Казалось так.

Но по ночам приходил к Гирею кто-то и тревожил его мысль.

- Все есть, только мало золота. - Откуда взять много золота? - спрашивал сам себя Гирей. И не спал до утра.

И вот раз, когда пришли к нему беки, велел им созвать мудрецов со всего ханства.

Не знали беки - для чего, и каждый привел своего приятеля, хоть бы он и не был мудрец.

- Средство хочу, - объявил хан, - чтобы камень золотом становился.

Подумали беки и мудрецы: «Помешался хан; если бы можно было так сделать, давно бы люди сделали».

Однако сказали: «Воля падишаха священна. Дай срок».

Через неделю попросили: «Если можешь, подожди».

А через две недели, когда открыли рот, чтобы просить нового срока, хан их прогнал.

Умный был хан.

- Пойду сам поискать в народе мудреца, - решил он.

Беки отговаривали: «Не следует хану ходить в народ. Мало ли что может случиться. Может услыхать хан такое, чего не должно слышать благородное ухо».

- Все же пойду.

Оделся дервишем и пошел.

Правду сказали беки. Много обидного услышал Гирей и о себе и о беках, пока бродил по солгатским базарам и кофейням. Говорили и о последней его затее:

- Помешался хан, из камня золото захотел сделать.

А иные добавляли:

- Позвал бы нашего Кямил-джинджи, может быть, что и вышло.

- А где живет Кямил-джинджи?

И хан пошел к колдуну; рассказал ему, чего хочет.

Долго молчал джинджи.

- Ну, что же?

- Трудно будет… Если все сделаешь, как скажу, может, что и выйдет.

- Сделаю.

И хан поклялся великою клятвою:

- Да ослабеют все три печени, если не сделаю так. И повторил:

- Уч талак бош олсун.

Тогда сели в арбу и поехали. Восемь дней ехали. На девятый подъехали к Керченской горе.

- Теперь пойдем.

Шли в гору, пока не стала расти тень. А когда остановились, джинджи начал читать заклинание.

На девятом слове открылся камень и покатился в глубину, а за ним две змеи, шипя, ушли в подземный ход. Светилась чешуя змей лунным светом, и увидел хан по стенам подземелья нагих людей, пляшущих козлиный танец.

- Теперь уже близко. Повторяй за мной: Хел-хала-хал.

И как только хан повторил эти слова, упали впереди железные ворота, и хан вошел в другой мир.

Раздвинулись стены подземелья, бриллиантами заискрились серебряные потолки.

Стоял хан на груде червонцев, и целые тучи их неслись мимо него.

Поднялся из земли золотой камень; кругом зажглись рубиновые огни, и среди них хан увидел девушку, которая лежала на листе лотоса.

Завыла черная собака; вздрогнул джинджи.

- Не смотри на нее.

Но хан смотрел, зачарованный. Потускнели для него бриллианты; грубой медью казалось золото, ничтожными все сокровища мира.

Не слышал Гирей ее голоса, но все в душе у него. пело, пело песнь нежную, как аромат цветущего винограда.

- Скорей возьми у ног ее ветку, - бросился к нему джинджи, - и все богатства мира в твоих руках. Поднялась с ложа царевна.

- Арслан-Гирей не омрачит своей памяти, похитив у девушки ее чары. Он был храбр, чтобы прийти, и, придя, он полюбил меня. И останется со мной.

Потянулись уста царевны навстречу хану, заколебался воздух. Полетели золотые искры, вынесли джинджи из недр Керченской горы и перебросили его на солгатский базар.

Окружили его люди.

- Слышал? Пропал наш хан, - говорили ему. - Жаль Арслан-Гирея.

Но джинджи тихо покачал головою.

- Не жалейте Гирея - он нашел больше, чем искал.

Когда пройдет дождь, старокрымские татары идут к развалинам Мюск-джами, чтобы вдохнуть аромат мускуса и потолковать о прошлом. Вспомнить Юсу-фа, который построил мечеть.

Когда жил Юсуф? Кто знает когда. Может быть, еще когда Эски-Крым назывался Солгатом.

Тогда по городу всюду били фонтаны, по улицам двигались длинные караваны, и сто гостиниц открывали ворота проезжим. Тогда богатые важно ходили по базару, а бедные низко им кланялись и с благодарностью ловили брошенную монету.

- Алла-разы-олсун, ага.

Но был один, который не наклонялся поднять брошенного и гордо держал голову, хотя и был носильщиком тяжестей.

Мозоли на руках не грязнят души.

Да будет благословенно имя Аллаха!

Носильщик Юсуф не боялся говорить правду, богатым и бедным все равно.

Ибо время - решето, через него пройдет и бедность и богатство.

- Богатые, - говорил Юсуф, - у вас дворцы и золото, товары и стада, но совесть украл кто-то. Нет сердца для бедных; разрушается мечеть, скоро рухнет. Отдайте часть.

- Пэк-эй, так, так, - думали про себя бедняки, но богатые сердились.

- Ты кто, чтобы учить? Посмотрели бы, если бы был богат.

Покатилась слеза из глаз Юсуфа, и взглянул на небо. Плыл по небу Божий ангел.

И сказал Юсуф ангелу:

- Хочу иметь много золота, чтобы построить новую мечеть; и чтобы помочь тому, кто в нужде, хочу быть богаче всех.

Унес ангел мысль Юсуфа выше звезд, выше спета; унес. А люди, злые люди хотели бросить его в пропасть в Агармышском лесу. Много костей человеческих там на дне, если только есть дно.

И поспешил уйти от них Юсуф на площадь. На площади остановился караван, потому что умер внезапно погонщик верблюда, и нужно было заменить его.

- Может быть, ты сможешь погонять верблюда, - спросил хозяин каравана.

- Может быть, смогу, - ответил Юсуф и нанялся погонщиком.

И ушел с караваном за Индол, на Инд.

Кто не слыхал об этой стране!

В камнях там родится лучистый алмаз; на дне моря живет драгоценный жемчуг; из снежных гор везут ткань легче паутины, и корни трав пьют из земли аромат и отраву.

Много лет провел Юсуф и этой стране; спускался с гор в долины и поднимался опять в горы.

Благословил ангел пути его, росло богатство хозяина, но Юсуф оставался бедняком.

Когда к руке не липнет грязь, не прилипает и золото. Удивлялся хозяин: - Где найти такого?

Один раз привез Юсуф хозяину мешок алмазов, каких никогда не видал хозяин. И не взял себе ни единого.

Подумал хозяин о своем сыне, от которого знал только обман, и сказал близким:

- Вы слышите, если умру, Юсуфу, а не сыну - мое богатство.

И вскоре умер.

Так бывает. Сегодня жив, а завтра умер; вчера не было, сегодня пришло.

И стал Юсуф богаче всех купцов своего города.

Была пятница, когда его караван приблизился к Солгату. Тысяча верблюдов шли один за другим.

И никто не подумал, что это караван Юсуфа.

Не узнали его, когда подошел к мечети.

Не догадались, когда сказал:

- Вот упал свод. Молчали.

- Иногда молчишь, когда думаешь, когда стыдно станет - тоже молчишь. Так подумал Юсуф и сказал:

- Не отдадим ли части богатства? Закричали солгатские беки:

- Если имеешь, отдай! Усмехнулся Юсуф.

- Юсуф обещал сделать так.

Тогда подумали, - не он ли Юсуф.

- Бывают чудеса.

А на другой день сотни рабочих пришли на площадь, где была мечеть, чтобы сломать старые стены.

- Прислал Юсуф-ага.

И, по слову Юсуфа, стали подвозить со всех сторон молочный камень, слоновую кость, золотую черепицу.

- Такой мечети не было в Крыму, - говорили в народе и называли Юсуфа отцом праведных, узнав, что, по заказу его, пришел в Кафу корабль с мускусом, и приказал он бросать ароматный порошок в кладку стен новой мечети.

- Чтобы, когда пройдет дождь, с паром от земли поднималось к небу и благовоние от подножия Мюск-джами.