Эшер впервые с удивлением отметил их внешнее сходство. Оба были примерно одного роста и сложения, блондины, только короткие волосы Эрика вечно пребывали в беспорядке, не подчиняясь никакой укладке, а длинные гладкие пряди Арчера аккуратной волной укрывали плечи.  Больше всего они отличались по темпераменту. Сероглазый граф был на редкость вспыльчив и эмоционален, тогда как его адъютант смотрел на мир спокойными голубыми глазами, безмятежными, как лесные озера. Но в жестах, выражениях лица и улыбке прослеживалось несомненное сходство.

Ужин нисколько не улучшил настроения графа. Он спиной чувствовал присутствие Виллиама, которого из чистой вредности заставил прислуживать за столом, надеясь хоть этим  пробить его спокойствие и выдержку, однако потерпел сокрушительное фиаско.  Герцог вел себя безупречно, ничем не выдав своего неудовольствия или растерянности. Казалось, он вполне смирился со своим положением, и, если бы не неумелые  движения, его можно было бы принять за хорошо вышколенного слугу.

Прислуживал он, однако, крайне неуклюже. Эрик с какой-то затаенной злостью подумал, что вряд ли ему часто приходилось подавать еду и напитки самому себе, не говоря уже о ком-то другом, и эта мысль парадоксальным образом не принесла ожидаемого торжества и удовлетворения. Все было не так, неправильно – и это раздражало еще больше.

Граф знаком велел долить себе вина и, когда Виллиам  наклонился над столом, будто бы случайно вышиб кувшин у него из рук. Ярко красная жидкость плеснула на стол, на костюм Эрика, на пол, а сам кувшин, обиженно звякнув, рассыпался на множество черепков.

- Ты безрукий болван! – граф дал выход накопившейся ярости. Он резко подскочил на ноги, краем глаза ловя удивленный взгляд Арчера, и от души пнул ни в чем неповинный стул. – У тебя одна минута, чтобы все тут убрать, а затем поднимайся наверх, поможешь мне переодеться!

- Но, милорд… - начал было адъютант, но быстро осекся под взглядом внезапно потемневших глаз графа. Эрик оглядел разгром и направился к лестнице, стараясь унять разбушевавшееся сердцебиение.

- Иди за ним, - Арчер  легонько тронул за плечо застывшего на месте Виллиама. – Давай же!

- А это? – тот словно очнулся ото сна и указал на разлитое вино. Адъютант раздраженно мотнул головой.

- Обслуга уберет, нечего! Эй, там! – он обернулся в сторону кухни, из которой осторожно выглядывал хозяин гостиницы. – Приберитесь здесь.

- Спасибо, - кивнул герцог и поспешил наверх.

Эрик раздраженно метался по комнате, изо всех сил пытаясь понять, почему не испытывает должного ликования.  Да что там, даже малейшего удовлетворения не было и в помине, а те крохи положительных эмоций, которые еще оставались, исчезли без следа, стоило графу взглянуть в спокойные синие глаза появившегося на пороге Виллиама.

- Что так долго? – раздраженно поинтересовался Эрик, неосознанно сминая пальцами платок, который держал в руке.

- Вы приказали все убрать, - ровным тоном ответил герцог и, подойдя вплотную, начал медленно расстегивать все крючки и застежки на испорченном костюме графа.

- Надо было просто крикнуть кого-нибудь из слуг, - пробормотал Эрик, изо всех сил давя инстинктивное желание отшатнуться назад.  Близко, слишком близко было чужое присутствие. Казалось бы – ну что такого, за всю свою жизнь Эрику приходилось раздеваться и одеваться самому не так много раз. Сперва за ним ухаживала няня, затем верный Пратт, который был уже слишком стар, чтобы покидать поместье Винкотов, теперь вот Арчер – неизменный спутник во всех путешествиях. И только легкие неумелые прикосновения пальцев Виллиама, ощущаемые даже через плотную ткань, заставляли сбиваться дыхание…

Тогда эти застежки он просто вырвал вместе с тканью, спешно ощупывая тело графа на предмет ранений. Эрик лежал на спине, судорожно ловя ртом воздух и стараясь не потерять сознание от боли. Раздался треск ткани, и потревоженный бок обожгло словно огнем.

- Тише-тише, - произнесли над ухом, и в поле зрения появились такие знакомые синие глаза, смотрящие с тревогой и беспокойством.  – Надо наложить повязку, потерпи, иначе ты потеряешь много крови. Я аккуратно…

Перед глазами бурлило тошнотворное багровое марево, и Эрик сглотнул, стараясь удержать ускользающее сознание. Как во сне припоминались события последних нескольких минут: огромный вепрь, появившийся ниоткуда, страшная боль, Виллиам, бросившийся ему на помощь.

- А где… этот? – едва шевеля губами, спросил граф. Ему показалось, что его слабый голос почти не слышим, но ответ последовал незамедлительно.

- Я убил его, все в порядке.

Потом его подхватили на руки и понесли, бережно, аккуратно, стараясь не трясти. «Как унизительно» - пронеслась в голове непрошенная мысль. – «Словно я упавшая в обморок великосветская барышня». Путающееся сознание подсовывало странные образы: то на него почему-то надевали розовое кружевное платье, и он в таком виде оказывался на королевском балу, становясь всеобщим посмешищем. То он  убегал от кого-то, путаясь в полах длинного плаща, который цеплялся за ветки деревьев, а затем и вовсе слетал с хозяина, оставляя того совершенно голым. То он должен был выстрелить из арбалета на турнире, но никак не мог сосредоточиться, потому что у всех вокруг были яркие синие глаза, смотревшие на него с сочувствием и легким пренебрежением, и он промахивался раз за разом, чувствуя, как горят щеки от стыда. Потом внезапно стало холодно, затем снова жарко. Кошмары сменялись один за одним, выматывая до предела. «Ненавижу! Святые угодники, как же я его ненавижу!» - вертелась одна единственная связная мысль, а потом все исчезло, отступило в черноту, испуганное мягким спокойным голосом, произносившим какие-то слова, смысл которых ускользал от Эрика, но они почему-то успокаивали, унимали поднявшуюся в душе муть. Когда граф пришел в себя в своих покоях  – рядом с ним никого не было.

Через неделю он мельком увидел Виллиама. Тот удостоил его мимолетным взглядом, вежливо осведомился о самочувствии, а затем, безучастно выслушав ответ, кивнул и отправился по своим делам.

- Это ты бы тоже сделал для любого, да? – со злостью прошипел ему в след Эрик, не зная, что злит его больше: то, что формально он теперь обязан жизнью этому высокомерному наглецу, или то, что его спасителя, казалось, совершенно не интересует спасенный, и каких либо счетов он предъявлять не собирается.

Последняя застежка сдалась под натиском неловких пальцев, и Виллиам стащил с плеч Эрика испачканный камзол, а потом потянулся к пуговицам на сорочке.

- Ты так возишься, что проще самому! – оттолкнул его руки Эрик. – За последнее время мог бы уже научиться делать это ловчее.

- Заключенным выдают робы, которые надеваются через голову,  - спокойно ответил Виллиам, делая шаг назад. Сразу стало легче дышать, словно с груди убрали  огромную тяжесть. – На них нет никаких застежек, тем более таких.

- Ничего, научишься, - холодно отрезал Эрик, которого неприятно задели слова про концлагерь. – Свободен, я справлюсь сам!

Герцог отвесил легкий поклон, больше похожий на кивок, и вышел за дверь. А Эрик так и проворочался всю ночь, мучимый воспоминаниями и странной безотчетной тревогой.

Через день они уже достигли поместья Винкотов, находящегося всего в часе езды от Майдена. В столице семье Эрика принадлежал большой комфортабельный дом, но везти Виллиама прямо под нос королевской жандармерии казалось не очень умной идеей. Здесь же граф мог спокойно выполнять свои придворные обязанности, а Эшер – чувствовать себя в относительной безопасности.

Виллиаму отвели комнату на втором этаже рядом с покоями Эрика. Небольшое помещение было светлым и уютным, а так же сюда были проведены звонки из кабинета и спальни графа, чтобы тот мог в любой момент вызвать своего слугу. Арчер весь следующий день показывал герцогу  дом, воспользовавшись тем, что Эрик практически сразу отбыл в королевский дворец докладывать результаты инспекции.