вестись в форме диалога.

Фразу «свивая славы оба полы сего времени» я понимаю как авторскую стилизацию, оформленную в форме своеобразного послания в будущее, т. е. написанный древним писцом свиток из пергамента, на котором отображены ратные победы наших пращуров, а на другой половине этого же свитка современник Бояна с его слов вписывает новые героические подвиги. И уже их внук, раскрыв этот свиток одним движением руки и прочитав его, узнает своё великое и славное прошлое.

«ПЕТИ БЫЛО ПЕСЬ ИГОРЕВИ, ТОГО (ОЛГА) ВНУКУ»

Из древнерусского текста неясно, к кому именно в этой фразе относится словосочетание «того внуку». В издании 1800 года после слова «того» первоиздателями в скобках поставлено (Олга), по выражению самого Мусина – Пушкина, «для большей ясности речи». Первые издатели поняли её так, будто в этом месте говорится об Игоре, как внуке Олега Святославича (Гориславлича). Другие комментаторы, ставя его редакторскую правку под сомнение, считают, что он внук Траяна, что тоже маловероятно, т. к. Игорь жил как минимум через 800 лет после царствования Траяна. Некоторые считают, что речь идёт о самом Авторе «Слова» – внуке Баяна[48]. Я же предполагаю, что речь в этом месте идёт всё-таки об Игоре, и Автор считает его «внуком» Бояна. Только это надо понимать не в смысле прямого родства, а в плане преемственности поколений. Таким образом, после слова «того» в скобках следует поставить имя Бояна, названного далее Велесовым внуком. Значит, фразу следует понимать следующим образом: «Пети было песнь Игорю, твоему (Боян) внуку».

«НЕ БУРЯ СОКОЛЫ ЗАНЕСЕ ЧРЕЗЪ ПОЛЯ ШИРОКАЯ; ГАЛИЦИ СТАДЫ БЕЖАТЪ КЪ ДОНУ ВЕЛИКОМУ…»

Далее в тексте Автор, копируя Бояновскую манеру исполнения, воспроизводит один из его витиеватых запевов, но первые переводчики, неправильно уяснив смысл фразы, не в тех местах расставили знаки препинания. Безусловно зная, что в Восточной Европе существует территория с таким названием, как Галиция, они даже и не думали связывать это слово в своём переводе с этим географическим понятием, им такое даже в голову не могло прийти. С чего это вдруг Игоревы дружинники должны соколиной стаей лететь по Галиции? Куда они в таком случае прилетят? Явно не в «половецкую степь» на юг причерноморского Дона (скиф. «Танаис»). Это в принципе не укладывалось в их научные концепции и мировоззрения, поэтому такой вариант ими даже не обсуждался и не рассматривался. Как не думали они связывать другое географическое понятие – Рим из «золотого слова Святослава» с Италией. Поэтому они посчитали, что словосочетание «Се у Рим» – это имя половецкого хана – «Сеурим». Слово же «галици» они перевели как «галки-птицы», которые наряду с соколами «стадом бежат къ Дону Великому»; из-за этого произошла невероятная путаница и подмена основных понятий в бояновском стихосложении, которая со временем приобрела форму безапелляционной истины и окончательно запутала всех исследователей и толкователей «Слова». Потому что в таком изложении в одной фразе смешались положительные соколы и отрицательные галки, причем оба эпитета относились к русским дружинникам. Это несуразное противоречие им надо было как-то растолковать и объяснить, и тогда в ход шли самые невероятные предположения. К примеру, некоторые уважаемые мною учёные утверждают, что галки – это тотемный знак одного из племени половцев(?).

На самом же деле в этом месте «Слова» Автор под словом «галици» имел в виду часть исторической области в Венгрии – Галицию, где действительно широкие и ровные, как стол, степи – Пуста. А фраза «стады бежат» относится соответственно к слову «соколы», которые грозной стаей летят к Дону Великому, т. е. к широкой и полноводной реке Эридан (р. По). Автор как бы подчеркивает этой фразой, что не по воле случая Игоревы дружинники соколиной стаей пролетают через поля широкие Галиции, не шальной ветер, не буря и не ураган их туда занесли, а целенаправленно по княжескому волеизъявлению стремятся они на запад к Венеции. При этом Автор использует витиеватый бояновский стих, который так сладко умасливал ухо слушателя. Поэтому в данном случае вполне обоснован следующий перевод: «Не буря соколов занесла через поля широкие Галиции[49], стаей летящих к Дону Великому». А кто знает, может по-другому бы начал песнь свою вещий Боян, Велесов «внук»? И тут же Автор приводит другой вариант запева, который можно было ожидать от мудрого сказителя в пафосном стиле: «Кони ржут за Сулою, звенит слава в Киеве, трубы трубят…».

Перечисление географических названий в этом отрывке идёт по кругу по часовой стрелке. Начало круга – «За Сулой» – это её устье на левом берегу, где в качестве оплота стоял старинный город Переяслав (сожжён и разрушен половцами), затем идёт Киев, потом Новеград (Новгород-Сиверский), далее Путивль – всё, круг замкнулся. Автор, говорящий свои патетические слова, мысленно находится в центре этого круга, т. е. в центре русской земли. Ко всему прочему, в этом абзаце Автор явно показывает преемственность поколений в творчестве древнерусских поэтов. Тем самым подчёркивается, что не на пустом месте возникло его произведение, и он чтит их былые традиции, которые, в конечном счёте, он и передал своим потомкам в виде живого русского слова.

Говоря о мифической реке Эридан, нельзя не обойти вниманием научную проблему, связанную с названиями рек, оканчивающихся на Дон (Дан) или Тан. Реки с таким корнем есть на Кавказе (р. Раздан в Армении), в Малой Азии (р. Калхидон, когда-то впадавшая в Мраморное море), пролив Дарданеллы. В Передней Азии (р. Иордан и город Сидон, современная Сайда), в Западной Европе (Дордонь – на юго-западе, Рона – бывший Родон – на юго-востоке Франции), а также другие реки, имеющие осетинскую этимологию, но не имеющие такого корня. От рек слово «дан» или «дон» перешло и в имена многих стран и народов: Каледония (совр. Шотландия), Македония, Дардания, полуостров Халкидон – это современная Халкидики на северо-востоке Греции (гора Афон). В более широком понимании формант «ДН» лингвисты и этимологи наблюдают в сочетании с какой-нибудь гласной (дон, дан, дин, дун) не только в названиях рек, но и городов, в которых скрывается этот корень: Сингидон (совр. Белград), Новиодун (ныне Невр во Франции), Лигдун (Лион), в Англии это Абердин, расположенный на слиянии двух рек. Название «Лондон» наводит на мысль, что и Темза или Тамиза могла когда-то называться «Тана» или «Дана». Известный историк Д. И. Иловайский предположил, что данная проблема носит ярко выраженный религиозный аспект. Он пишет: «…многочисленные Доны и Дунаи, это не собственное название, а нарицательное, обозначающее вообще реку; следовательно, никак нельзя ручаться, чтобы означенные предания относились именно к той или другой известной реке. Тот же корень дан или тан у Германцев сохранился в названии их главного бога Вотана, Водана или Одина. Последнее указывает на то, что Германцы были когда-то такие водопоклонники, как и Славяне. Как корень дан имеет связь с понятием реки и наша форма дно (то есть дно реки) есть видоизменение того же корня; точно так же русло и роса находится в связи с именами рек Рось и Русь. В связи с ними находится и название мифических водяных существ или русалок»[50].