К 1910 г. этот остаток вырос до 138 фунтов стерлингов и был в любое время к услугам Бесси Манди. Сам же капитал только в случае смерти переходил к ее наследникам. 26 августа 1910 г. Уильямс женился на Бесси Манди и уже в день свадьбы потребовал 138 фунтов стерлингов. Получив их, он исчез и написал своей жене письмо, в котором утверждал, будто она заразила его венерической болезнью и он не желает ее больше видеть. Бесси не поняла, что случилось. Она снова зажила уединенной жизнью одинокой молодой, малопривлекательной женщины. В феврале 1912 г. она находилась в пансионе в одном городке. Там, на улице она встретила беглого мужа. Кажется непостижимым, но в течение нескольких часов она все ему простила и последовала за ним в Хэрн-Бэй. 2 июля Уильямс осведомился у юриста, действительно ли состояние его жены может попасть в его руки только после ее смерти. Шесть дней спустя жена назначила его своим единственным наследником. А еще через двадцать четыре часа — 9 июля — Уильямс купил дешевую ванну, в которой 13 июля 1912 г. и умерла Бесси.

Сотрудники Нила шаг за шагом выяснили, кто такой в действительности Уильямс-Смит-Ллойд, откуда он родом и не умертвил ли он и ограбил еще большее число женщин. Они выяснили, что его настоящая фамилия была Смит — Джордж Джозеф Смит, 1872 года рождения, сын страхового агента; с девятилетнего возраста воспитанник исправительного дома, мошенник, аферист, вор, частый обитатель многих обычных и каторжных тюрем. Постепенно напали на след, а потом и нашли женщин, у которых он выманивал все сбережения, чтобы затем немедленно исчезнуть. Видимо, 2700 фунтов стерлингов Бесси Манди, которые он не мог получить от нее другим способом, побудили его к убийству в первый раз.

Однако, сколько бы материалов ни собрали Нил и его люди, ни один свидетель не видел Смита в момент умерщвления им своих жертв. Не было никого, кто бы мог заявить суду: «Это — убийца». А если уж не было очевидцев преступления, то обвинение обязано было по крайней мере объяснить, каким образом Смит топил своих жертв, не оставляя на них следов насилия. Ни один суд присяжных не осудил бы Смита, не получив прежде удовлетворительного ответа на этот вопрос.

Спилсбери в первой половине марта ежедневно появлялся в помещении отделения полиции в Кентиштауне, где были установлены ванны. Он носил при себе листок с записанными размерами тел и веса потерпевших. Среди оставленных им после себя бумаг позже нашлись записи, которые показывали, каким путем он шел к тому, чтобы воссоздать ситуацию, в которой эти женщины умирали.

Решение Спилсбери нашел на исходе первой недели марта, когда он еще раз изучал все положения, которые могла принять женщина размеров и веса Бесси Уильямс в случае, если у нее действительно случился эпилептический припадок в ванне. Первая жертва Смита была ростом 1 м 70 см, а ванна была длиной всего в полтора метра. Ножной ее край был крутым, а головной — скошенным. Длина дна ванны составляла несколько больше метра.

Первая стадия эпилептического припадка состоит в вытягивании всего тела. Невероятно, чтобы при этом купающаяся с головой ушла под воду. Напротив. С учетом ее роста и малых размеров ванны верхняя часть ее тела должна была бы выдвинуться вверх по скошенному головному краю ванны или ее боковых краев.

Вторая стадия эпилептического припадка заключается в бурных движениях конечностей, которые при этом то притягиваются к телу, то снова отталкиваются от него. Опять же трудно себе представить, как при этом тело, ягодицы которого в тот момент покоились на дне ванны, могло оказаться под водой.

Еще меньшая возможность этого имеется при третьей стадии припадка — общем засыпании и разрядке организма.

Несоответствие между размерами тела жертвы и ванны было просто огромно. Так как доктор Френч заявил, что голова покойной находилась под водой, но ноги были вытянуты, так что стопы торчали из воды у нижнего края ванны, то Спилсбери не находил никакого объяснения тому, как могла Бесси Уильямс принять такое положение… И в этот момент решение ясно встало перед глазами Спилсбери.

Имелась лишь одна возможность: Уильямс должен был, инсценируя влюбленное поддразнивание, схватить ничего не подозревающую купальщицу за ноги, приподнять их и затем внезапно резко потянуть на себя через нижний край ванны. В тот же момент верхняя часть тела его жертвы вынужденно соскользнет под воду, внезапное проникновение которой в нос и рот вызовет шок с моментальной потерей сознания. Отсюда и отсутствие признаков борьбы, отсюда и неотчетливость признаков утопления и удушья.

Спилсбери поспешил в свой кабинет и стал изучать имеющуюся литературу относительно случаев внезапной смерти от утопления. Почти никто не занимался проблемой того, может ли внезапное проникновение воды в полости носа или глотки оказать какое-то воздействие на работу сердца или центральную нервную систему. Имелись лишь отдельные наблюдения такого рода. Но Спилсбери был убежден, что решение найдено.

Когда об этом узнал Нил, он пригласил нескольких привычных к нырянию пловчих, соответствовавших по росту и весу жертвам Смита, дабы на практике проверить выводы Спилсбери. Он испробовал самые различные ситуации, при которых голова и верхняя часть туловища могли бы быть погружены под воду путем применения насилия. Это оказалось невозможным, ибо происходило в ожесточенной борьбе. Даже внезапный насильственный наклон головы не мог помешать тому, чтобы руки утопающей цеплялись за край ванны или хватали самого виновного.

Однако, когда Нил схватил одну пловчиху за ноги и вдруг дернул их на себя, ее голова и верхняя часть туловища соскользнули под воду так быстро, что ее руки не успели даже ни за что уцепиться. Через несколько секунд Нил к своему ужасу заметил, что его подопытная больше не движется. Он выдернул верхнюю часть туловища юной женщины из ванны и с испугом увидел, что ее голова шатко клонилась в сторону. Полчаса боролись Нил, сержант и врач за то, чтобы вернуть потерявшую сознание к жизни. Придя в себя, она вспомнила только одно: когда она соскользнула под воду, вода полилась сверху через ее нос. И в тот же момент она потеряла сознание — у нее наступил шок, хотя она, в отличие от жертв Смита, ожидала нападения и, опять-таки в отличие от жен Смита, прекрасно умела плавать и нырять.

Нил немедленно прекратил все дальнейшие эксперименты. Опасно экспериментируя на грани неосторожного убийства, он подтвердил, сам того не подозревая, правильность выводов Спилсбери способом, который позднее заставил содрогнуться многих присяжных.

22 июня 1915 г. Джордж Джозеф Смит предстал перед судом Олд-Бейли. Никогда прежде не видело это старое, почтенное здание такого наплыва женщин. Это были они — те одинокие, физически или духовно ущербные, изголодавшиеся по любви, из числа которых выбирал Смит своих жертв. После длившегося всего двадцать минут совещания присяжные 30 июня признали его виновным, а судья Скрэттон осудил его к смертной казни через повешение.

(Ю. Торвальд. Век криминалистики. М., 1984)

— У нас новое дело, инспектор, — сообщил старший комиссар парижской уголовной полиции Сюртэ своему подчиненному Белену и тут же пояснил сказанное. — Исчезли две дамы. Одну зовут Бюиссон, вторую — Коломб.

— Об этом заявили родственники, комиссар? — спросил Белен и прищурился. Он делал так всегда, когда хотел сосредоточиться.

— Не только родственники. Гости со свадьбы, ибо обе дамы собирались замуж. Мадам Коломб должна была выйти за некоего Фреми, владельца виллы в Гамбе.

— И жених перед свадьбой удрал?

— Испарился.

— А невеста? — спросил инспектор Белен.

— Однажды не вернулась. Когда она не объявилась ни в понедельник, ни во вторник, ее стали искать.

— Где?

— Вспомнили, что у жениха есть вилла в Гамбе. Очевидно, невеста похвасталась об этом родственникам, и все отправились к ее будущему супругу. Что он им сообщил?

— Я же сказал, что он исчез, испарился. В Гамбе его никто не знал. Мэр однозначно заявил, что в округе никакой Фреми никогда не проживал.