— Э, Рин-тян, что ты только что сказала?

Маюми продолжала оживленно жаловаться, на что Сузуне спокойно парировала.

Маюми надела сладкую улыбку, но её глаза не улыбались. Но хотя улыбка была такой страшной и она поверхностно — и только поверхностно — задала вопрос веселым тоном, спокойное выражение Сузуне даже чуть-чуть не изменилось.

— Я сказала, что он принял правильное решение, в противном случае он бы пострадал от рук Президента.

— Минуточку, это уж слишком! Ты заходишь слишком далеко!

Крайне серьезное суждение Сузуне вызвало появление трещин в спокойствии Маюми.

— Лишь горстка учеников могут сопротивляться твоей красоте, Президент, а эта красота — твоя могущественная магия.

— ...Это...

— ...

Наверное, потому что при разговоре выражение Сузуне было слишком серьезным, Маюми не была уверена, Сузуне с ней честна, или просто подшучивает, однако для тех, кто стремится быть волшебником, сказать «красота есть магия» — скорее всего шутка.

— Хотя, я слышала, что Шиба-кун превосходен в уничтожении магии других людей, так что, Президент, твои чары на него не действуют.

Маюми лишь услышала слова Сузуне, но почему-то сразу поняла: та говорит вовсе не о заклинаниях.

— ...Рин-тян!

Маюми окончательно поняла, что её дразнят.

— Хорошо, хорошо, Президент, пожалуйста, расслабься.

— И у тебя есть право это говорить?!

Её хорошая подруга была совершенно серьезна даже когда Маюми начала возмущаться, поэтому она могла лишь отвернуться от Сузуне и сердиться в уголке.

Вид того, как её тело немного наклонилось, привел к...

— Ах... Президент, ты плохо себя чувствуешь?..

...этому.

Голос по другую сторону прохода от места Сузуне был одновременно и беспокойным, и нервным.

— Э? Нет, это не так...

Для Маюми это было неожиданное недопонимание.

Когда она запнулась, Хаттори, специально пришедший проверить её состояние, ещё больше неправильно понял положение, или, скорее, её реакция укрепила его предвзятость.

— Шиба ранее заметил, что Президент выглядит уставшей, похоже, что он был недалек от истины. Если бы этот парень знал границы... Нет, сейчас не время для этого.

— Эм, Ханзо-кун, я только что сказала, что не чувствую себя уставшей...

— Я знаю, что Президент не хочет нас беспокоить, и я понимаю, что должен уважать это, но заставлять себя выходить за пределы возможностей не принесет нам никакой пользы.

Наблюдая за ней, Хаттори был совершенно серьезным — его сильно беспокоило физическое состояние Маюми.

Хаттори начал краснеть, потому что Маюми сидела в слегка возмутительной позе — бедра были слегка видны из-за границ платья. Однако ноги были вместе.

— Вице-президент Хаттори, куда вы смотрите?

Между прочим, Хаттори полностью сосредоточился на лице Маюми.

Он не смотрел куда-то ещё, но в тоже время это значило, что он отчаянно пытался не смотреть куда-то ещё.

Первоначально он пришел из-за опасения за Маюми, но он поспешно отвел взгляд. Будто бы чувство вины, что он смотрел в том направлении, заставило Хаттори почувствовать себя не в своей тарелке.

...Ему всего лишь этого оказалось достаточно, чтобы выглядеть виновным и так дрожать, что только доказало, что он был честным и невинным подростком.

— Итихара-сэмпай! Я не смотрел туда... Нет, ну, я просто хотел предложить Президенту одеяло...

К сожалению, его невинный подростковый вид послужил лишь идеальной добычей для сэмпаев.

— Вице-президент Хаттори хочет принести Президенту одеяло? Тогда, пожалуйста, продолжайте. — Сузуне приняла понимающее выражение лица, поднялась и показала глазами, чтобы Хаттори поторапливался.

Что до Маюми, она немного наклонилась, притворившись, что отвела взгляд, чтобы скрыть смущение, и прикрыла руками немного открытую грудь.

С одеялом в обеих руках, Хаттори оказался полностью неподвижным.

В глазах Маюми виднелись явные следы озорства.

Похоже, её стало контролировать ещё сложнее, чем когда-либо.

«...Шиба-кун принял правильное решение, — подумала Сузуне, — он избавился от всех хлопот»

◊ ◊ ◊

— Что, черт возьми, они делают?..

Хаттори не двигался с места, Маюми смотрела с игривым видом и Сузуне спокойно смотрела со стороны. Эти три неловких обстоятельства вынудили Мари вздохнуть и беспомощно высказать своё мнение.

Хаттори, как обычно, плясал под дудку Маюми. Подтвердив это, Мари села обратно на своё место (по существу её место было перед Сузуне и компанией, расположенное с другой стороны прохода).

Мари не сказала вслух, но она тоже беспокоилась за Маюми, вот только её неспособность что-либо сделать была выражена ещё больше.

— Эх... как в старые времена...

Мари втайне подозревала, что Хаттори был под большим стрессом из-за того, что Маюми его постоянно дразнила, это в свою очередь привело его к грубому отношению к ученикам второго потока, а это стало головной болью Маюми по поводу действий Вице-президента, что создало порочный круг. И это не устраивало Мари.

С другой стороны, Мари также знала, что уровень стресса Маюми гораздо выше, чем её.

Семья Мари гордилась значительной историей (были слухи, что они произошли от генерала Ватанабэ Тсуна из мирной эпохи, но никто не знал, было ли это правдой), но по теперешним стандартам они были почти на краю «Ста семей».

Мари не знала, вызвано ли это мутацией, или её гены пропустили поколение, или она просто не наследовала кровную линию, но так или иначе в своей семье хвасталась талантом к магии лишь она одна.

С другой стороны, семьи Саэгуса и Йоцуба в настоящее время стоят во главе Десяти Главных Кланов и, если даже Маюми не была следующей главой, она по-прежнему была прямым потомком и старшей дочерью, поэтому, даже если она всё ещё была ученицей, было несколько предложений брака ещё до того, как она поступила в старшую школу (и это были не слухи, а подтвержденные факты).

Что до Маюми, она обладала «выдающимся» талантом в магии даже по сравнению с остальными волшебниками из Десяти Главных Кланов. Она была предметом пристального внимания, настоящая восходящая звезда среди чистокровных волшебников.

Вдобавок ко всему, президентство в школьном совете добавляло ей ещё больше хлопот.

Какой бы жизнерадостной она ни была, дни её были далеко не сладкими.

Она всего лишь немного играет, подумала Мари, снисходительность, вероятно, будет здесь лучшим выбором.

Когда Мари об этом размышляла, она не добавила «с позиции друга», наверное, она тоже обладала некоторыми неприятными сторонами, чтобы дразнить её. Но если бы кто-то сказал ей это в лицо, Мари, скорее всего, повалила бы его на землю.

Вернемся к теме.

Она не собиралась вмешиваться до тех пор, пока шум не выйдет из-под контроля — Хаттори похоже был готов участвовать в любом случае — так что, приняв такое несколько одностороннее решение, Мари направила взгляд в окно.

Она сидела на месте возле прохода.

Поэтому смотрела через сидевшего возле окна человека.

— ...Мари-сэмпай, в чем дело? — заметив её взгляд, такая же вялая ученица задала ей вопрос.

— Хм? Нет, ничего, Канон, я просто смотрю в окно.

Мари перевела взгляд на сидевшую рядом ученицу второго года, которую звали Тиёда Канон. У неё была красивая улыбка, особо популярная среди учениц.

Мари давала ей особое предпочтение, и активно её готовила на пост следующей главы дисциплинарного комитета.

Благодаря Тацуе (если он это услышит, то будет решительно протестовать, что его заставили, а не попросили), Мари уже подготовила её документы для перевода. Если бы это была не Канон, Мари, вероятно, даже не беспокоилась бы.

Они обе были из Ста семей, но Канон принадлежала к семье Тиёда, которая была вблизи вершины. Талантливые волшебники из престижных семей — истинные представители «Ста семей».