— Ты… — прорычала и не найдя ничего умнее, просто сбросила вызов и отключила телефон.

  От такой наглости я задохнулась. Даже не нашлось, что ему ответить. Спустя некоторое время эмоции поутихли, и я поняла, что все равно разговора на тему беременности не избежать. Но пока не была настроена на конструктивный разговор. Так же у меня пока не было весомых доказательств того, что я беременна. А спустя несколько секунд удивленно ахнула. Только сейчас я сообразила о том, что даже имей я доказательство беременности, Матвей мне не поверит. Наверняка решит, что это ребенок от моего мужа… Вот черт! Паскудство, не иначе…

  Что делать и как быть, пока не знала. А еще меня волновал вопрос: что же понадобилось от меня Горынычу?

Стася

  Утром я проснулась с улыбкой на лице. Сладко потянувшись, зевнула и вылезла из-под тепленького одеялка. Телефон, который я выключила еще вчера, так и не решилась включить. А вот сейчас, вспомнив все, что натворила, застонала в голос. Вот идиотка! Ну точно, я труп после такой пламенной речи. Включив телефон, ожидала кучу нецензурных сообщений в мой адрес и не менее миллиона звонков. Однако не было ни единой эсэмэс. Лишь пропущенный от Майи. Нахмурившись, не веря своим глазам, все же подождала еще некоторое время. Может, сообщения просто еще не дошли? Однако ни после десяти, ни даже двадцати минут ничего не пришло.

  Тогда я нахмурилась еще больше. Что-то было явно не так… И я никак не могла понять, что же. Может, все лишь моя бурная фантазия? Изобразила из себя пуп земли… Да какое до меня дело Матвею, если так разобраться? Да никакого… Хм… А ведь, и правда, чего я завелась с пол-оборота? Ах, да… гормоны…

  Вспомнив о разговоре про беременность и моих догадках, опечалилась. У меня было два варианта: либо все рассказать и уж потом действовать по ситуации, либо промолчать… Но второй вариант, как ни крути, был ужасен. Лучше пускай Матвей засомневается или вовсе не поверит, зато моя совесть уж точно будет чиста. И тогда, со временем, он, в случае чего, не сможет меня упрекнуть. Но и первый вариант был страшен.

  Почему-то мозг рисовал отнюдь не радостную картинку. Матвей мне не верит или верит, но заставляет делать аборт… я отказываюсь, а он, не прислушиваясь к моему мнению, насильно тащит к врачу. Зажмурившись, попыталась унять внутреннюю дрожь. Ох… Как же было тяжело. Мне срочно нужен совет подруги. Набрав ее номер, услышала лишь механический голос. Ну вот…

  Дальше я постаралась выкинуть все мысли из головы и принялась собираться на работу. Выйдя из комнаты, пошла на кухню. Мама что-то жарила. От запаха раскаленного масла меня резко замутило, и я со всех ног бросилась в ванную. Желудок сводило диким спазмом. Казалось, еще чуть-чуть, и меня вывернет, не успею я и добежать. Все же я умудрилась достигнуть комнаты быстрее, и все досталось белому другу.

  Обессиленная, облокотилась об унитаз и тяжело вздохнула, следом вытирая проступившую испарину со лба. К таким поворотам я отнюдь не была готова.

  Через какое-то время в ванную постучались, а следом вошла мама. Она смотрела на меня теплым, понимающим взглядом. Я ожидала чего угодно: возмущения, недовольства, упреков, но не этого.

— Мам, я… — нерешительно начала, но она, все поняв, отмахнулась от объяснений.

— Я так рада, — она подошла ко мне и, присев рядом, приобняла, положив мою голову себе на плечо.

  Молчать вот так с ней было бесценно. Постепенно силы возвращались ко мне, но теперь жутко клонило в сон. Я против воли зевнула.

— Ох, милая, — мягко рассмеявшись, мама продолжила: — Ну и кто же счастливый отец, а? — хитро полюбопытствовала она, не заметив, как я побледнела от ее вопроса. — Неужели тот милый парень Рома?

 Я, подавившись слюной, закашлялась.

— Ну-ну! — похлопав меня по спине, пожурила она. — Не он? — догадалась она и слегка нахмурилась. — Неужели Гриша?

  Я ахнула и помотала головой. У меня не находилось слов, чтобы объясниться. Да и что я могла ей сказать? Просто сидела с опущенной головой и боялась поднять глаза, чтобы встретится, теперь уже точно, с ее осуждающим взглядом.

— Ну, главное что не Гриша… — туманно произнесла мама и, поднявшись, протянула мне руку.

  Не веря в свое счастье, приняла руку и встала на ноги. Голова слегка закружилась, но я устояла. Сделав глубокий вдох, подошла к умывальнику и ополоснула лицо.

  Я не заметила, в какой момент осталась одна. Видимо, слишком долго витала в облаках, радуясь, что у меня такая понимающая мама. Но стоило подумать о брате, тут же опустились руки. Вот он-то точно с меня живой не слезет, пока не добьется ответа.

  Зайдя на кухню, отметила, что мама проветрила помещение. На столе стояла кружка с чаем и печенье. Сев за стол, принялась есть.

— А где Макс? — пока мама продолжала что-то готовить, я все не переставала думать о нем.

— Да я не знаю. Похоже, вернулся к себе на квартиру, — она лишь безразлично пожала плечами.

  От облегчения я выдохнула. Это было как нельзя кстати! У меня еще оставалось время, как следует подумать, что ему говорить.

  Выйдя из квартиры, продолжая мечтать о моей беременности, о дальнейшей жизни, абсолютно не замечала никого вокруг. Я уже вышла из подъезда и сделала несколько шагов, как внезапно кто-то крепко, но в то же время аккуратно схватил меня под локоть. Не успела опомниться, как меня уже усадили в машину. И тут мой мозг стал активно работать. Я лихорадочно дергала за ручку, пытаясь вылезти. Когда ничего не вышло, меня затопила паника. Я забарабанила кулаками по стеклу и начала выкрикивать брань в адрес моего похитителя. Через несколько секунд машина тронулась, и я, не удержав равновесия, откинулась назад, угодив прямо к кому-то в объятия.

  Нервно сглотнув, затаила дыхание и могла четко расслышать в гнетущей тишине, как быстро колотится мое сердце. Леденящий страх прошелся по всему телу, когда крепкие руки все не выпускали меня из объятий. А я боялась не то что повернуться, даже проронить слово. Кто меня похитил? Кому понадобилась? Что со мной сделают? С каждым новым вопросом сердце словно проваливалось в пропасть, отказываясь возвращаться назад. А я так и сидела, как каменная статуя, надеясь, что это мне хоть чем-то поможет.

— Ай-яй-яй! Как некультурно ты выражаешься! — услышав глумливые слова, не поверила ушам.

— Ты! — зашипела как змея, следом вырвалась из захвата и теперь уже смело развернулась к собеседнику.

  Он смотрел на меня с насмешкой, словно его забавляла моя реакция. Теперь я уже не боялась. На смену панике пришло негодование, а вместе с тем неконтролируемая ярость, направленная на человека, по наглой морде которого хотелось съездить пару раз чайником. Он все продолжал мило скалиться, чем вызвал во мне еще больше отвращения. Я скривилась и, наконец, совладав с внутренними эмоциями, затараторила:

— Что ты себе позволяешь?! Ненавижу! Ты меня чуть до смерти не напугал! Да я думала в обморок упаду от страха! А ты? Еще глумишься надо мною? Смешно, да?! Думаешь это весело? Вот так, среди бела дня людей похищать?! Ну? Чего молчишь?

 Когда я все это выговорила, мне значительно полегчало. Кажется, все-таки у меня могла начаться истерика. Спохватившись, что я вновь перенервничала, тихонько ахнула и прижала руки к животу, словно защищая свое дитя. Облизав пересохшие губы, посмотрела на Матвея. Теперь от былой ухмылки не осталось и следа.

  Тяжело сглотнув, шарахнулась в сторону, больно ударившись поясницей о ручку двери. Но эта боль была ничем по сравнению с выражением лица Матвея. Он, точно демон из преисподней, смотрел на меня остервенело, не скрывая злобы и презрения. О Боже… Сердце тут же ушло в пятки, когда он, покрасневший от ярости, стал приближаться ко мне. Он поднял руку, а я, пискнув, закрыла лицо ладонями, ожидая удара. Секунда… две… три… Ничего не происходило. Все то время, пока я ждала расправы, не дышала. Даже сердце, казалось, затихло. Я отчетливо слышала, как шуршат колеса, урчит двигатель, сигналы с улицы. Прошла минута, или целая вечность, как я ощутила прикосновение теплых пальцев. Сердце тут же ускорило ритм, а дыхание все не восстанавливалось.