- Эвива, - ответила я, и, увидев, что Беатки нет, закричала, - Беата! Сколько мне ещё с этим стоять?

- Бегу, - вбежала подруга, - давай, - и отобрала у меня доску.

Но, не суждено, видимо, было этим бумагам быть в порядке, потому что Беата за что-то зацепилась ногой, и упала на какие-то ящики.

Под ней что-то хрустнуло, а бумаги накрыли её с головой.

- Мракобесие! – высказалась Беата, и я подала подруге руку, - это была вёрстка, и я её всю рассортировала. Теперь опять надо всё собирать.

- Я завтра тебе помогу, - пообещала я, - английский знаю.

- При чём тут английский? – вздохнула Беата, - датского и

китайского ты всё равно не разберёшь.

И мы стали разгребать завал. В какой-то момент я просто обозлилась на подругу, которая дом в чёрте что превратила.

В коробке, которую раздавила Беата, оказались старые чернила, и бежевая юбка моей подруги превратилась в одно сплошное пятно. Я быстренько сунула коробку Янушу, чтобы он унёс её в сад, а сама полезла к злополучному кактусу.

Приземлившись на пол за диваном, я встала на колени, и повалилась обратно, на пятую точку.

- Что это?! – простонала я, и, взвизгнув, пошарила, извините, под задницей, и по полу покатились белые шарики.

- Всего лишь жемчуг, - ответила Беатка, выныривая из-под каких-то коробок, а я подковырнула ногтём с колен припечатавшиеся жемчужины.

- Я же постоянно в Китай езжу, - пояснила Беата, - а там речной жемчуг можно задёшево купить. Красота неописуемая. Я делаю из жемчуга и янтаря поделки, и украшения, и раздаю друзьям. Но из Эфиопии, куда я постоянно езжу отдыхать, я привезла контрабанду.

- Чего? – округлила я глаза.

- Да ладно тебе, - улыбнулась она, - вывезла из страны уйму морского жемчуга разных цветов, золотишко, и алмазы. Вот, держи, - она вынула из коробки ожерелье, и протянула мне.

- Насколько я знаю, - ошарашено вымолвила я, разглядывания украшение, - оттуда нельзя ничего вывозить.

- Вот именно! – воскликнула Беатка, - я тебе о чём и толкую! Я накупила жемчуга и алмазов задёшево у аборигенов, а вывезти его не могла. Вот и решилась на контрабанду. Кстати, тебе тоже придётся везти его контрабандой в Россию.

- Это мне? – поразилась я, глядя на роскошь в золотой оправе, усыпанную алмазами, и с жемчужинками – капельками, свисающие окаймлением вокруг камней.

- Я тебе целый гарнитур сделала на день рожденья, да только он затерялся в этом барахле, а я уж Кайтуся уговорила, чтобы он это в Москву отвёз. Вот теперь нашла. Держи, - протянула он мне коробку.

В полном шоке я обнаружила ещё серьги, кольцо, два

браслета, браслет на ногу, булавку, брошку, брошку-булавку, и заколки на волосы. А так же диадему, и тиару. Всё это было

очень красивое и искусно сделанное.

- Ты спятила! – выдавила я, - как ты только умудрилась?

- Что? – засмеялась Беатка, - вывезти? Уметь надо! Потом расскажу, как через границу перевезти.

- Лучше я налог заплачу, - жалобно проговорила я, по-прежнему сидя на полу.

- С каких это пор ты идёшь по линии наименьшего сопротивления? – фыркнула Беата, а я, встав, скинула с ног шпильки, а потом подняла их, и бросила на кровать.

- А то в твоём хаосе не найдёшь, - буркнула я, прокомментировав свой поступок, - да у тебя здесь, дорогуша, просто рай для ворюг! Жемчуг и бриллианты валяются, где ни попадя.

- Да кто тут их украдёт? – засмеялась Беата, - Дания – одна из самых законопослушных стран! Датчане ни за что чужого не возьмут! У меня двери всегда открыты, заходи, кто хочет.

- Сумасшедшая, - вздохнула я, и остаток вечера мы вытаскивали коробки и разбирали завал в комнате.

Но, разобрав завал в нашей комнате, Беатка расчистила кровать и в соседней, и её племянницы улеглись там.

Спать мы легли поздно, буквально свалились, и Макс, еле живой, ему пришлось двигать старинный рояль, пробормотал:

- Твоя подруга такая же психопатка, как и ты. Зачем ей рояль?

- Ей он действительно не за чем, - ответила я, - она его мне отдаёт, - и мой милый супруг ошалел.

- Пресвятая Богородица! – простонал Максим, - зачем? У нас есть рояль!

- Наш современный, а это антиквариат, - пояснила я, - красивый, старинный, хорошо настроенный. И потом, тот рояль для Василинки, а этот я возьму себе. Давненько я не играла.

- В куклы? – сердито отозвался Максим, и я пнула его в бок.

- На себя посмотри, - огрызнулась я, - как дитя малое, твои железяки для тебя, как развлечение.

- Карбюратор – не железяки! – возмутился Макс.

- Ты хоть знаешь, куда он вставляется? – ироническим тоном осведомилась я.

- Представь себе, знаю, - прошипел Макс, - и очень злюсь, когда

приходится отвозить джип в салон. Я бы сам в нём с удовольствием покопался.

- Вот! – победоносно воскликнула я, - а мы, женщины, терпеть не можем копаться в грязи. У нас свои забавы. Дурак же ты, милый. Понять любимую женщину не можешь.

- Могу! – тут же завёлся Макс, - я тебя понимаю.

- Уверен? – зевнула я, - помнишь, что ты обещал, когда делал мне предложение?

- Что?

- Забыл? Молодец! Что ты не будешь меня ревновать. И отношения у нас тогда были совершенно другие. Ты понимал меня, спокойно ходил со мной в театр, а я смотрела с тобой футбол. Мы были половинками, а теперь грызёмся, как кошка с собакой.

- Ты во всём виновата, - огрызнулся Макс.

- Да? – вздохнула я, - просто мы притёрлись друг к другу, потому что пожара страсти между нами нет, - и отвернулась от него на бок.

- Хорошо, тогда, давай, устроим этот пожар, - засмеялся Макс, и его руки скользнули мне под ночнушку.

- Отстань, - буркнула я, - супружеский секс – это не пожар.

- Малыш, не злись. Чего ты от меня хочешь?

Действительно, чего я от него хочу? Если разобраться, то я просто срываю на нём зло. Сердце рвётся от любви и страсти к Диме, а Макс стал крайним.

Когда я его встретила, мне хотелось любви, да и с Димой был полный напряг. Но напряг и сейчас остался, а вот страсть и дикая любовь полыхает в моей душе.

Макс хороший, добрый, переживает из-за меня...

- Ладно, милый, - повернулась я к нему, и обвила его шею руками, - будем делать малыша.

- Двух мальчиков, - воодушевился Макс, стиснув меня в объятьях.

- Вдохновился предыдущим опытом? – хмыкнула я, - а, может, девочек? Глафиру и Гликерью!

- Как? – оторопел Максим.

- Девочек я называю! – рявкнула я, - и не спорь! – и мы стали целоваться.

Утром я первая бросилась в ванную, и, наскоро приняв душ,

переоделась. Надо было ехать в Копенгаген, и я надела короткую, красную, кожаную юбку, жакет, тоже красный,

вчерашние туфли, и спустилась вниз.

- Слушай, - начала Беата, - придётся тебе после своих мероприятий заехать в магазин. Каши у меня нет.

- Без проблем, - ответила я, взяв с тарелки бутерброд, - заодно куплю что-нибудь к обеду и ужину.

- А твои где?

- Макс в душе, а Иван Николаевич ещё спит, - сказала я.

- Слушай, вы это, - покраснела Беатка, - с Максом, не очень ночную тишину нарушайте, а то девчонки слышали из своей спальни.

- Ой! – вскрикнула я, - про твоих племянниц мы совершенно забыли.

- Немудрено, - хихикнула Беата, а я покраснела.

- Кстати, - вспомнила я, - где тут у вас магазины? Вернее, какие получше? Мне сувениры нужны.

- Я покажу, - кивнула Беата, - русалок купи и пива. Чисто датские сувениры будут.

- А что-нибудь покрепче? – нахмурилась я.

- Найдём и покрепче, - согласилась подруга, и ахнула, посмотрев на часы, - мне же нужно перевод отвезти! Пока! – и она убежала, а в кухню пришли Макс с отцом.

- Я впервые за границей, - сказал Иван Николаевич, - и хочу посмотреть достопримечательности.

- Сейчас поедем, - сказала я с набитым ртом, и они тоже сели есть.

- Где тут пруды? – спросил Макс.

- У Беаты надо спрашивать, - отмахнулась я, - а она в данный момент укатила. У нас на повестке дня музей и русалка.