*

Джеймс спрыгнул с метлы и кинул снитч Сириусу, приземлившемуся минутой раньше. Тот лениво поймал его, опускаясь на траву. Поттер потянулся к холодному чаю на столике, принесенному мамой, и жадно сделал несколько глотков из кружки.

- Будешь?

- Давай.

Джим протянул ему полную кружку, Сириус неспешно пригубил напиток, задумчиво смотря на удивительно яркое небо, - день был ясный. Поттер плюхнулся рядом, сорвав травинку у своей ноги. Он оценивающе поглядел на друга и вздохнул.

- Ну, так ты расскажешь мне?

- О чем? - Сириус перевел на него удивленный взгляд синих глаз. Джеймс неловко пожал плечами.

- О тебе и Реме.

Сириус так резко побледнел, что Поттер даже испугался, мгновенно жалея, что спросил.

- Что ты имеешь в виду? - тихо осведомился Блэк, опустив голову.

- Ну, вы почти не общаетесь… Перед каникулами он практически перестал разговаривать…

- Он перестал разговаривать с нами, - сухо заметил юноша. - Причем тут я?

- Я же вижу. А вспомни, как вы расстались с ним на платформе? Он едва кивнул тебе!

- Ты полагаешь, это моя вина? - вспылил Блэк, вскочив на ноги. - Это он психует! Я только делал все, чтобы это…

- Это? - подхватил Джеймс, стараясь говорить спокойно. Сириус осекся и слабо махнул рукой.

- Джим, это все глупости…

- Так расскажи мне, посмеюсь вместе с тобой.

- Я сказал, что это глупо, а не смешно, - нахмурился Блэк, отвернувшись.

- Сири, я твой друг, помнишь?

Юноша грустно разглядывал редкие облака. Рассказать ему? О, нет - если в нем осталась хоть капля здравого смысла - нет. Хватит и реакции Рема… Ремми…

- Сириус?

- Забудь, Джим, - твердо произнес тот, обернувшись. - Кажется, твоя мама что-то говорила о черничном пироге?

Джеймс недовольно поднялся на ноги.

- Тебе лишь бы поесть, - буркнул он и ушел в дом. Сириус слабо улыбнулся.

Рем почти не писал ему этим летом. Да, они расстались довольно своеобразно, хотя Сириус было решил, что Люпин, наконец, вновь вернулся к ним. Он вспомнил его улыбку в поезде, его необыкновенные глаза, с янтарным светом, теплели, когда они все шутили над Питером. Но едва они сошли с поезда, он резко махнул им и молча направился к своему отцу, ждущему сына у одной из колонн. И почему Сириус так остро чувствовал свою вину? Разве он в чем-то действительно виноват перед ним?

За все эти два месяца он получил от Рема всего четыре письма, и то потому, что в своих умолял его ответить ему хоть что-нибудь. И что это были за письма! Сухие и сдержанные, где он кратко говорил, что у него все хорошо и он ждет не дождется окончания каникул. Раньше он никогда так не писал ему. Они делились самым сокровенным, он писал, как ему сложно общаться с отцом, как опустел дом со смертью матери, как он одиноко бродит по пустым комнатам, скучая по друзьям… Сириус писал ему о своей матери и сложных отношениях с братом, о том, как он практически выживает рядом с ними каждый день, стараясь не обращать внимания на недовольство родителей и презрение Регулуса…

А теперь письма Рема больше похожи на те, что Сириус писал своей бабушке - лишь бы…

Когда он писал ему о своей девушке, Рем вообще не отвечал. Это, конечно, особенно задевало юношу. Белинда часто приезжала к ним в гости с родителями или одна, и чета Блэков благосклонно смотрела на эту юную пару. Конечно, Сириус не был в нее влюблен, но она ему нравилась. Красивая, грациозная, она буквально впорхнула в его жизнь, и он, не особенно возражая, позволил ей остаться. Тем более, что целовать ее было довольно волнительно…

Он тряхнул головой, сбрасывая воспоминание о чужих губах, и взглянул на Джеймса, видневшегося в окне. Он о чем-то говорил с матерью. Поймет ли его друг?

Джим выбежал на террасу снова.

- Ну, ты как, идешь?

- Конечно, - Сириус подошел чуть ближе. - Умираю, как хочу сладкого...

*

Ремус мрачно уложил чемодан на верхнюю полку. Затем медленно сел рядом с Джеймсом, который удобно устроился, как обычно, у окна. Сириус молчал, внимательно разглядывая свои ровные ногти. Питер листал журнал, искоса поглядывая на всех троих.

- Как прошло лето? - храбро начал Джим, очевидно, больше них всех страдавший от такого внезапного разлада их дружбы.

- Хорошо, - коротко бросил Рем, вертя в руках какую-то бумажку.

- Хорошо, - бесстрастно бросил Блэк, уставившись в окно.

- Классно! - воскликнул Питер и начал рассказывать, но на этот раз никто вообще не среагировал на его рассказ. Сириус бросил быстрый взгляд на Рема и тут же отвел глаза.

- Как ты, Джим? - скучающе осведомился он, перебив бубнящего Пита.

- Нормально, - Джеймс по привычке взъерошил волосы на макушке. - Могло бы быть и веселее. Папа брал меня с собой в Министерство... ну так там круто, я скажу! Хотя… я ж тебе рассказывал, Сири, когда ты приезжал.

Блэк кивнул. Ремус медленно поднял глаза прямо на него.

- Как твоя девушка? - тихо вопросил он ничего не выражающим тоном. Сириус слегка вздрогнул, но тут же пожал плечами.

- Чудесно… Мы много виделись летом.

- Замечательно.

Снова повисла неловкая пауза. Питер уткнулся в свой журнал, Поттер уныло достал снитч. Ремус напряженно перебирал в уме темы для разговора, но понимал, что это бесполезно… Он еще летом понял, что самостоятельно начал разрушать единственную дружбу, которая только могла быть в его жизни.

Он посмотрел на Сириуса, который сосредоточенно изучал пейзаж за окном. «Красивый… Мерлин, до чего же он красивый, но почему, почему я стал это замечать?!» Когда именно это началось? Этот вопрос терзал его все лето, все те бессонные ночи, что он ворочался в постели, пытаясь выгнать образ друга из головы и болезненные мысли, связанные с ним. Да, он всегда был ему ближе из них всех, лучший друг… Сириус всегда мягче относился к нему. Если с Джеймсом он обычно шутил, Питера - дразнил, то Рема он всегда слушал, любил обнимать и безоговорочно ему доверял. Обнимать… Может быть, с этого все началось?

Он все лето ломал голову, почему это случилось. Но в случившемся не сомневался. Он действительно влюбился в Сириуса! Какая насмешка… Нет, его не пугало, что он питал чувства к парню… Его ужасало, что это был его друг… ближайший друг… пока еще друг! Но надолго ли? Стоит ему узнать… Нет-нет! Какое уж тут «узнать»? Рем запер эту тайну так глубоко, как только мог, на дне своей души, куда никому и никогда уже не будет доступа.

Получая письма от Блэка, наполненные взволнованными рассказами о встречах с его подружкой, он не мог их даже читать до конца, то комкая в руках, то разрывая на кусочки, то отправляя в камин. Ревность… Никогда до этого он не испытывал такого жгучего желания кого-нибудь задушить, даже будучи зверем, - он был уверен в этом, хотя не помнил своего звериного существования. Но эта изящная рыжеволосая девушка точно стала его худшим врагом. Иногда он ловил себя на мысли, что готов просто уничтожить ее, едва вспоминал тонкие пальцы Сириуса в ее волосах, его губы, впивающиеся в ее яркий рот… О, он с удовольствием бы ее убил, будь у него такая возможность и решимость довести дело до конца.

Но потом он словно приходил в себя, оставляя все эти мысли, всю боль, изъедающую его, как червь яблоко, изнутри, и сознавал, что он не вправе так относится к этому. Кто он такой? Их никогда ничего не связывало с Сириусом крепче дружбы, как бы он сейчас не жалел об этом. Сириус Блэк - не его собственность. Да и имеет ли он на него право даже теперь, пусть и как друг? Отдалившись от друзей, он сам отвернулся от этой дружбы, сам порвал что-то, что связывало их с первого курса. О да, он сожалел об этом и был бы не прочь все исправить, но как это сделать, когда он до сих пор боится, что Сириус вдруг начнет расписывать, как он влюблен?.. И как ему выдержать все это, если останется только одна мысль в голове - выпрыгнуть из поезда?..

Ремус поднялся на ноги, повернувшись к дверям.

- Куда ты? - воскликнул Сириус, и в его голосе явно слышались нотки отчаянья. Рем обернулся и, собравшись с силами, улыбнулся ему, глядя в эти синие, ставшие невероятно дорогими глаза.