На этом мы и порешили. Детей оставили на попечение Саши, Макса, Ивана Николаевича и Октябрины Михайловны, а Анфиса Сергеевна, тётя Нуца, Дима и я собрались к развалинам.

- Культура – это хорошо, - кивнула Октябрина Михайловна, - но на развалины не хочу, лучше отдохну, как следует, пару дней, а потом тоже куда-нибудь схожу.

Бабушка Макса оказалась более стойкой, и мы отправились на гору Олимп, а Дима всю дорогу шутил по поводу муз.

- Может, поймаешь какую-нибудь, особо древнюю, за хвост, - хохотал он, - и начнёшь писать шестистопным дактилем!

- Уже пишу! – рявкнула я, - и шестистопным дактилем, и «Онегинской строфой»! – а Дима пуще захохотал.

Я с чувством двинула его под рёбра, Анфиса Сергеевна и тётя Нуца завозмущались, требуя прекратить шутки на дороге.

Так здорово было любоваться панорамой города, открывшейся нам с холма. Зелень, белоснежные крыши домов...

Делать сегодня было решительно нечего, в плане криминала, я ждала звонка менеджера, этой испуганной женщины, и мы объехали множество развалин.

Я много фотографировала, снимки подойдут мне для географического глянца, а потом мы перекусили в уютном кафе на улице.

Я давно мечтала попробовать «фасоладу», густой суп из фасоли, томатов и моркови, к которому подали копчёную сельдь. Это блюдо типично для греческой кухни, считается чуть ли не национальным, и оказалось очень вкусным. А так же морские гады в кляре. Запив еду крепким чёрным кофе, мы отправились гулять дальше.

К концу дня я утомилась. Я, хоть и люблю гулять по всяким историческим достопримечательностям, но сейчас мне не хватало адреналина.

И, когда мы вернулись домой, отправилась поплавать. Макса нигде не было видно. По его словам по телефону, они до сих пор были на пляже, но я, спустившись к пляжу, их не увидела.

Впрочем, народу было предостаточно, мы могли просто друг друга не увидеть. И я окунулась в прозрачные воды.

Вдоволь поплавав, вплоть до сумерек, я вышла из воды, и, наконец, заметила Макса. Похоже, они тут целый день провели.

В руках супруга был некий пакет, и он подошёл к остальным, прятавшихся под тенью высокого зонтика.

Я тут же подхватила одежду, и направилась к ним.

- Мама, мама пришла, - Василинка, конечно же, заметила меня первой, и понеслась ко мне.

- Как день прошёл, солнышко? – воскликнула я, обнимая дочку.

- Мы купались, - доложила Василинка, - дядя Макс учил меня плавать!

- Что?! – ахнула я, переводя взбешённый взгляд на мужа, - совсем ополоумел? Она же ещё такая маленькая!

- Нет, мамочка, я уже взрослая, - захныкала Василинка, а я погладила дочку по голове.

- Максим! – рявкнула я, - я требую ответа!

- Да какой ответ ты хочешь услышать? – спросил он, недоуменно глядя на меня, - меня самого в этом же возрасте плавать учили. Тем более, отец тоже был рядом, на всякий случай.

- Викуля, не волнуйся, - подал голос Иван Николаевич, - мы следили за ней в оба. Мы её так любим. Разве допустим плохое?

- Ладно, - улыбнулась я, и уселась на полотенце, подогнув под себя ноги, - может, вы и правы.

- Василиса прямо незабудка, - засмеялся Макс, усевшись рядом, - а как насчёт того, чтобы немного закалить её? Ты трясёшься над ней, как над редким цветком! Это не всегда на пользу.

- Знаю, - кивнула я, прижав к себе дочку, - но что делать? Я сама с собой совладать не могу.

- Мамочка, а можно мне немного газировки? – спросила Василинка, жалобно заглядывая мне в глаза, - тёплой. Чуть-чуть.

- Она тёплая? – спросила я, глядя на банку спрайта в руках Макса.

- Эта, да, - кивнул он, протягивая мне жестянку, - остальные ледяные.

Василинка сделала маленький глоточек, потом второй, скривила изящные губки, и помотала кудряшками.

- Фи, она невкусная. Лучше уж клубничного компотика, домашнего.

- Где ж мы тебе его тут возьмём? – рассмеялась я, - впрочем, свежевыжатый апельсиновый сок могу гарантировать.

- Вика, концентрированный сок вреден и детям, и взрослым, - строго сказала Анфиса Сергеевна.

- Я в курсе, - кивнула я, - водой разбавим.

- Мороженое будешь? – Макс протянул мне порцию, и я, сняв обёртку, откусила кусочек. И тут же поймала жалобный взгляд дочери. Какая-то она в последнее время стала послушная.

Не топает ножками, капризничая... хотя... умная девочка избрала другую политику. Сообразила, что за капризы она будет наказана, а, изображая мольбу, легче добиться желаемого. Вот пройда!

Маленькая да удаленькая!

- Итак, юная леди, - прищурилась я, - я всё понимаю, мороженое все любят, но я сомневаюсь, что твои связки выдержат это испытание. Как считаешь?

- Хочется, - потупилась дочка.

- Ну, думаю, одно мороженое ей можно, - возникла рядом Нуцико.

- Как знаете, - улыбнулась я, и достала из пакета мороженое для дочери, и ещё одно для Нуцико, она тоже уселась на песок.

- Как день провели? – спросила Октябрина Михайловна, - куда ездили?

- Куда мы только не ездили, - улыбнулась я, - и в музей, и к развалинам, и погуляли.

- Да, было очень интересно, - кивнула Нуцико, - я бы ещё местные театры посетила.

- Надо Димке сказать, - закивала я, краем глаза заметив, что Иван Николаевич поморщился, - а вы что, неужели, целый день на песке провалялись? Впрочем, судя по вашему загару...

- Ага, провалялись, - ухмыльнулся Макс, - а хорошо-то как! На солнышке поплавиться!

- Б-р-р, - невольно поёжилась я, - не люблю загорать.

- А почему не любите? – вдруг спросила Саша, а я улыбнулась.

- Во-первых, у меня аллергия на солнце в пятнадцать лет началась, - пояснила я, - насморк со слезами от прямых солнечных лучей.

- Бывает, - авторитетно закивал Макс, всё-таки имеет медицинское образование, - индивидуальное не восприятие, а так же особенности эпидермиса.

- Вот-вот, - закивала я, - эпидермис очень кстати, кожа у меня и без того бледная, а на солнце я пятнами покрываюсь вместо загара. Да и просто раздражает, я в десять лет пыталась на солнце лежать, так не могла усидеть. Меня раздражает, когда меня припекает, ощущение, словно чешется. Нет, не то сравнение, словно на нервы действует, как мелкая моторика постороннего человека, как скрип вилкой по эмалированной миске...

- Офигеть, блин! – простонал Иван Николаевич, Макс расхохотался, а Саша смотрела на меня круглыми, как у совы, глазами.

- Ну, ненормальная я, что со мной сделаешь... – ухмыльнулась я, наслаждаясь мороженым, - я люблю солнце сквозь листву высоких деревьев, «слепые» ливни...

- Короче говоря, романтик, - пробормотал Макс.

Мы ещё посидели на пляже, но подошло время ужина, и мы вернулись в особняк.

На кухне уже хозяйничала некая женщина лет пятидесяти. Невысокая, с тёмными густыми волосами до талии, зачёсанными на пробор и перехваченными у шеи резинкой.

Увидев нас, она улыбнулась и что-то сказала на греческом, а Дима ей что-то ответил. Потом мы отведали очередное национальное блюдо, баклажаны, фаршированные фаршем и помидорами, напились кофе с пирожными, и я умчалась в сад.

Я устроилась с ноутбуком в красивой беседке, хотя это дурацкое ожидание меня страшно нервировало. День прошёл очень бурно, но мне хотелось криминальной активности, но её как раз не доставало.

И, словно кто-то свыше подслушал мои мысли, лежащий рядом мобильный ожил, а номер был незнаком. Я мгновенно схватила трубку.

- Слушаю, - сказала я на английском.

- Эвива? – раздался тихий голос, - это Аделфа Иоанниди, из отеля «Эллада». Я посмотрела о вас в интернете, и была поражена. Честно говоря, я ужасно боюсь, вдруг это мне боком выйдет. Даже и не знаю, как поступить, ведь на кону человеческие жизни, жизнь моей дочери.

- Вам угрожали? – деловито осведомилась я.

- В какой-то мере, - прошептала она, - это трудно объяснить, но я постараюсь. Давайте завтра встретимся, и я всё расскажу. Это очень долгая и муторная история, к тому же я боюсь говорить по телефону.

- Хорошо, где и когда? – деловито осведомилась я.