Думаю, что у каждого выпускника военного училища первая офицерская фотография, вклеенная в альбом, именно та, «примерочная»…

Мы и торопились, и не торопились покидать училище, которое стало родным домом. Многие мои однокурсники уже обзавелись семьями, и в большинстве случаев их женами стали девушки из Балашова. В предвыпускной суете курсанты не забывали и о свадьбах. Частенько белые платья мелькали прямо возле казармы — ребята знакомили нас со своими женами. Мы вглядывались в юные, милые лица подруг наших однокурсников с тайной тревожной мыслью: все ли выдержат непростую судьбу жены военного летчика? Непроизвольно вспоминались слова из романа Виссариона Саянова «Небо и земля»: «Если не хватает силы воли жить вечным ожиданием, непрерывной заботой о человеке, который далеко, и через час можно ожидать известие о смерти или славе — если нет такой силы, — не становись подругой летчика».

Нам уже пошло за двадцать. Именно в этом, самом сложном, по моему мнению, возрасте надо оценить самого себя со всех сторон: готов ли ты идти в жизнь? К сожалению, этого не все мы смогли сделать, покидая свой родной Балашов. Не все семьи оказались прочными, не все выпускники училища выдержали испытания, на которые не скупится жизнь военного летчика.

Много добрых пожеланий и напутствий услышали мы на выпускном вечере. Впервые к нам, как офицерам, обратился начальник училища, вручая лейтенантские погоны, дипломы, нагрудные знаки летной, принадлежности и значки, свидетельствующие об окончании высшего военного училища. Особо запомнились такие слова:

— На вашу долю, товарищи офицеры, выпало счастье охранять мирное небо Родины и стать свидетелями штурма космоса. Юрий Гагарин, Герман Титов, Андриян Николаев, Павел Попович, Валерий Быковский, Валентина Терешкова — эти славные соколы Военно-Воздушных Сил смело шагнули в космос. Я уверен, что и выпускники-балашовцы проложат космические трассы…

Вячеслав Зудов незаметно коснулся моего локтя. Продолжая слушать, я ответил ему кивком.

В зале воцарилась тишина.

— Слушай приказ!— громкое эхо повторило короткую фразу начальника штаба училища. Зачитывался приказ о распределении.

«Куда?!» — этот вопрос волновал всех. Фамилии произносились в алфавитном порядке, далее называлась воинская часть и место ее дислокации.

— Лейтенант Зудов Вячеслав Дмитриевич — в военно-транспортную авиационную часть…

— Лейтенант Коваленок Владимир Васильевич — в военно-транспортную авиационную часть…

Меня ожидал старинный русский город. Здесь предстояло свершить то, о чем когда-то говорил мой первый инструктор — я должен стать летчиком! Стать летчиком — значит летать в сложных условиях дня и ночи, выполнять полеты любой трудности.

Командир полка полковник Бабичев Алексей Иванович долго беседовал с каждым из нас. Интересовался мельчайшими подробностями, особое внимание уделил летной работе.

Нам предстояло освоить новую технику — летать на военно-транспортных самолетах АН-12. Они совсем недавно были приняты на вооружение, и нашим полком в числе первых. Назначение я получил в третью эскадрилью, которой командовал подполковник Юрий Александрович Мироедов. В ту же третью эскадрилью был определен и лейтенант Алексей Чирук, земляк, родом из Брестской области. В училище у нас сложились хорошие отношения, и сейчас мы были довольны, что будем летать вместе. Вячеслав Зудов оказался в первой эскадрильи, но виделись мы часто.

Я был назначен вторым пилотом в экипаж отличного летчика, командира отряда майора Кудрякова Вадима Николаевича. О нем я уже кое-что слышал. Суждения, правда, были противоречивые. Одни летчики характеризовали его как излишне требовательного, слишком строгого командира и не завидовали тем, кто попадет к нему на правое сиденье. Другие восхищались его летным мастерством, ювелирным пилотированием, четкой организацией работы в отряде. Я знал, что у Кудрякова нет правого пилота, и хотел попасть в его экипаж. Строгостей я не боялся, а возможность учиться технике пилотирования у такого классного летчика считал огромной удачей.

К счастью, мое желание исполнилось. Вскоре я был представлен экипажу — будничный и в то же время немного торжественный момент. У самолета выстроен экипаж. На правом фланге — штурман отряда капитан Дмитриев Анатолий Ильич, за ним — бортовой техник, бортовой техник по авиационному и десантному оборудованию, радист, командир орудийных установок, наземный технический состав. Чувствую на себе внимательные, изучающие взгляды.

Майор объявил, что я назначен на правое сиденье — так иногда называют рабочее место помощника командира корабля. Потом познакомил с задачами, стоящими перед экипажем, с его традициями. Я в ответ коротко рассказал о себе.

Мне хотелось как можно быстрее осмотреть свой самолет, побывать в кабине на своем рабочем месте. Видя, что экипаж занят подготовкой самолета к полетам, я спросил у бортового техника, чем могу быть полезен.

Старший лейтенант молча сходил в контейнер, где хранилось техническое имущество, вышел оттуда с комбинезоном в руках.

— Механик заболел. Четвертый двигатель надо вымыть. Вчера дефект обнаружили: выбивало масло. Неисправность устранили поздно вечером, а навести чистоту не успели.

Через несколько минут я занялся уборкой. Поднятые створки капота обнажили одно из четырех сердец моего родного лайнера. Наводя чистоту, я мысленно называл каждую деталь, которой касался, перечислял ее назначение, принцип работы, возможные неисправности. В училище мы все изучали по плакатам, схемам, макетам. А вот сейчас все под руками. Протирая командно-топливный агрегат, стал вспоминать его функции. Тридцать две команды передает он на двигатель и винт. С ходу перебрал около двадцати, а остальные вспомнить не мог.

Закончив работу, помог собрать техническое имущество, привести в порядок стоянку. За этим занятием и застала нас команда майора Кудрякова:

— Экипаж, строиться!

Экипаж построился перед самолетом. Я не знал, что мне делать. Будут предполетные указания, но ведь мне летать еще не скоро. Немного подумав, стал в строй рядом с механиком на левом фланге. Командир удивленно посмотрел на мой комбинезон, он был явно не по мне, и я «утонул» в нем.

— Лейтенант Коваленок, ваше место в экипаже вот здесь, — и майор указал место на правом фланге рядом со штурманом. Так я занял свое штатное место на построении.

Командир объявил, что прибывшие в полк новички улетают в соседний гарнизон на теоретическое переучивание на самолеты АН-12.

Сборы были недолгими. Лейтенантское имущество невелико — шинель, китель, брюки да сапоги, а летное снаряжение предстояло получить перед началом полетов.

Морозным декабрьским днем ступил на поле нового аэродрома. Здесь мы с упоением занялись технической учебой.

Приближался новый, 1964 год. В одно из декабрьских воскресений решил познакомиться с городом. Хотелось побывать на местах, революционная биография которых навечно вошла в историю Страны Советов.

С путеводителем, приобретенным в киоске, где пешком, а где автобусом или трамваем, добирался я от одного памятного места к другому. Декабрьские дни короткие, быстро вечерело.

На одном из перекрестков остановился у мемориальной доски. Здесь были Фрунзе, Афанасьев, Землячка… Сколько прославленных имен!

Кто-то дотронулся до моего плеча. Я обернулся. Передо мной стояла девушка. Чем могу служить?.. Уши? Какие уши? У меня белые уши?! Вот как…

Я снял перчатку и дотронулся до уха — оно было твердое. Казалось, чуть надави — и сломается. Вот это да!..

Девушка стала аккуратно растирать мои уши, отогревать их ладонями и дыханием. Это длилось до тех пор, пока я не вскрикнул от боли. Она рассмеялась, опустила клапана моей шапки и, завязывая тесемки, пошутила: лейтенанту надо беречь уши, а то, став полковником, не сможет носить папаху — будет наползать на глаза. Смущенный, я ничего не успел ответить — подошел автобус, и, помахав мне рукой, девушка уехала.