- Тебе хорошо говорить, у тебя семья, а я несчастна. Моего любимого какая-то сволочь убила, сына отобрали, и я теперь не успокоюсь, пока мерзавец или мерзавка не получит по заслугам.

- Мы найдём преступника, - кивнула я, - он ответит за это убийство. А сейчас успокойся, вдохни, выпей чашечку кофе с коньяком и ложись спать, а то на тебе лица нет.

- Да ладно, - вяло ответила подруга, - тут немного осталось.

Мы убрали еду, потом я вымела гостиную, Беата шествовала за мной со шваброй, и, покончив с уборкой, выпили кофе.

Потом подруга отправилась спать, а я открыла свой ноутбук, и занялась очередным романом. Всяких баек мне прислали уйму, и, воодушевившись, я взялась за дело.

Просидела я до темноты. Разобрала инфу, часть из которой оказалась пустышкой, и написала одну главу.

По стеклу опять забарабанил дождь, я повернулась к окну, глядя на стекающие капли, и вздохнула.

Опять погода испортилась. Понимаю раздражение Беаты, Дания действительно страна контрастов, погода меняется по сто раз

на дню.

Мои муж и свёкр давно ушли спать, а я, зевнув, посмотрела на лестницу, вынула мобильный, и, закрыв ноутбук, вышла на террасу.

- Привет, - прошептала я, когда Дима ответил, - ты как?

- Средний паршивости, - пробормотал он, - спасибо тебе огромное. Я подобный экстрим ощутил последний раз в десять лет, когда груши воровал у соседа по даче.

- Извини, - вздохнула я, - я думала, в подвале грабитель. Я и

парня Беаты подстрелила. Был бы один, ещё задумалась бы, потому что я его уже дважды по голове огрела. А тут смотрю, двое.

- Н-да, - пробормотал Дима, - оттягиваешься ты тут по полной программе. А я спешил к тебе на помощь, думал, что что-то случилось, когда из трубки крики полетели.

- На ту старушку, про которую я тебе говорила, и её подружек, ветка каштана обрушилась. Точнее, одна ветка обрушилась ещё вчера, ночью. Нам пришлось помощь вызывать, чтобы затянули плёнкой потолок и убрали ветки, а второй раз она рухнула на старушек.

- И что теперь? – заинтересовался Дима.

- Для Беаты ничего хорошего, - вздохнула я, - эта особа орала на неё так, что стены дрожали, а потом ей стало плохо от ароматических палочек, которые я зажгла. Чёртовой веткой проломило ночью диван, и пришлось втаскивать старый, а он провонял клопами и кошками. Я накупила этих палочек в индийском магазине, чтобы запах удалить, а у старушки оказалась аллергия на сандал.

- Как вы сами там не угорели, уму непостижимо, - вздохнул Дима, - я учуял эту вонь ещё из подвала, а, как наверх поднялся, вообще чуть не задохнулся.

- Старушка в больнице с отёком Квинке, а Беата в шоке, - подвела я итог, и Дима засмеялся.

- Молодцы! Чуть не угробили бабку!

- Она аристократка!

- И как это понимать? – захохотал Дима, - ты на аристократок зуб имеешь?

- Это долго объяснять, - вздохнула я, - на аристократов я зуб не имею, но эту особу воспитывали методой прошлого века. В итоге она не устроила свою личную жизнь, зато теперь отыгрывается на Беате.

- И ты наверняка теперь задумалась, как помочь подруге, - вздохнул Дима.

- Задуматься-то задумалась, - вздохнула я, - только что тут можно сделать? Убить зловредную бабку? Отнять у неё маленького Эрика? Все эти действия попадают под статью уголовного кодекса. Беата в истерике бьётся, она так Расмуссена любила, а кто-то его убил.

- Так ты всё-таки не думаешь, что это Эльжбета? – спросил Дима.

- Я уверена, что это она! – отрубила я, - это Беата не верит, она доверчивая и легковерная, а такой быть нельзя. Саша ясно сказал, что это она, он узнал её.

- Ты веришь уголовнику? – хмыкнул Дима.

- Как ни странно, верю, - вздохнула я, - он бандит, убийца и вор, но он прост, как валенок. Он нам ясно сказал, что хочет денег, ему нужно было, чтобы мы помогли найти его сообщницу. Нет, он не врал. Я верю, что убийца Эльжбета. Эх, если бы не Генрих с Милой, рванула бы я завтра в Париж, и тряханула бы эту сучку как следует.

- Да я и сам могу тряхануть, - вызвался Дима, и я не на шутку испугалась.

- Даже не вздумай! – нервно воскликнула я, - я знаю, как ты всё делаешь. Через пень по матерному! Возьмёшь двух горилл и напугаешь её до обморока.

- А разве не это является основной целью? – хмыкнул Дима.

- Нет! – рявкнула я, - она умная бестия! Без пяти минут адвокат! Её нужно аккуратно прижать к стенке.

- Аккуратно прижму, аккуратно покажу паяльник, и девочка расколется, - засмеялся Дима, а я скрипнула зубами.

- Не дури! – прошипела я, - она наверняка ждёт от меня действий, и будет хитрить.

- Слушай, отстань! – отмахнулся он, - я не пойму, чего ты хочешь? Надо прижать дрянь к стенке? В два счёта могу! В шкаф с клопами засуну, и вмиг признается!

- Ты дурак! – зашипела я разъярённо, - ты же сам юрист! Раскинь мозгом! Ты припрёшь её к стенке, напугаешь, она сознается.

- Нам же этого и надо!

- Да, только она сама на тебя заявление накатает. Скажет, что ты напугал её до полусмерти, грозил паяльником, и вынудил признаться. Чувствуешь, какой будет итог? Сам под суд попадёшь! Да и комиссар не захочет связываться. Скажет, что признания недостаточно, нужны улики, свидетели.

- А что у нас подразумевается под уликой? – нехорошим тоном осведомился Дима, - аудио и видео записи, цифровка.

- Цифровку можно подделать, - вздохнула я.

- Но сам факт, - упорствовал Дима, - и как бы ты её прижала?

- Придумала бы, - буркнула я, - порасспросила бы Беату, как на неё надавить, какие у неё больные места. Попыталась бы построить разговор, вынудила бы на хамство, и по привязке к отдельным репликам стала бы дальше копать. А потом прижала бы неоспоримыми уликами.

- Ладно, пока не буду вмешиваться, - сказал Дима, - но, если что, я всегда к твоим услугам. Забыл сказать, мне утром из Франции факс прислали, ты теперь полноправная владелица замка. Можешь начинать реставрацию, а я займусь виноградниками. Только, очень прошу, к винограду не лезь! Ты ни бельмеса в этом не понимаешь!

- Пока ты не сказал, у меня действительно не было ни малейшего желания туда лезть, - язвительно отозвалась я, - а сейчас задумалась.

- Ева! – заорал Дима не своим голосом, - если ты ближе, чем на километр, подойдёшь к винограду, я отниму у тебя замок!

- Это, каким макаром, интересно узнать? – разозлилась я.

- Найду способ! – рявкнул он, - мы о чём с тобой договаривались, когда я тебе этот замок покупал? Что виноградники мои!

- Испанец, блин, - пробормотала я, - на черта мне твои виноградники? Мне это совсем неинтересно. Если бы не твои замашки, вырубила бы я их на фиг.

- Дура! – припечатал Димка.

- Сам кретин, - отреагировала я, - я к этому трепета вообще не испытываю.

- Ты только употреблять любишь, - хмыкнул Димка, - надеюсь, мы договорились.

- Договорились, - пробурчала я, - ты такими темпами дойдёшь и до исконно русских алкогольных напитков.

- Нет, водку я выпускать точно не буду, - хмыкнул он.

- Речь не о водке! Как хорошо ты историю родной страны знаешь!

- Мы на уроках истории особенности русского алкоголя не проходили, - парировал он, - это раз. Во мне русской крови граммулечка, одна треть, и к ней две трети грузинской, по отцовской линии. И половина испанской по матери. Это два. Так что на звание русского по крови я не претендую.

- Дворняжка, - хихикнула я.

- На себя посмотри, - отбрил он, - сама с примесями цыганской и еврейской крови. И давай особенности национальностей потом обсудим.

- Давай, - согласилась я, - а, раз ты такой знаток, то скажи мне, когда в Россию пришла водка?

- Понятия не имею, - раздражённо буркнул он, - ты это к чему?

- А что у тебя по истории было в школе?

- Отлично было.

- Оно и видно, - захихикала я.

- Хватит издеваться! – рявкнул он.

- Я не издеваюсь, я подкалываю, - засмеялась я, - и доложу тебе, великому знатоку истории российской, что водка в России появилась во времена Петра Первого. Он решил казну увеличить, и теперь, наверное, в гробу ворочается, понимая, что натворил, и что сделанного не воротишь.