В Афинах даже теперь еще надеялись сохранить мир и ограничились тем, что потребовали от Спарты удовлетворе­ния. Сам Сфодрий считал для себя неизбежным смертный приговор и бежал за границу. Но царь Клеомброт и сын Аге­силая, Архидам, добились оправдательного приговора для Сфодрия; в Спарте, очевидно, думали, что Афины не станут серьезно настаивать на своем требовании. Но спартанцы ошиблись; в Афинах теперь снова одержала верх военная партия, и заключен был с Фивами оборонительный союз. Впрочем, дело не дошло до объявления войны Спарте; да и лакедемоняне старались не доводить Афины до крайности и по-прежнему относились к Аттике как к нейтральной стране.

Тем энергичнее решили они действовать против Фив. Как только стал созревать хлеб, Агесилай собрал войска пе­лопоннесских союзников и направился через Киферон в Феспии, где присоединил к своей армии отряд, оставленный там Клеомбротом; теперь он располагал 18 тыс. пехотинцев и тысячью пятьюстами всадников. Между тем на помощь Фивам пришел афинский отряд под начальством Хабрия. В ожидании неприятельского нападения фиванцы окружили свою страну цепью укреплений; однако Агесилаю удалось прорваться в свободном от охраны месте, и союзники при­нуждены были отступить назад в Фивы. Под стенами города они выстроились для сражения; но Агесилай не решился на­пасть на крепкую позицию неприятеля, — успех, которым Хабрий по праву гордился больше, чем любой победой в от­крытом поле. Итак, царь должен был ограничиться опусто­шением фиванской области; затем он вернулся на Коринф­ский перешеек и там распустил свое войско по домам. В Феспиях остался Фебид с отрядом наемников.

Теперь фиванцы перешли к наступательным действиям; выступивший против них Фебид был разбит и сам пал в сражении. Вследствие этого и во второстепенных городах Беотии начала поднимать голову демократическая партия, и спартанцы принуждены были послать в Феспии в качестве гарнизона отряд своего ополчения, чем на время остановле­ны были успехи фиванцев.

Следующей весною (377 г.) Агесилай снова предпринял поход в Беотию. В этот раз он также без труда прорвал обо­ронительную линию перед Фивами и уничтожил хлеб на по­лях; до значительного сражения дело не дошло, как и в предшествовавшем году. На обратном пути в Пелопоннес Агесилай в Мегаре заболел тяжелой болезнью, которая на­долго приковала его к постели; поэтому весною 376 г. руко­водство экспедицией против Фив было возложено на царя Клеомброта. Впрочем, предводительствуемая им армия даже не достигла Беотии, так как неприятель загородил проходы Киферона.

Между тем Афины прилагали все усилия к тому, чтобы в третий раз вернуть себе дважды утраченную гегемонию на море. Уже непосредственно после Анталкидова мира возоб­новлены были союзные договоры с Хиосом, Митиленой, Метимной и Византией; Родос также вступил снова в союз с Афинами, когда его малоазиатская коалиция со смертью Глоса распалась (около 379 г.). Попытки завязать прежние отно­шения с фракийскими халкидцами, правда, остались безус­пешными вследствие вмешательства спартанцев; зато Фивы, как мы видели, весною 378 г. вступили в союз с Афинами. И вот, после того как разрыв со Спартою был провозглашен официально, Афины обратились ко всем эллинам и варварам, не подвластным персидскому царю, с воззванием сомкнуться в союз для противодействия притязаниям Спарты. Основою союзного договора должны были служить постановления Анталкидова мира. Всем участвующим государствам обеспе­чивалась автономия, персидский царь признавался владыкою азиатского материка; Афины отказывались от всяких притя­заний на свои старые колониальные владения, и впредь афи­нянам вообще воспрещалось приобретать дома и земли на всем протяжении союзной территории. Для руководства об­щими делами был учрежден союзный совет, который заседал в Афинах и в котором участвовали с правом голоса делегаты всех союзных государств; сами Афины не имели в нем пред­ставителя, и решения совета получали законную силу только в случае согласия между руководящим государством и сове­том. Издержки по содержанию союзного флота должны были покрываться взносами, размер которых каждый раз опреде­лялся союзным советом сообразно наличным потребностям. Заведование этими деньгами и руководство военными дейст­виями вручалось Афинам (весною 377 г.)[4].

Организуя новый союз на таких началах, Афины прино­сили тяжелую жертву; это было равносильно полному раз­рыву с политикой, которой они следовали до Анталкидова мира, и окончательному отказу от мысли о восстановлении государства в его старых формах, которую пытался осуще­ствить еще Фрасибул. Мало того: тысячи афинских граждан теряли последнюю надежду вернуть себе свои внеаттические имения, которых они сами или их отцы лишались благодаря катастрофе 404 г. Но эти жертвы не оказались бесплодными. Эвбейские города тотчас вступили в новый союз, исключая Орфос, занятый лакедемонским гарнизоном; то же сделали Северные Спорады — Пепарея, Скиаф и Ик, затем Тенедос при входе в Геллеспонт, Церинф и Маронея во Фракии, Парос и другие соседние острова, — далее, горо­да, остававшиеся до сих пор в союзе с Афинами: Хиос, Митилена, Метимна, Византия, Родос и Фивы. Таким образом, Афины сразу опять заняли положение господствующей дер­жавы на Эгейском море; теперь они снова могли взять в свои руки заведование Делосским храмом, от которого, как мы видели, они должны были отказаться несколько лет назад.

Одновременно с этим предпринято было обновление ат­тического флота. Это было делом настоятельной необходи­мости, потому что во время Коринфской войны большая часть кораблей сделалась негодной к употреблению, и пра­вительство до сих пор слишком мало заботилось о замене их новыми. Таким образом, хотя в распоряжении государства было более ста триер, но большинство из них пришли в вет­хость и были непригодны для плавания. Поэтому правитель­ство приступило к постройке большого числа новых воен­ных судов и действовало в этом направлении так энергично и целесообразно, что спустя 20 лет (357/356 г.) Афины рас­полагали флотом в 289 триер, несмотря на значительные требования, которые в течение этого периода почти беспре­станно предъявлялись к аттическому флоту. Для покрытия расходов по постройке кораблей и для возмещения военных издержек в Аттике установлен был чрезвычайный имущест­венный налог (378/377 г.).

При таком положении дел пелопоннесцы не могли дольше оставаться в бездействии. Они снарядили флот в 65 триер и послали его к аттическому побережью, где он от­резал Афинам всякий подвоз (летом 376 г.). Наксос и неко­торые другие из Кикладских островов тотчас перешли на спартанскую сторону, на Делосе афинские амфиктионы бы­ли изгнаны из храма и при этом подверглись насилиям. Но Афины оказались на высоте своего положения. Они привели в исправность все корабли, которые еще были годны к упот­реблению, и спустя короткое время Хабрий мог выйти в мо­ре с 83 триерами. Вначале пелопоннесцы не решались всту­пить в сражение; но когда Хабрий обратил свое оружие про­тив Наксоса и приступил к осаде города, лакедемонский ад­мирал Поллис должен был поспешить на помощь последне­му. Таким образом, в проливе между Паросом и Наксосом произошла морская битва; она окончилась полным пораже­нием пелопоннесцев, флот которых наполовину был потоп­лен или взят в плен (16 боэдромиона, в сентябре). Это была первая крупная морская победа, одержанная Афинами со времени битвы при Аргинусах. Теперь афинский флот без­условно господствовал на Эгейском море; Делос снова изъя­вил покорность, а Киклады — все, или по крайней мере большая часть их — примкнули к морскому союзу. Сле­дующей весною (375 г.) Хабрий предпринял экспедицию к фракийскому побережью и заставил Самофракию, Фасос, Абдеру, Энос и другие города присоединиться к Афинам. Этому примеру последовал и Халкидский союз, который как раз в это время снова собрался вокруг Олинфа, — затем Эрес и Антисса на Лесбосе и Орей на Эвбее, изгнавший между тем свой лакедемонский гарнизон. Афины опять господство­вали почти над всеми островами Эгейского моря и над всеми важными городами фракийского побережья от Византии до Олинфа, за исключением Амфиполя.