Et cele soffre qu’il le baise,

Ne ne quit pas qu’il li anuit.

Ensi jurent tote la nuit,

Li uns lez l'autre. bouche a bouche...

(v. 2058—2065)

Любовная «метафизика» и в этом романе нашла себе место, например, в постоянно цитируемой в работах о Кретьене де Труа сцене (ст. 4194—4210), где ушедший с головой в приключения герой видит обагренный кровью снег, и это заставляет его вспомнить о возлюбленной.

Но отныне любовные переживания героев — лишь эпизоды на их многотрудном рыцарском пути. Пусть отношения Персеваля и его прекрасной подруги Бланшефлор исполнены особой поэтичности и лирического напряжения. Тема эта занимает подчиненное положение. Подвиги свои юный герой совершает не во имя дамы и не ради проверки своего чувства к ней. Некоторые ученые [80] высказывают остроумную догадку, что провинность Персеваля — не только в том, что он забыл бога и пять лет не посещал церковь, но и в том, что он на столь долгий срок покинул свою подругу и тем самым изменил любви. Исследователи (по-видимому, и первые читатели) задавали вполне уместный вопрос: женился бы Персеваль в конце концов на Бланшефлор, закончи Кретьен де Труа свой роман? И отвечали на этот вопрос утвердительно [81]. Но применительно к другим кретьеновским героям такого вопроса не возникает. Не возникает потому, что там любовные взаимоотношения героев являются основным двигателем интриги произведения.

На первый взгляд, таким двигателем интриги в последнем романе оказывается просто поиск приключения, т. е. бездумное и во многом безответственное блуждание по лесным закоулкам. Казалось бы, такая программа странствующего рыцарства и была начертана в книге. Но тема эта и эта программа, как уже говорилось, на страницах романа претерпевают развитие и уточнение. В той части книги, где описываются нескончаемые подвиги непоседливого Говена, внезапно вклинивается эпизод, в котором вновь на сцене появляется (в последний раз) Персеваль (ст. 6217—6518). Юноша получает от святого отшельника новые наставления, новый символ веры подлинного рыцаря:

Dieu aime, Dieu croi, Dieu aeure,

Preudome et preudefeme honaure,

Contre les provoires te lieve;

C’est uns services qui peu grieve,

Et Diex l’aime par verite

Por che qu’il vient d’umelite.

Se pucele aide te quiert,

Aiue li, que miex t’en iert,

Ou veve dame ou orfenine.

(v. 6459—6467)

Миниатюра из рукописи романа «Поиски св. Грааля» (XIV в.)

Хотя эта вставка может носить случайный характер (и даже быть осуществлена не самим поэтом, а редактором или переписчиком), ее вторжение in medias res приключений Говена многозначительно. Здесь оппозиция поисков двух героев особенно очевидна. Обращение к богу, богопочитание имеет в романе Кретьена двоякий смысл. Это символ смирения, тщеты земных усилий человека и указание на необходимость самопознания, глубокого осмысления своего жизненного пути и, как следствие этого, самоотречения, в известной мере даже аскезы (характерно, что отшельник говорит о помощи женщинам и вдовам, но не о ухаживании за ними в чисто гедонистическом смысле). Подвиг «повышенной трудности», каковым является отыскание замка Грааля и снятие заклятия с земель Короля-Рыболова, и обрекает героя на аскетизм. Не навсегда, конечно, но на достаточно значительный срок. Причем это совсем не христианская аскеза ради грядущего спасения, глубоко эгоистическая по своим внутренним побуждениям, а величайшая собранность и целеустремленность, когда устраняется все лишнее, все расслабляющее и отвлекающее.

Идеалы странствующего рыцарства, носителями которых становятся в романе Говен и другие члены артуровского братства, в силу случайности рыцарского подвига, уступают идеалам героев других романов Кретьена. Это и понятно. И в более ранних произведениях поэта подвиги Говена противостояли подвигам протагонистов. Но там идеалы странствующего рыцарства не были еще достаточно определенно сформулированы. Иначе — в «Романе о Персевале». В этой книге герой приходит от исповедания этих идеалов к более глубокому и сложному мировоззренческому комплексу, в котором поиски Грааля имеют не только буквальный (как сюжетообразующее начало), но и переносный смысл. Поэтому следует расширительно понимать точку зрения А. Миша, видевшего в «Повести о Граале» роман воспитания[82]. Буквальное, внешнее воспитание рыцаря заканчивается в книге очень быстро. Подлинное же воспитание, включающее не только обучение владению мечом или куртуазному вежеству, но и познание законов человечности, внутренних духовных побудительных причин рыцарственности [83], продолжается по мысли автора, всю жизнь.

Тем самым Кретьен де Труа создал, вернее предпринял попытку создать многоплановое, проблемное произведение со строгой иерархией героев, со сложной многозначной символикой (в чем он предвещал наступление следующего столетия), произведение, в котором он обнаружил еще более сильную веру в духовное начало в человеке.

Этим произведением поэт из Труа попытался преодолеть тот романический шаблон, который все более определенно и зримо складывался к концу XII столетия и в основание которого легли и его собственные творческие находки. Тот шаблон, который несколько огрубленно и упрощенно, но — как тенденцию эволюции — в целом верно. описал Гегель во второй части своих «Лекций по эстетике»: «В одном случае рыцарь сражается за собственную славу, в другом — он спешит на помощь преследуемой невинности (даже если невинностью, которую рыцарь освобождает, была банда мошенников), совершает удивительнейшие подвиги в честь своей дамы или восстанавливает ущемленное право силой собственного кулака, ловкостью своей руки. Здесь нет положения, ситуации, конфликта, благодаря которым действие стало бы необходимым, здесь душа, желая проявиться во внешнем, намеренно отыскивает себе приключения. Так, например, поступки, связанные с любовью, по своему своеобразному содержанию не имеют никакой другой цели, как доказать прочность, верность, продолжительность любви и показать, что окружающая действительность в совокупности ее отношений есть лишь материал, в котором проявляется любовь» хх.

Тип многопланового проблемного романа, намеченный Кретьеном де Труа в его «Персевале, или Повести о Граале», был углублен и развит замечательным немецким поэтом начала XIII в. Вольфрамом фон Эшенбахом[84], во многом реализовавшим исходный замысел Кретьена де Труа.

В заключение стоило бы рассмотреть еще одно произведение поэта из Шампани, которое, как правило, относят к раннему периоду его творчества.

Речь пойдет о «романе» Кретьена де Труа «Вильгельм Английский» [85]. Термин «роман» взят нами в кавычки не случайно. Жанровая принадлежность этого произведения, которое сам автор именует «повестью в стихах» —

Crestiiens se veut entremetre,

Sans nient oster et sans nient metre,

De conter un conte par rime, —

(v. 1—3)

может вызвать разные решения. По содержанию «Вильгельм Английский» резко отличается от всего, созданного поэтом. Дело здесь не в том, что книга эта — одна из ранних (заметим, что такая датировка не абсолютна: Ж. Фраппье предположил, что «Вильгельм» мог быть написан после «Клижеса»[86]). Важнее источники, определившие и сюжет, и его разработку.