Первая грядка у меня была вскопана под редиску. Небольшая, примерно семьдесят два сантиметра шириной и длиной в пять метров сорок сантиметров. Примерно - просто я сделал парник из упаковочных пакетов, которые были тридцать шесть на пятьдесят четыре. Их я аккуратно разрезал пополам, потом сваривал получившуюся пленку зажигалкой, и вставлял в рамки из ровных ивовых прутьев. Пленка конечно же тонкая, но думаю ураганов тут не будет, какое-то время она выдержит. Каркас для парничка я сделал из ивовых же прутьев потолще.

На изготовление парника у меня ушло полдня, хорошо еще что скотчем легко пленку к рамкам приклеивать. Зато к вечеру, померив температуру мультиметром, я увидел что земля - по крайней мере с поверхности - прогрелась аж до семнадцати градусов. Так что утром следующего дня я уже посеял редиску. Сеял я ее квадратно-гнездовым способом, через десять сантиметров. И из двух пакетиков семян в результате у меня полтора осталось нетронутыми: мелкие у редиски семена, много их в пакетик влезает.

Второй парник я делал уже побольше, под помидоры. Площадью - примерно такой же, но еще и в высоту поднял его на пятьдесят четыре сантиметра. В смысле, сделал еще и боковые стенки. Помидорных семян у меня из гамбургера набралось семнадцать штук, и я их замочил в блюдце. Ну, то есть, не совсем - это была боковушка от всё той же разбитой крынки. Но я ее напильником подравнял - и получилось почти что блюдце. Кривенькое, но функциональное.

Соседкина дочка, Оленька, шустрая девчонка лет шести, принесла мне еще целую пригоршню черепков от разбитых крынок, и в этих черепках мы с ней тоже рассаду потом посадили. А парничок уже у себя на огороде она сама поставила, правда совсем маленький. Я ей два пакета дал - думал, поиграет и выкинет, но парничок она всерьез построила. Пакетов ей хватило на половину одной стенки, так она вместо пленки бумагу на рамки пришила - обрывки бумаги были выпрошены в бакалейной лавке. Затем она их пропитала парафином из свечного огарка - правда тут ей брат помог, Коля, парень лет десяти, с которым мы как раз и рыбачили. Свечи тут парафиновые сами делали, благо в лавке парафин с нобелевского нефтяного завода продавался очень дешево. Выпрошенной бумаги ей правда все равно не хватило, но я ей выдал еще пяток пакетов - и у нее получился парничок метра на полтора длиной. Для парничка ей я специально шесть помидорных кустов потом выделил, больше в него не помещалось, да и пару десятков капустной рассады отдал: уж очень ей было интересно с огородом возиться.

Не забывал я дважды в день, утром и вечером, бегать на Волгу. Продолжалось правда это недолго: двадцатого марта Волга вскрылась и приработок мой прекратился. Хорошо еще что сосед однорукий меня предупредил, что завтра ледоход начнется, не пропали удочки мои. Точнее, две все же пропали, я решил, что может Волга не с утра вскроется и рыбку поймать все же получится - и парой "удочек" рискнул. Не получилось, и две удочки 'уплыли'. Но все же почти два рубля я заработать успел - сверх уже потраченного.

А на следующий день вернулся с пахоты Дмитрий - у него соха сломалась. По правде говоря, я вообще не представлял, как такой палкой землю пахать. Соха у Димы была старая, еще отцова, дядья сохранили. Чтобы ее починить, требовалась какая-то специальная дубовая палка, а дубы в округе еще деды нынешних жителей все повывели. Купить же таковую можно было либо во время навигации, с проплывавших по Волге белян, либо - как сейчас - только на Царицынских лесопилках. В Ерзовке же лесопилка была небольшая, и дуба на ней не было, только ель и сосна, да береза "на дрова". Так что, наскоро собравшись, мы отправились в Царицын. В этом смысле повезло, что сломалась соха рано утром, так что, запрягши лошадку в телегу, мы добрались до городских предместий уже к полудню - все же земля была еще подморожена и дорога не превратилась в пропитанную навозом трясину.

По дороге у меня появились новые темы для обдумывания "вписывания в местный менталитет". Я просто не сразу сообразил, но когда уже выехали на тракт, я задал Диме в общем-то естественный вопрос:

- А что, Федор, в селе ни у кого вообще палки нужной нету?

- Да есть, почему не быть? - немного подумав, ответил он. - Почитай у кажного найдется - соху починить, ежели что, или для иной какой надобности.

- Так может проще у соседей попросить? Или даже купить у них? А то ведь весь день потратим.

- Нет, не даст никто, и за деньги не даст - убежденно ответил он. - А ежели у них соха сломается, или еще зачем палка нужна будет? Нет, не дадут. А на рынке купить - так на то и рынок, чтобы продавать.

Да, странные тут на селе отношения. Незнакомого парня подобрать, обогреть и накормить - это запросто, а палку дать - так ни за что. Есть над чем подумать. И этим-то я и занимался оставшиеся два с лишним часа пути.

Евдокия Петровна хозяйкой была справной, да и жила милостью Божьей не обиженной: из пяти детей трое живы, да и дом в достатке был. Пока муж не простудился два года назад и ее не оставил вдовой. Пахоты конечно в аренду сдать пришлось, чтобы было чем налог подушный оплатить, да уж вышли те денежки, только три рубля с двадцатью копейками и остались. До осени еще конечно можно до шести рублей денег набрать, молоко в город возить - корова еще в силе, ну а чем зиму пережить - об этом и думать страшно.

Было думать страшно. А тут - появился у соседа, у Димки, инженер гостем, из Астралии иноземной - и все иначе стало. Чудной инженер: сам молодой совсем, а детишек со всей улицы привечает, кормит да обиходит. Огороды вон сам копает, да и других заставляет: воды, говорит, на все огороды хватит, картошки да капусты посадим - и весь год сыты будем. А ведь и впрямь пруд поставил - утонуть можно. Вроде и невелика хитрость, а кроме инженера никто и не додумался овраг перегородить запрудой этой. А запруда-то - глянуть страшно, больше дома, а он почитай один ее и насыпал. Что там Кузька однорукий ему напомогал-то? Али дети малые - ну сколько они нарыли-то? Воды же - саженей в сто пятьдесят пруд тот длиною, на огороды - точно хватит. Сыты - не сыты, а уж с голоду не помереть может и получится: еще снег не везде стаял, а у него в прозрачном домике уже зелень вовсю.

Грит, что у него энер... как его, жайзер в заду. И детям такой же поставить грозится. А Колька - в бане давеча с ним был - грит что задница у него как у людей, нет там ничего... но все копает, строит - и без устатку! И помогать всем помогает. Косу вон поправил - на лету солому режет! Оленьке вон тоже домик прозрачный построить помог, пузырь тонюсенький для стенки подарил. Вот у Димки соха сломалась - так с ним же в город и поехал, обратно помогать. Хороший этот инженер Александр Владимирович, добрый, к людям обхождение имеет.

Одно странно: вроде православный, а в церковь не ходит, и не крестится на нее. Димке, правда, сказал что в Астралии этой нету церквей православных, вот и не знает он таинств - но может врет? Хотя ведь точно не жид, в бане жиду не спрятаться. У них, у жидов-то сразу видать, а у русских мужиков...

Ой, прости Господи за мысли срамные. Александр Владимирович сказал, что его лопатой огород мне копать, пока нету его, чтоб лопата не простаивала. А как лопата-то простаивать может? Ой... копать надо, копать! Дай Бог здоровьица Александру Владимировичу...

Город я почуял издали. Причем именно почуял - ветерок вдруг донес волну запахов, сравнимого с ароматом огромной свинофермы. Хотя сама дорога - Астраханский тракт, как мне Дима сказал - тоже навозом вымощена и пахнет ни разу не "Шанелью", но тут пахнуло - так уж пахнуло. И сразу, только проехали небольшой пригорочек, открылся город: скопище каких-то хибарок с одной стороны дороги - и явно заводские корпуса с другой. Запах шел не от завода.

- Ну в Царицыне и запах! - поделился я с Димой ценным наблюдением. Не для того, чтобы "открыть ему глаза", а просто чтобы хоть что-то сказать: последний час мы ехали вообще молча и мне показалось что Дмитрий на меня чем-то обижен.