В таких тяжелых условиях приходилось проводить устройство наших чинов на частные работы. Чины Корпуса устраивались, глазным образом, на тяжелые работы, преимущественно на шахты, наибольшая из которых была угольная шахта «Мина Перник» к югу отъ Софии.

49

Нельзя не отметить, что дисциплина и поведение наших воинских чинов оставалось на высоте. Связь со всеми частями Корпуса поддерживалась, не смотря на трудности, всевозможными средствами. Для сохранения организационных начал и связи повсеместно образовывались партии отдельных войсковых частей и группы Корпуса, со старшими партий и начальниками групп, по назначению.

Отношение к нам болгарскаго населения, в массе, оставалось все время хорошее и только власти, на местах, исполняя распоряженния свыше, создавали чрезвычайно тяжелое для нас положение.

Большевикам удалось очень быстро подкупить власть имущих, во главе с Премьер Министром Стамболийским, доказательства чего были обнаружены и подтверждены последующим Болгарским Правительством, сменившим коммунистов 12 Июня 1923 года.

Произвол и насилия продолжались и увеличивались. 24 Августа было получено донесение от Корниловскаго полка (Горно-Паничерево) и от Техническаго батальона (Шумен) - о требовании снять форму. 31 Августа в Новой-Загоре были избиты 9 молодых офицеров Николаевскаго Инженернаго училища. В начале Сентября были случаи задержания выдачи корреспонденции адресованной Штабу Корпуса.

2 Сентября в В.-Тырново был арестован Инспектор классов Сергиевкаго Артиллер. Училища Полковник Безак с несколькими офицерами, без предъявления какого либо обвинения и всъ были отправлены в Варну.

6 Сентября днем, когда я находился в Штабе Корпуса, расположенном в болгарских казармах в В.-Тырново, внезапно явился вооруженный отряд болгарской полиции арестовал меня и всех чинов Штаба и опечатал помещение Штаба.

7 и 8 Сентября я находился, под домашним арестом, у себя на квартире, где у меня был произведен обыск, причем, были взяты все находившиеся у меня бумаги и сложены в один общий пакет. 9-го я был переведен под стражей в жандармерию, а с вечерним поездом меня и чинов Штаба, в числе 45, отправили в Софию. Ко мне был приставлен болгарский офицер Подпоручик Балабанский.

8 Софию мы прибыли 10 Сентября утром. С вокзала, по указанию болгарскаго офицера, вместе с ним я отправился в

50

Военное Министерство. У Подпоручика Балабанскаго был с собой опечатанный пакет взятых у меня бумаг. По прибытии в Воен. Министерство пришлось некоторое время ждатьт а затем меня провели к Начальнику Штаба Болгарской Армии Генр. Штаба Полковнику Тополджикову, причем я сразу обратил внимание на то, что на письменном столе последняго находился пакет с моими бумагами уже распечатанный. Встретил меня Полк. Тополджиков довольно сухо и затем, перебирая мои бумаги задал мне вопрос: «Что это опять у вас?» на что я ответил, что не у нас, а у них происходит что то совершенно непонятное и высказал свое возмущение действиями болгарских властей. Полк. Тополджиков сказал мне, что имеются документы, доказывающие наше участие во внутренних делах Болгарии и при этом показал мне две бумаги, из числа взятых у меня при обыске. На одной была подпись Генер. Шатилова и печать Штаба Главнокомандующего, на другой подпись Генер-Майора Бредова и на них значилась моя пометка в виде буквы В. Прочитав содержание этих бумаг, совершенно безсмысленных с нашей точки зрения и увидя скверно подделанное мое В, я сразу понял, что это были фальшивыя бумаги с подделанными подписями и печатью, подсунутыя во взятыя у меня при обыске бумаги. Я сейчас же, с возмущением, сказал об этом Полк. Тополджикову. После некоторых дополнительных объяснений между нами, Полк. Тополджиков стал несколько сдавать свои позиции, я же настаивал на производстве разследования по этому делу. Затем мне было сказано, что все мы, прибывшие из В.-Тырново, освобождаемся, но на условиях оставаться в Софии, без права выезда, впредь до особаго распоряжения.

Будучи на свободе, я в тот же день, посетил нашего Посланника Петряева и Генералов Миллера и Ронжина. Решено было действовать.

11 Сент. я был у Главн. Секретаря Министерства Внутренних Дел Коссовскаго, котораго поставил в известность о происшедшем. Затем посетил Полк. Тополджикова и Секретаря Премьер-Министра Кисинова.

12 Сент. я подал оффициальное заявление Министру Правосудия о производстве раследования. В тот же день я, вместе с Генер. Ронжиным, был вызван в Военное Министерство, где Полковн. Тополджиков объявил нам что Высший

51

Административный Совет решил выслать из Болгарии меня и некоторых старших чинов Штаба Корпуса, но время высылки не было указано.

Днем, когда я находился в ресторане «Шипхман», куда был приглашен Председателем Всеросс. Земскаго Союза В. С. Хрипуновым приехавшим из Парижа, мне было подано письмо от Щеглова, офицера исключеннаго из Армии по суду, с просьбой принять его по весьма важному делу. Щеглов ожидал моего ответа при входе в ресторан. Я вышел к нему, но не находя возможным вести с ним разговор в такой обстановке, назначил ему свидание у себя в гостинице в 7 час. вечера. В назначенное время Щеглов прибыл. На мой вопрос, какое же у него важное дело, Щеглов ответил, что он уполномочен Советской властью предложить мне, как Командующему в настоящее время 1 Армейским Корпусом, перейти со всем Корпусом к ним, при чем Советская власть гарантирует оставление в неприкосновенности всей организации и состава Корпуса, во главе со мною и всеми начальствующими лицами. Подобная наглость, естественно, вызвала желание выгнать этого предателя, ибо в наших условиях большего сделать было нельзя. Но тут же у меня явилась мысль, попробовать добыть от Щеглова некоторые сведения, могущие быть нам полезными. Я стал задавать ему вопросы. Прежде всего - как Советская власть может распоряжаться в чужой стране, в Болгарии? на что Щеглов ответил: Болгарское Правительство у нас в руках. Затем он признался, что это Советская организация в Болгарии сфабриковала все фальшивые документы и потребовала нашего ареста. Учитывая важность этих признаний, в особенности, если бы их мог услышать представитель Болгарскаго Правительства, я сказал Щеглову, что сразу не могу дать ему ответа на сделанное предложение и просил его прибыть ко мне на следующий день, т. е. 14 Сент. в б ч. веч. на что он, видимо с радостью, согласился.

План мой был следующий: С утра 14-го повидать Полк. Тополджикова, разсказать ему разговор со Щегловым и постараться затем оффициально зафиксировать признания Щеглова. Для этой цели снять соседний номер гостиницы в котором, ко времени прихода ко мне Щеглова, должны будут находиться два офицера, от нас и от болгар, которые, слыша весь мой разговор со Щегловым, через приоткрытую задра-

52

пированную дверь между номерами, должны будут записать и подписать слышанное, что и явится документом свидетельствующим признания Щеглова - что Болгарское Правительство в руках Советской власти и что все, так называемые, документы, яко бы найденные у нас, поддельные.

14 Сент. утром я отправился в Военное Министерство к Полк. Тополджикову чтобы приступить к выполнению намеченнаго плана. Полк. Тополджиков выразил большое удивление по поводу признания Щеглова, но после некотораго колебания все же согласился с моим предложением, назначив от себя Генер. Шт. Полк. Радева (Русской Академии Генер. Штаба), я же назначил Генер. Шт. Полк. Зайцова.

К 6- ти час. вечера Полк. Зайцов уже находился в соседнем номере, ожидая Полк. Радева. В 6 час. прибыл ко мне Щеглов, а Радев так и не явился. Полк. Тополджиков обманул меня, видимо не в интересах Болгарскаго Правительства были признания большевистскаго агента.