С этих пор Манлий стал в еще более враждебные отношения к господствующей партии. Несправедливое и постыдное наказание ожесточило его, привязанность и преданность народа придали ему бодрости и энергии; день и ночь собирались предводители народной партии в его доме и, как говорила молва, совещались с ним касательно разных перемен в государственной администрации. Патриции, опасаясь для себя самых плачевных последствий, убедили в 384 г. двух трибунов, М. Менения и Кв. Публилия, привлечь Манлия к народному суду по обвинению в государственной измене. Точно так же некогда поступили с Сп. Кассием и Сп. Мелием; патрициям не было никакого дела до того, действительно ли виновен Манлий; им только нужно было во что бы то ни стало уничтожить человека, опасного для их господства. Манлия обвиняли в намерении сделаться царем.

Народ, видя такие гонения на своего благодетеля, пришел в сильное негодование, которое еще более увеличилось, когда Манлий показался на улице в траурной одежде, без обычного в этих случаях сопровождения родственников. Народ помнил, что когда в тюрьму вели децемвира Аппия Клавдия, все семейство Клавдиев и даже дядя об виненного и его главный противник, К. Клавдий, облачились в траур; теперь же от Манлия отказались даже его два брата. Настал день суда. Манлий привел с собой четыреста человек, которых он ссужал деньгами без процентов, которым он спас имущество, которых он даже избавил от рабства; он привел граждан, спасенных им на поле сражения, и в числе этих последних назвал К. Сервилия, magister equituin, уклонившегося явиться на суд, чтобы не быть поставленным в необходимость свидетельствовать в пользу своего благодетеля; он показал почетные отличия, полученные им в различных войнах, обнажил свою израненную грудь, указал на Капитолий и храм Юпитера, спасенный им от рук неприятеля, и обратился к вечным богам с просьбой, чтобы они охранили его, защитника их святынь, от ненависти и мстительной зависти его врагов. Суд происходил на Марсовом поле, откуда народ, собравшийся сюда к центуриям, видел перед собой Капитолий, живой памятник заслуги Манлия. Когда приступили к собранию голосов, первая центурия признала его оправданным. Обвинявшие Манлия трибуны побоялись, что примеру ее последуют и остальные центурии, и распустили собрание. О постановлении обвинительного приговора в конях по центуриям, т. е. в общем собрании всего народа нечего было и думать. Поэтому противники Манлия противозаконно перенесли дело в комиции по куриям в собрание патрициев, и здесь Манлий был приговорен к смерти. Ливий передает этот эпизод несколько с: когда трибуны увидели, каков должен быть результат первого собрания, то отложили произнесение приговора и вслед затем собрали народ в другом месте, откуда нельзя было видеть Капитолий и где, благодаря этому обстоятельству, Манлия осудили на смерть. Но в основе рассказа Ливия лежит неправильность, заключающаяся в том, что будто бы и во второй раз суд происходил в комициях по центуриям. Правда, что закон двенадцати таблиц уничтожил существовавшее в древние времена право комиций по куриям судить патриция, но противозаконность не пугала патрициев в тех случаях, когда с помощью ее они могли избавиться от ненавистного и опасного противника. О кончине Манлия сведения различны. Большинство историков рассказывает, что трибуны сбросили его с Тарпейской скалы. По другому свидетельству, он был засечен до смерти. Существует еще рассказ иного рода – будто Манлий, чтобы избежать приговора курий, устроил народный бунт и занял Капитолий, вследствие чего патриции поспешили избрать диктатором Камилла; но так как они не знали, каким способом схватить Манлия, то один раб предложил свои услуги; он пробрался в крепость в качестве перебежчика, отвел Манлия в сторону под предлогом необходимости сообщить ему нечто важное и сбросил со скалы.

После смерти Манлия его дом в Капитолии был срыт до основания, причем постановили, что впредь ни один патриций не будет жить в этой части города, – плебеям и без того было запрещено селиться в Капитолии. Аристократический род Манлиев не давал с этих пор ни одному из своих членов имени Марк.

В 366 г. до P. X. допущением плебеев к консульству, т. е. высшей государственной должности, была признана в принципе равноправность обоих сословий, хотя на деле патриции еще долго старались нарушать эту равноправность в ущерб плебеям. Через некоторое время плебеи получили доступ и к остальным должностям, до тех пор занимавшимся только патрициями. В 356 г. в звание диктатора был впервые возведен плебей – К. Марций Рутил; в 350 г. тот же Рутил достиг должности цензора; в 337 г. назначен был первый плебейский претор в лице Кв. Публилия Филона; наконец, в 300 г. lex Ogulnia допустил плебеев к занятию различных мест в сословии жрецов и авгуров. С этим установлением равноправности обоих сословий, т. е. с 366 г., начинается собственно героическое время римского народа – начинается, по выражению Нибура, развитие Рима в его призвании владычествовать над остальными народами. Силы государства, до тех пор ослаблявшиеся и сковывавшиеся внутренними междоусобиями, с этих пор энергично обратились на расширение внешних границ, и через 100 лет, именно в 266 г. до P. X., римляне господствовали уже во всей Италии.

Счастливо отбив многие опустошительные и свирепые вторжения галлов в Лациум – вследствие чего Рим был признан оплотом итальянских народов от нашествия диких варваров, – заставив этрусков частью покориться Риму, частью заключить с ним мир, принудив латинян и герников признать римскую гегемонию и покорив вольсков, римляне в 343 г. предприняли большую войну с самнитянами, единственным народом Италии, который мог еще оспаривать у них господство над полуостровом.

Самнитяне, народ сабинского происхождения, еще задолго до изгнания римских царей поселились в горах между равнинами Кампании и Апулии, откуда отдельные части их, в свою очередь, спустились в соседние равнины и, в большей или меньшей степени смешавшись с туземным населением, образовали новые народы. Таким образом возникли луканы, бреттийцы, кампаны, совершенно отделившиеся от самнитян. Насколько была слаба связь между этими родственными народами, настолько же они была слаба и между самими самнитянами, которые разделялись на четыре племени: кавдинцев, гирпинов, пентров и френтанов, составлявших вместе весьма непрочный союз. Это был народ грубый и энергичный, не уступавший римлянам в храбрости и далеко превосходивший их численностью; но у этой силы недоставало связующего средоточия, тогда как римляне основанием колоний, проложением дорог и романизированием завоеванных местностей устанавливали возможно тесную связь между этими последними и своей столицей как единственным средоточием своего владычества. Это обстоятельство было причиной, что в борьбе между римлянами и самнитянами самнитяне должны были наконец уступить, хотя, конечно, после долгого и отчаянного сопротивления. Три кровопролитные войны ознаменовали борьбу двух народов за верховное господство над Италией. Первая Самнитская война, с 343 по 341 г., прекратилась без всякого решительного результата; вторая длилась дольше, с 326 но 301 г., стоила обеим сторонам величайших трудов и жертв и окончилась поражением самнитян, несмотря на поддержку многих италийских народов. Через шесть лет самнитяне снова собрались с силами и в сообществе прежних и новых союзников возобновили войну, тянувшуюся с 298 по 290 г. и окончившуюся также несчастливо: они должны были признать первенство Рима. Но и это поражение не совсем сокрушило их, так что впоследствии они не раз предпринимали попытки свержения ненавистного врага.

Главным героем первой Самнитской войны со стороны римлян был Марк Валерий Максим, или, как его обыкновенно называют, М. Валерий Корв, потомок М. Валерия Максима, брата знаменитого Валерия Публиколы. Некоторые несправедливо считают его потомком самого Публиколы.