Узнав о том, что Генерал Миллер ищет более дешевое помещение для Управления РОВС-за, Третьяков предложил Генералу Миллеру квартиру на 3-м этаже, расположенную над Управлением, за подходящую цену, предложение было принято и, в Декабре 1934 года Управление РОВС-за (вместе с Управлением 1-го Отдела) перешло в новое, вышеуказанное, помещение.

В 1936 году, когда Генерал Миллер принял на себя и должность Начальника 1-го Отдела, понадобилось сокращение бюджета, в том числе и платы за помещение Управления. И опять, Третьяков предложил перевести Управление в квартируг на той же площадке, но меньшую, за более скромную плату. В Марте 1936 года состоялась эта перемена.

22 Сентября 1937 года погиб Генерал Е. К. Миллер. Вскоре центр Управления РОВС-за перешел в Брюссель, где проживал Генерал А. П. Архангельский, вступивший в должность Начальника РОВС-за. Я был назначен Начальником 1-го Отдела Союза и мое Управление оставалось по прежнему в Париже, 29 рю дю Колизэ, в том же помещении, т. е. в меньшей квартире на 3-м этаже, снимаемой у Третьякова.

В этом помещении застала нас 2-я Мировая война, начавшаяся 1 Сентября 1939 года.

Через некоторое время, в связи с увеличением работы и Штата Управления, явилась надобность иметь большее помещение и опять, уже в третий раз, Третьяков предупредительно предлагает перевести Управление 1-го Отдела РОВС-за в предъидущую квартиру, на том же 3-м этаже, но большаго размера. При этом Третьяков обязался произвести некоторый ремонт и покраску. Я помню, как в это время Третьяков просил меня указать ему распределение канцелярии и в частности, где будет мой кабинет. К 1 Января 1940

76

года Управление перешло в отремонтированную, большую квартиру.

Летом 1940 года немецкие войска заняли Париж. Мы оставались на своих местах, продолжая нашу работу по объединению и руководству Русскими Воинскими Организациями. Существование и деятельность 1-го Отдела РОВС-за протекали в довольно трудных условиях. Немецкие власти знали наше стремление и цель, а это не совпадало с их задачами, вследствие чего, отношение к нам было, вобщем, недоброжелательное.

4 Июня 1942 года я получил оффициальное извещение из «Зихерхейтсполицей» (Полиция безопасности) коим я вызывался туда на 10 Июня в 9 час, утра. По прибытии в указанное учреждение, меня провели в комнату 345 и там, ко мне обратились с вопросами: знаю ли я С. Н. Третьякова? состоит ли он членом нашей организации? бывает ли он в Управлении нашем? каково к нему отношение и вообще мнение о нем? На все эти вопросы я дал ответы, сводящиеся к следующему: С. Н. Третьякова я знаю, как оощественнаго деятеля и как хозяина квартиры, которую мы у него нанимаем для Управления. Членом он у нас не состоит, как не воинский чин. В Управление иногда заходит, ибо живет в том же доме. Отношение к нему, как к лицу постороннему, нормальное и доброжелательное. Ничего предосудительнаго за ним не замечалось. О причинах этих справок о Третьякове мне ничего не сказали и на этом разговор был окончен.

17 Июня утром меня вызвал по телефону Полковн. Мацылев, Начальник Канцелярии 1-го Отдела РОВС-за, и доложил, что к нам в Управление прибыли немецкие офицеры и просят меня поскорее туда прибыть. Я вскоре прибыл. Входя в дом, я обратил внимание, что возле него стоял немецкий грузовик с несколькими солдатами. Войдя в Управление, я пригласил двух бывших там немецких офицеров к себе в кабинет. Старший из них сообщил мне, что у С. Н. Третьякова, в этот день рано утром, был произведен обыск и он арестован, так как у них есть определенныя данныя, что здесь, у меня в кабинете, имеется микрофон, связанный с приемным аппаратом, находящимся в соседней квартире Третьякова, благодаря чему Третьяков имел возможность все знать, что говорилось в моем кабинете. Все слышанное

77

он передавал затем в Советское Посольство, на рю де Гренель.

Трудно передать, какое изумление вызвало во мне это столь невероятное сообщение. Затем, немецкий офицер просил разрешить позвать солдат с инструментами, ожидавших внизу. Офицер имел в руках план квартиры и тут же приказал пришедшим солдатам отодрать плинтус возле камина, с правой стороны, как раз против моего письменнаго стола. Каково же было мое удивление, когда в стене, под плинтусом, оказался действительно микрофон. Немецкий офицер сказал мне, что им удалось найти и монтера, который делал все проводки и установки микрофонов. В виду некотораго моего сомнения, что микрофон мог хорошо действовать даже будучи покрыт деревянным плинтусом, - офицер предложил вновь приложить плинтус, а в соседнюю квартиру, где имелся приемник, пройти Полковн. Мацылеву, чтобы установить, насколько слышен разговор из моего кабинета. Оказалось, что все было хорошо слышно. Вслед за сим, офицер установил наличие второго микрофона в другой комнате, где работали чины Управления, а также и следы того, что раньше имелся микрофон в кабинете Генерала Миллера, как в этой квартире, так и в другой, меньшей, на той же площадке, в которой теперь проживал Третьяков. Тогда же был снят паркет возле мест где находились, теперь и раньше, микрофоны и приемный аппарат и таким образом обнаружен изолированный кабель проложенный под полом.

Стало ясно, что со времени перваго предложения Третьяковым Генералу Миллеру, в Декабре 1934 года, перейти из 2-го этажа (квартиры нанимавшейся непосредственно у хозяйки дома) к нему на 3-й этаж, - С. Н. Третьяков был уже предателем, оборудовавшим микрофоны при всех переменах кЕартир, при этом, он всегда оставлял другую квартиру, в том же этаже, за собою, где и устанавливал приемник.

Семья Третьякова, как сказано выше, жила на 4-м этаже и в этот день находилась на даче, в окрестностях Парижа. Насколько известно, немецкие власти установили, что семья С. Н. Третьякова была совершенно непричастна к его преступной деятельности, в силу чего и оставлена была на свободе.

Третьякова немцы увезли сперва в Мезон-Лафит, под Парижем, а затем в Германию. По сведениям полученным его

78

семьей, он был разстрелян в г. Ораниенбурге, под Берлином, летом 1944 года, незадолго до высадки союзных войск в Нормандии.

Мы не имеем данных, чтобы определить точное время перехода Третьякова к большевикам, но можем утверждать, что в конце 1934 года, когда он приступил к установке микрофонов, в интересах Советской власти, он, следовательно, был предателем.

Трудно сомневаться в совместной преступной работе Третьякова и Скоблина, в особенности в момент быстраго исчезновения последняго из Управления РОВС-за вечером 22 Сентября 1937 года, в день похищения Генерала Миллера.

В заключение надо отметить, что С. Н. Третьяков, все эти годы, держал себя так, что никогда ни в ком не вызывал подозрения, тем более ошеломило всех совершенное им чудовищное преступление.

79

СОДЕРЖАНИЕ

стр .

Предисловие… 3

I. Десантная операция. Порт Хорлы. (Крым) Апрель 1920 г. 11

II. «Константинопольский Поход». Галлиполи 1921 г.. 25

III. Пребывание Русской Армии в Болгарии коммунистическое движение в 1922-23 г… 43

IV. Вынужденное «заболевание». Париж,

13 Февраля - 24 Июня 1941 г… 69

V. Тайный Советский микрофон в Управлении ( Русскаго Обще-Воинскаго Союза

в Париже, раскрыт - 17 Июня 1942 г… 75