- Здрасте, - воскликнула она, - я Лиза. Я работаю, убираясь у людей, и ваша родственница наняла меня.

- Привет, - кивнула я, разглядывая её.

- Привет, - улыбнулась Беата, - слушай, Лиза, может, обойдёмся без уборки? Ты Агнете скажешь, что всё сделала, получишь деньги и свободна. Мне и так хорошо, я не планирую ничего

менять. А то потом после уборки не найду вещей.

- Так вы запоминайте, куда и что кладёте, - пожала плечами девушка, - разве можно жить в бардаке? Нет, я лучше приберусь, а то потом случайно выяснится, что я за так деньги получила. Не, не хочу проблем. Показывайте фронт работ.

Беата тяжко вздохнула и повела девушку в подвал, а я отправилась в комнату с роялем и уселась на стул.

Какое-то время я с меланхоличным видом наигрывала творение великого Бетховена, перешла на Малера, и в этот момент заглянула Беата.

- Шумный он очень, этот Густав, - улыбнулась она, облокотившись о рояль, - я её оставила тару под рассаду разбирать. Не знаю, куда её ещё направить, чтобы она особого ущерба мне не нанесла.

Я, сделав заключительный аккорд, закрыла крышку рояля и улыбнулась.

- Есть такое дело. Громковат. Вообще-то, Агнета права, у тебя шалман, давно пора прибраться.

- У меня всё нормально, - сморщила носик Беата, - только самые крайне необходимые вещи.

- Что ты подразумеваешь под крайне необходимыми вещами? – прищурилась я, - ржавый половник без ручки?

- Я им навоз по грядкам разливаю, - спокойно объяснила подруга, - или ты предлагаешь мне цветы удобрять из мейсенского фарфора?

- У тебя нет мейсенского фарфора, - процедила я, - зато есть куча вещей, которые можно с чистой совестью выкинуть. А раз уж на то пошло, то можно просто купить маленький, пластиковый кувшинчик, поливать цветы, потом отмыть, а на зиму положить среди сельхозинвентаря. Я тоже люблю цветы, имею целую оранжерею роз и бегоний, но все мои приспособления чистенькие стоят на полочках, а не раскиданы грязные по дому.

- Делать мне больше нечего, - отмахнулась Беата, - пожалуй, пригляжу я за Лизой, как бы она не поломала мне там чего. В подвале стоят кактусы, ещё свалит, а я такие потом негде не достану. Они старых сортов, - и она унеслась, а я посмотрела на льющий за окном дождь, потом на рояль, и

решила помочь Лизе.

Я застала тот момент, когда Лиза с Беатой пытались перетащить старую швейную машинку.

- Гляди, какой раритет откопали, - сверкала глазами Беата, радуясь, как ребёнок.

- Н-да, - хмыкнула я негромко, и засмеялась, - и что ты с этим раритетом делать будешь?

- Представления не имею, - ответила подруга.

- Если она не рабочая, то ей стопроцентно место на свалке, - сказала я.

- Жалко, - протянула Беата, - может, её ещё отремонтировать можно?

- Вряд ли, - скривилась я, - сомневаюсь, что детали для этого раритета имеются в продаже. Если тебе жалко выбрасывать, то отдай в музей.

- Может, на ней ещё можно шить? – продолжала упрямиться Беата.

- Прекрати! – застонала я, - ты совсем того? Если не перестанешь дурью страдать, я лично вывезу машинку в мусор, а тебе куплю новую, скоростную. Немедленно выкидывай этот хлам! Да она даже на раритеты, которые в музеях стоят, не тянет! Я скажу мужу и свёкру, и они выволокут эту груду металла на улицу.

- Ладно, бросаем, - вздохнула Беата, и они с Лизой опустили машинку. Лиза ойкнула, и стала разглядывать свои длинные ноготки и тонкие, изящные пальчики.

Что-то мне не понравилось, но Беата уронила мне с полки на голову пластиковый совок, и я отвлеклась, потирая затылок.

- Так, - я вытащила мешок со старыми газетами, - это у нас что?

- Журналы «Крестьянка», - воскликнула Беата, - старые выпуски, я их из России привезла.

- На фига? – хмуро спросила я.

- Хотела сшить себе что-нибудь, - пояснила подруга.

- Сумасшедшая? – спросила я, взяла журнал, перелистнула, и, показав подруге одно из платьев, осведомилась, - ты в этом собралась по улицам рассекать?

- Знаю, - вздохнула она, - всё знаю, но ведь жалко. Вдруг эта мода вернётся?

- Упаси Боже! – содрогнулась я, - не хотела бы я такое надеть. Выбрасываем!

Беата тяжко вздохнула, понимая, что от нас ей не отделаться, и мы взялись за разборку.

У нас накопилось множество вещей, которые Беате предстояло сдать в мусор. Лиза ушла, пообещав прийти завтра, Беата без задних лапок свалилась в постель, а я отправилась на свидание с Димой.

Вернулась я поздно. Хорошо, что Дима взял предусмотрительно билеты на симфонию, а не на оперу.

Мы кувырдались на полу четыре часа под высокую музыку, оркестр гремел, и я, когда мы, с прилипшими волосами вышли с балкона, поймала удивлённый взгляд одной из зрительниц. Она явно тоже вышла с балкона, но, в отличие от нас, куталась в кофту.

Макс явился позже меня. Рухнул мне под бок и засопел. Я вновь почувствовала запах рыбы, и вздрогнула. На какую-то секунду мне показалось, что я что-то вспомнила, но Макс толкнул меня, перекувырнувшись, и воспоминание исчезло.

Обозлившись, я пихнула Макса в бок, он что-то пробубнил себе под нос, и уткнулся лицом в подушку.

Дождь стал стучать по откосу, и я, наслаждаясь этим стуком, задремала, но проснулась, словно от толчка.

Я перевернулась на другой бок, но сон не шёл. Пролежав так минут двадцать, я перелезла через мужа, накинула халат и спустилась в кухню.

Открыла дверцу холодильника, подумала, потом достала солёный лосось, слопала бутерброд со сливочным маслом и рыбой, запила апельсиновым соком и отправилась в подвал.

Там я уселась лепить кувшин из глины, и, после долгих попыток, всё-таки получила готовое изделие.

Вышло очень даже ровненько. Я зажгла печь, поставила туда кувшин, который получился у меня немного в восточном стиле. Снизу широкий, а вверху с изогнутым горлышком.

Сама не понимаю, как у меня подобное получилось, но дуракам, как известно, везёт.

Выключив печь, я достала кувшин, взяла кисти, стала покрывать его лаком, и зевнула.

Пока я провозилась с кувшином, захотелось спать. Я вернулась

к себе, перебралась через Макса, и благополучно уснула.

Утром опять приехал Генрих, показал мне статьи в местных газетах, и был очень доволен прошедшей презентацией.

Он сиял, как медный таз, явно довольный тем, что известный французский автор будет печататься у нас.

Похвалив меня какое-то время, он выкатился, а я, с досадой посмотрев на дождь, вернулась к своему ноутбуку, в котором меня ждала начатая статья.

Но, не успела я начать статью, как раздался звонок. Это пришла Лиза, намереваясь дальше разгребать завал.

Они с Беатой ушли в подвал, оставив меня на террасе, но спокойно я просидела минут пять, поскольку на этот раз моё уединение нарушил Дима, позвонив на мобильный.

- Сладкий мой, а что за девушка вошла к вам сейчас? – спросил он.

- Это Лиза, - ответила я, - её Агнета Расмуссен прислала, чтобы она помогла шмон навести.

- Да? Вообще-то, карамельная моя, - протянул он, - я её узнал. Это Элизабет, девушка из фирмы Зоси, по милости которой мы проторчали там столько времени.

- Ты уверен? – поразилась я.

- Абсолютно, - ответил он, - я только что подъехал к вашему дому, и увидел, как она входит.

Из кухни послышался звонок со стационарного телефона, и я схватила параллельную трубку на террасе.

- Слушаю, - сказала я на английском.

- Ты это кому? – удивился Дима.

- Эвива, я хочу вам кое-что сказать, - это была соседка Беаты, - та девушка, что сейчас зашла к вам в дом, тогда забрала серебристую машину.

- Вы уверены? – подскочила я, - вы ничего не путаете?

- Уверена на все сто процентов, - спокойно ответила соседка, - я её хорошо разглядела.

- Ясно, спасибо, - выдохнула я, отключила телефон и положила его на столик.

- Ева, что случилось? – допытывался Дима, и мне пришлось пуститься в объяснения.

- Я почему-то не удивляюсь, - хмыкнул он, - я сейчас инспектора вызову.

- Давай, - вздохнула я, на всякий случай позвонила ещё Агнете Расмуссен, потом убрала мобильный, и заглянула в гостиную.