Результат Пермякова — сорок девять раз в первый день спартакиады не превзошел никто.

А назавтра всех удивил рулевой Александр Буранов.

С виду вроде бы совсем не богатырского сложения, невысокий, жилистый, он растянул эспандер шестьдесят четыре раза и стал первым чемпионом Малой подводной спартакиады. По сумме очков вперед вырвалась вторая боевая смена, намного обойдя своих соперников. Мне в этом виде с результатом сорок два раза досталось только десятое место.

«Отмечены» были и самые низкие результаты. В боевом листке рядом с Бурановым изобразили тощих Выголова и Белозерцева. Они тянули один эспандер вдвоем, ухватившись с разных концов и напрягая последние силы. У обоих был самый низкий результат — шесть раз.

Целый месяц продолжалась борьба. Появились новые чемпионы. Ими стали: Егорыч — в подтягивании на перекладине и удержании положения «угол» в упоре на руках, мичман Тяжелов — в приседании на одной ноге, капитан-лейтенант Потапов — в отжатии на руках от палубы, Бондарев, Портареску — в жиме гири.

Впереди оставался еще один важный спортивный день — побитие рекордов спартакиады. К нему готовились многие.

Ход состязаний широко освещался в радиогазете «Подводник» и в боевых листках.

По итогам соревнований определились «Чемпионы Малой подводной спартакиады» в каждом виде программы и «Абсолютный чемпион» по сумме очков во всех видах спартакиады. Звания закрепили приказом по кораблю, чемпионы были награждены грамотами с изображением Нептуна и ценными призами, призеры — грамотами.

Спартакиада дала значительную психологическую разгрузку, повысила тонус подводников, заметно приостановила ослабление мышц, неизбежное в условиях длительного похода.

— Что, в очередной рейс по отсекам отправился? — улыбается командир. — Спал бы хоть эту смену. Я пройду и все проверю.

— Да разве дело в этом. Мне и самому необходимо знать, чем дышат люди: второй месяц похода пошел. Для молодых это — срок.

— Да и для старых немало. Ну что же, счастливо, комиссар! — понимающе кивает командир.

Ежедневно, минимум два раза за боевую смену, обхожу корабль. Смен — три. Значит — не меньше шести раз бываю в отсеках. А если учесть движение туда и обратно, то и того больше. Где перекинешься словом, где улыбкой, а где и застрянешь надолго.

— Внимание в отсеке, — скомандовал старшина 2-й статьи Штепа, первым заметивший меня.

Электрики — любопытный народ. Здесь многие интересовали меня своей яркой индивидуальностью. Ну вот хотя бы взять тех, кто находится сейчас на вахте.

Командир отсека офицер Жуков. Смуглый черноволосый красавец, серьезный, быстро загорающийся какой-нибудь идеей, волевой и энергичный. Мичман Незнаев, старшина команды, опытный специалист, но человек… В общем, требует особого контроля. Старшина 2-й статьи Штепа, основательный, неторопливый, очень надежный, на глазах растущий специалист. Старший матрос Базилевский — натура тонкая. Легко раним, но и быстро преодолевает обиды, корабельный поэт, активнейший участник всех общественных мероприятий. Матрос Минаков, маленький крепыш, призер первенства флота по боксу, очень открытый и веселый парень, но немного легкомысленный.

Нравится мне дружба в этой команде, стремление быть передовыми. Это все от Жукова. Его рука.

На самом видном месте в отсеке боевой листок с девизом:

Неожиданно раздались звонки аварийной тревоги. В первом отсеке выбило прокладку пресса горизонтальных рулей. Какой-то разгильдяй плохо ее затянул. Плотный, приземистый старшина команды торпедистов мичман Петров, грудью принял на себя струю гидравлики.

— Убрать регенерацию, — кричит он матросу Галайде.

Галайда и сам стремглав бросается к установке и оттаскивает ее подальше. Попадание жидкости на пластину регенерации может привести к пожару, и медлить нельзя ни секунды. Потому так и стремителен обычно спокойный и даже неповоротливый Петров.

Через несколько секунд у пресса уже трудятся рулевые во главе с боцманом Харьковенко. Им помогают торпедисты. Взаимовыручка — непреложный закон жизни на подводной лодке. Недаром прославленный подводник-североморец, Герой Советского Союза Магомед Гаджиев сказал:

Командир электромеханической боевой части офицер Починщиков, как всегда, на самом ответственном участке. От него сейчас зависит, насколько скоро будет устранена неисправность.

— В заводских условиях на эту работу отпускается не меньше тридцати часов, — качает он головой.

Через шесть часов боцман доложил командиру:

— Товарищ капитан первого ранга, пресс горизонтальных рулей в исправности. Прошу особо поощрить старшего матроса Сошина.

В очередном приказе командира, объявленном по трансляции, все участники аварийной работы поощрены, а старшему матросу Сошину представлен короткосрочный отпуск. Для матроса это самое желанное поощрение. Сошин взволнован:

— Когда поеду? — обращается он к боцману.

Тот доволен работой подчиненного и благодушно отвечает:

— Зачем тянуть, Сошин? Вот сейчас отшлюзуется в отсеке дельфин, посадим тебя на него и айда, до самой Москвы быстренько домчит.

Сошин вздыхает. До конца похода еще много времени. А и там не сразу отпустят. И все же хорошо — впереди отпуск.

Смелым и решительным действиям рулевых и торпедистов, их дружбе и взаимовыручке посвящена сегодня вся радиогазета, в отсеках выпущены боевые листки, боевой смене за вахту поставлена оценка «пять»! Кок Иван Портареску испек огромный пирог, который едят всем отсеком, угощают и «соседей». Подводники народ щедрый. Они привыкли все делить поровну: и хлеб, и воду, и воздух.

— Спасибо, комиссар, за воспитание людей, — сказал мне сегодня вечером командир. — Хороший у нас коллектив сложился.

— За что же мне спасибо? Думаю, в гораздо большей степени заслуживают вашей благодарности командиры боевых частей, особенно Починщиков и Виноградов.

— Пусть так, — кивает командир. — И все же — спасибо.

— У-у-ф, як в Сахаре, — отдувается турбинист Николай Друзяка, вытирая пот ветошью. Ветошь весьма сомнительной чистоты, но он этого даже не замечает.

— Сейчас сменюсь с вахты и — в душ, забортной солененькой водичкой ополоснусь, рушничком махровым погоняю по спине и на боковую.

— Ну, Коля, и горазд же ты спать, — удивляется трюмный машинист Александр Климов. — Так, глядишь, и увольнение в запас проспишь.

— Ни, — возражает Друзяка. — Ни як я не можу этого зробить. Дивчина мене пид Полтавой гарна ждет.

Климов и Друзяка одногодки. Вместе пришли на подводную лодку, вместе несут вахту, хоть и обязанности разные, вместе любят поговорить о службе, о доме, о любви.

— А у тебе, Сашко, дивчина е?

— Нима, Микола, — неожиданно для себя тоже по-украински отвечает Климов.

Вахта уже подходит к концу. В турбинном отсеке жара. Работает турбина, а холодильная машина маленько подкачала. Все ходят в трусах и майках. Это так называемое «разовое» белье, выдаваемое подводникам на поход.

— Что-то у нас пару многовато, — недоумевает мичман Гарницын. — Ну-ка, Друзяка, осмотри, да повнимательней весь отсек.

Минуты через две доносится тревожный крик Друзяки:

— Товарищ мичман, тут якась дыра зробилась на трубопроводе.

Старшина команды турбинистов, мичман Гарницын, очень опытный подводник, он моментально определяет, где течь.

— Вот, черт возьми, — ругается он. — В самом неподходящем месте. Это уж по закону подлости. Во, хорошо, Климов здесь. Это ведь по твоей линии.