Незнакомое имя на файле поверх стопки бумаг на моем столе цепляет мой взгляд.

«Элисон Коул».

Я открываю папку, надеваю очки для чтения и погружаюсь в чтение истории болезни на новую пациентку Хоторн-Хилл.

Пациент: Элисон Коул.

Возраст: 27 лет.

Пол: Ж

Проживает: 427 Паркланд-авеню, кв. 2, Чикаго.

Анамнез[7] : Коул была доставлена в больницу «Хоторн-Хилл» 25/03/2016 своей тетей, Маргарет Коул. Маргарет Коул сообщила, что ее племянница была здорова физически и душевно до 16/03/2016, когда стала свидетельницей смерти своей сестры, Авы Коул.

Согласно полицейским записям из Чикагского отделения полиции, Элисон Коул находилась в квартире Авы Коул, когда напавшие на них вооруженные люди связали обеих женщин, заткнули им рты и затем перерезали горло Аве Коул. Подозреваемых в нападении и убийстве у полиции нет.

Соседи Авы Коул сообщили полиции, что слышали звуки борьбы в ее квартире. Но следов взлома обнаружено не было. По прибытию полицейские обнаружили в квартире тело Авы Коул, а также саму Элисон Коул, у которой имелись физические признаки удушения. Она плакала, не переставая, и не отвечала на вопросы сотрудников полиции. Маргарет Коул сообщила, что забрала ее из полицейского участка и отвезла в свой дом на Манхеттене, где они оставались в течение трех дней. Когда спустя три дня Элисон все еще не заговорила, Маргарет Коул отвезла ее на осмотр к терапевту, доктору Джил Уорнер, и психиатру, доктору Ли Чин. Уорнер и Чин проконсультировали Маргарет Коул, сообщив, что ее племяннице, возможно, нужно больше времени, чтобы оправиться от события, свидетельницей которого она стала. Маргарет Коул сказала тогда, будто опасается, что ее племянница может причинить себе вред и что она не в состоянии наблюдать за ней круглые сутки. Она попросила направление в психиатрический стационар у доктора Уорнер. В результате доктор Уорнер позвонила в администрацию больницы «Хоторн-Хилл» 24/03/2016 и получила одобрение для направления.

При поступлении: Физически пациентка была здорова, хоть и обезвожена. Доктор Броуди Тиллман назначил внутривенные инфузии[8] . Но Элисон Коул неоднократно выдергивала иглу капельной системы из вены, после чего она была фиксирована к кровати.

Осмотр: 27/03/2016 — психиатр Хоторн-Хилл доктор Марси Хитон встретилась с пациентом Коул. Коул не ответила на вопросы Хитон.

Осмотр: 01/04/2016 — психиатр Хоторн-Хилл доктор Марси Хитон встретилась с пациентом Коул. Коул не ответила на вопросы Хитон.

Осмотр: 02/04/2016 — психиатр Хоторн-Хилл доктор Марси Хитон встретилась с пациентом Коул. Коул не ответила на вопросы Хитон.

Осмотр: 05/04/2016 — психиатр Хоторн-Хилл доктор Марси Хитон встретилась с пациентом Коул. Коул не ответила на вопросы Хитон.

Я закрываю историю болезни и тяжело выдыхаю. Хитон думает, что у нее мягкий подход, но это не совсем так. Она закончила с отличием свою медицинскую школу, но, я думаю, она выбрала не ту профессию. Она ожидает постоянного, измеримого улучшения от пациентов, потому что это дает ей ощущение успеха. Но некоторые люди здесь никогда не смогут поправиться достаточно, чтобы вернуться в общество. Я не верю в подталкивание своих пациентов. Моя работа — поддерживать их. Им нужно безопасное место, безобидные люди, с которыми можно поговорить, если они того захотят; они хотят контролировать так много вещей, сколько мы можем позволить им контролировать в рамках разумного.

История Элисон Коул все еще занимает мои мысли по пути в палату Леонарда. У меня нет любимого пациента, но если бы был… Какого черта, он есть, и это Леонард. Ему 61 год, он — афроамериканец с седой бородой и головой, полной различных теорий заговоров. Но он также смекалистый и наблюдательный — те его качества, которых многие люди не замечают в нем из-за его паранойи.

Когда я вижу руки и ноги Леонарда, пристегнутые ремнями к безопасным поручням на его постели, я тихо вздыхаю. Я бы провел пару раундов бокса с Тиллманом прямо сейчас, если бы он не был таким неженкой. Парень заслуживает того, чтобы ему стерли тот самодовольный взгляд с его симпатичного личика.

Леонард ни для кого не представляет угрозы. Я выхожу из его палаты и хватаю карту, висящую рядом с его дверью, отмечая назначение о прекращении им приема седативных. Я вернусь к нему и проведаю его позже, когда он проснется.

Я заглядываю еще к нескольким другим пациентам, прежде чем добираюсь до палаты Элисон Коул. Как и Леонард, она привязана к постели ремнями, и, по-видимому, спит.

Она выглядит хрупкой. И это не только из-за ее миниатюрного телосложения, но также из-за теней, залегших под глазами. Ее темно-каштановые волосы свободно свисают с плеч, и они сияют, говоря мне о том, что были недавно вымыты.

Наши санитарки посвящают себя пациентам. Я заметил разницу в подходе к пациентам сразу же, как только приехал в Хоторн-Хилл после работы в крупных, столичных больницах. Не то чтобы в больших клиниках персонал не заботился о пациентах, это не так. Но в Хоторн-Хилл мы лучше знаем пациентов, поскольку видим их днями, месяцами, и, даже, годами, в конце концов.

Вот, наверное, почему я испытываю такую привязанность к Леонарду. Я пробыл в Хоторн-Хилл немногим больше года, и он был здесь еще до того, как я начал. Для меня это место уже не будет таким же без него.

Я в последний раз смотрю на Элисон и практически решаю снять с нее ремни. Как же чертовски много раз я говорил Тиллману, что связывание пациентов, получающих седативные, излишне?

Но раз уж я отменяю назначенные ей седативные, а она вырывала катетеры раньше, я оставляю ее пристегнутой. Я делаю пометку в ее карте об отмене седативных, смотря поверх того, что пишу, когда слышу вой.

Мы в провинциальной Монтане, но я знаю, это не волк бегает в Хоторн-Хилл. Вой доносится из педиатрического крыла и очень напоминает Билли МакГрета. У Билли много личностей и некоторые из них — не люди.

Я убираю ручку в карман своего белого халата и направляюсь прямиком на вой.

Запах кедра манит меня идти куда-то. Я следую за сладким, чистым ароматом, пытаясь открыть глаза, чтобы выяснить, куда я иду. Но мои веки слишком тяжелые.

Я поворачиваю голову в сторону, все еще стараясь приоткрыть глаза. Есть что-то, что мне не нравится в невозможности увидеть происходящее вокруг меня, но я совершено не могу вспомнить, что это. Такое чувство, будто я нахожусь под водой, и это чувство, кажется, невозможно стряхнуть.

С тем же успехом, можно опуститься обратно в темные, мутные глубины океана внутри моей головы. Мне так сложно выплыть на поверхность...

— Элисон?

Звук глубокого, незнакомого мужского голоса заставляет меня проснуться. Когда я открываю глаза, то вижу высокого мужчину в белом халате, стоящего в нескольких шагах от меня.

Мое сердцебиение взлетает до предела. Я пытаюсь отодвинуться от него, но мне сложно пошевелить руками. Я привязана к кровати.

Память возвращается мгновенно. Я нахожусь в Хоторн-Хилл, психиатрической клинике в Монтане, в которой меня бросила… поселила тетушка Мегги. Но кто этот темноволосый мужчина, находящийся в моей палате?

— Ты в безопасности, Элисон, — говорит он, вытягивая перед собой руки, показывая, таким образом, что они пусты.

Как будто это поможет. Этот парень может убить меня одной из своих медвежьих рук, вновь расположившихся за его спиной. Я дергаю ремни, слезы наполняют глаза.

— Я Дэниел Дельгадо, — говорит он, указывая на имя, вышитое на белом халате. — Я — доктор, — он дает мне секунду для проверки сведений, прежде чем продолжить. — Послушай, Элисон. Ты получала успокоительные, но теперь мы отменили их, и скоро ты почувствуешь себя лучше. Ты, вероятно, ощущаешь слабость и растерянность, но это совершенно нормально.