Так складывается определенная концепция, нигде, впрочем, в достаточно серьезных работах не сформулированная открыто. Согласно этой концепции после необычайно стремительного взлета, когда менее чем за полстолетия французский рыцарский роман достигает вершинных точек своего развития, начинается долгий период1, в течение которого роман медленно «агонизирует», «загнивает», «переживает период упадка» и вообще впадает в полное ничтожество. При хотя бы беглом знакомстве с конкретными литературными памятниками, с условиями их бытования и с отразившей эти условия рукописной традицией, наконец, с самим восприятием этих произведений литературами других стран или с откликами на них в литературных памятниках иных жанров, становится очевидным, что история развития французского рыцарского романа сложнее и, главное, значительно богаче и многообразнее, чем это представляется на первый взгляд. Также становится очевидным, что эволюция романа не может быть сведена к стремительному взлету и затем к медленному умиранию. Слов нет, одним из самых продуктивных периодов развития французского рыцарского романа было XII столетие и начало следующего (недаром говорят о «Ренессансе XII века»). Однако, уделяя основное внимание этому периоду в истории романа, нельзя забывать и о том, что значительные памятники жанра, как в прозе (что более характерно для второй половины XIII в. и вообще для времени, предшествовавшему Столетней войне), так и в стихах, продолжают возникать и позднее. Нельзя также не принимать во внимание, что произведения, созданные в XII и в начале XIII в., продолжают переписываться в скрипториях, а следовательно активно участвуют в литературном процессе. Не забудем также о повышенной вариативности некоторых памятников рыцарского романа. При анонимности литературного творчества в эпоху средних веков, когда за именем автора с трудом просматривается конкретное лицо (это относится не только к загадочному Турольдусу «Песни о Роланде», но и к создателям многих рыцарских романов), при этой слабой выраженности авторского начала каждая конкретная рукопись неизменно несет индивидуальные черты. Очень немногие произведения дошли до нас в единственной рукописи, а если нам и приходится иметь дело с такой уникальной рукописью, то говорит это чаще всего лишь о трагической судьбе столь многих средневековых библиотек.

Быть может, предвзятое представление о развитии французского рыцарского романа (быстрый взлет и затем медленное умирание) связано с дискретным подходом к изучению средневекового литературного процесса. При подобном подходе литературный процесс в средневековой Франции выглядит как последовательная смена разных течений (или даже жанров). Нередко об этом говорится очень прямо. Так, В. М. Жирмунский писал: «В средневековых литературах не приходится говорить ни о смене литературных направлений, ни о личных влияниях, типическое здесь господствует над индивидуальным, смена литературных течений представлена как последовательность литературных жанров... Такими доминирующими жанрами, последовательно сменяющими друг друга, являются: народный героический эпос дофеодальной и ранней феодальной эпохи; куртуазный роман и куртуазная лирика развитого феодального общества; бытовая новеллистика средневекового города» [13]. Возможно, такая последовательность и удобна, не только при чтении университетских курсов, но и при изложении материала в историях литературы и учебных пособиях, но она, несомненно, не только упрощает, но и искажает смысл литературного процесса. В эпоху развитого средневековья (XI—XIII вв.) разные литературные направления и жанры не следуют один за другим, а сосуществуют, находясь в известной мере не только в непрерывном противоборстве, но и во взаимном обогащении. Одной из особенностей средневековой литературы, и в частности ее повествовательных жанров, был тот факт, что закрепленная практикой жанровая форма не сменялась новой, т. е. не уничтожалась, не исчезала, а продолжала существовать, правда, оттесненная на литературную периферию. Происходила не смена одного жанра другим, а непрерывное изменение удельного веса каждого из них в литературном процессе, происходило и перераспределение функций жанров. Поэтому одним из важных аспектов исследования памятников средневековой литературы является изучение жанров в их окружении (о чем писал сравнительно недавно немецкий ученый Г.-Р. Яусс [14]).

Итак, один жанр не уступает свое место другому и не уничтожается. Этого не происходит потому, что жанр — явление не конкретно-историческое, а типологическое. Как писал Г. Н. Поспелов, «жанры представляют собой явление, исторически повторяющееся в разные эпохи в развитии различных национальных литератур, в разных направлениях одной эпохи национально-литературного развития» [15]. М. М. Бахтин полагал, что «жанр по самой своей природе отражает наиболее устойчивые, «вековечные» тенденции развития литературы» [16].

У нас пойдет речь не только об определенной исторически-конкретной разновидности жанра — о средневековом романе, но и о его определенных типах. При выявлении типов французского рыцарского романа обычно исходят, как уже говорилось выше, из разных, совершенно неадекватных признаков. Так, в наиболее свежей работе, в уже упоминавшемся сжатом обзоре Ж.-Ш. Пайена (1975) последовательно рассмотрены следующие типы романов: «античный», «бретонский», «реалистический», «идиллический», «рыцарский», «биографический». Необоснованность и порочность такого деления, думается, очевидна. Ведь, скажем, «бретонский» роман может быть одновременно «рыцарским», «античный» — «идиллическим», а «биографический» — «реалистическим» и т. д.

Конечно, определенные «типы» выделить можно. Но в основу такого выделения должна быть положена не тематика произведения, а приемы организации сюжета, т. е. структура романа. К этому мы еще вернемся. Здесь же заметим, что «типы» рыцарского романа (по какому бы принципу они ни конструировались) не сменяют друг друга (как и жанры), а также сосуществуют, и их удельный вес меняется от периода к периоду. Поэтому мы принимаем в этой работе, как единственно допустимый, хронологический принцип изложения. Мы выделяем начальный период существования романа, затем «время Кретьена» (этому богатейшему этапу — хотя бы по числу первоклассных памятников - мы неизбежно уделяем много места), потом период рубежа XII и XIII вв. (практически он простирается до конца первой четверти XIII в.). В последующем изложении мы идем на вынужденное нарушение хронологического принципа: последний этап представлен романами прозаическим и стихотворным, которые сосуществуют, практически не взаимодействуя между собой; поэтому они рассмотрены в двух разных главах. Их хронологические рамки различны: традиции романа в прозе оказываются более стойкими, чем романа стихотворного (последний, можно сказать, прекращает свое существование уже в XIV в.), но возникает прозаический роман раньше, чем те памятники романа в стихах, что рассматриваются в соответствующей главе. Поэтому глава о стихотворном романе замыкает книгу.

Тема нашей работы неисчерпаема. Многие существенные проблемы мы вынуждены затрагивать лишь мимоходом, других — не касаться вовсе. Ибо цель книги — не подвести окончательный итог детальному изучению французского рыцарского романа, а такое изучение начать.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Исторические условия развития.

Истоки.

Первые памятники.

Немало споров и неясностей связано с вопросом о возникновении рыцарского романа. Одно несомненно: в сознании уже первых создателей романов, по крайней мере Кретьена де Труа и его современников, со словом «роман» прочно связывалось представление об определенном литературном жанре, и именно эта оппозиция (роман — не-роман) доминировала над лингвистической, очень рано утратившей свой изначальный смысл. В этом отношении заключительные строки «Романа о Бруте» Васа, употребившего слово «роман», как принято считать, в качестве указания на новый «романский» (т. е. не латинский) язык, могут быть истолкованы и иначе. Вот этот финал книги Васа: