Поставив чашку на стол, я сбегала к машине, чтобы взять продукты, купленные вчера. Когда я вернулась, Беата нахмуренно спросила:

- А кто вчера тебя привёз?

- Сама приехала, - коротко ответила я, ожидая, что за этим последует.

- Пьяная!? – ужаснулась подруга.

- Так получилось, - отмахнулась я.

- Сумасшедшая! Как тебя только не загребли! Это же злостное нарушение!

- Знаешь, - улыбнулась я, энергично замешивая тесто, - я, когда трезвая, то без тормозов, а пьяная замечаю нюансы до мельчайших деталей. Мне пить – только спиртное переводить. Другие пьют, чтобы ни фига не соображать, а я наоборот, соображать круче начинаю.

- Да ты вообще индивидуум, - хмыкнула подруга, - а тесту

стоять надо?

- Для рыбно-капустных часок в тепле, для вишнёвого, персикового и абрикосового в холодильнике, а для пиццы не надо.

- Но ты не успеешь! – воскликнула Беата.

- Успею, - отмахнулась я, - лучше достань консервированную вишню.

Естественно, я всё успела. Когда хлопнула входная дверь, я вытаскивала последний пирог из духовки.

- Привет, - услышала я весёлое, узнав голос Юлиты, - Викуля, сколько же я тебя не видела! Я так соскучилась! А ты ещё красивее стала! А чем это так вкусно пахнет?

Она тараторила, не давая мне слова вставить. Размахивала руками, трясла своими золотистыми кудрями, обнимала меня.

Потом приехала пресловутая Малга. Церемония знакомства, весёлые восклицания, обнимания...

Обе они приволокли по ящику шампанского, которые, вынув из багажников, мы поместили в морозилку. Благо, она у Беаты большая. И, не иначе, как сговорившись, с ящиком шипучки приехала и Люцина. Она оторопела, заглянув в морозилку.

- Не тебе одной такая здравая идея в голову пришла, - хмыкнула я, расставляя бутылки.

- Вик, может, твоё «Мерло» мы потом выпьем? – прошептала мне Беата, - куда мне столько шампанского?

- Я-то же самое предложить хотела, - вздохнула я, пряча бутылки в ящик, - чую, завтра нам опохмелка понадобится.

Последними явились Барбара, Эльжбета и Алваро. Я чуть не упала, когда узнала, что и они с шипучкой.

Но, тем не менее, убрала и это вино в холодильник, поскольку в морозильнике уже не было места для новых бутылок.

Мы с Беатой курсировали по маршруту кухня-гостиная, гости нас теребили, я расставляла пепельницы, поскольку из гостей большинство были курящими.

Макс и Иван Николаевич появились в самый разгар этого хаоса, я их представила гостям, а вслед за ними пришёл и Дима.

- Держи, - протянул он мне пакеты.

- Что там? – спросила я, холодея.

- Абсент, коньяк, мартини и ром, - ответил он, - и сладости.

- Слава Богу, что не шампанское! – выдохнула я, - а то все с цепи сорвались, - я показала ему содержимое холодильника.

- Фью! – воскликнул он, - да вы из запоя не выйдете!

- Выйдем, никуда не денемся! – хмыкнула я, - вот-вот должен инспектор прийти.

- Странно, что он решил ответ перед вами держать, - протянул Дима, - не похоже это на заграничного инспектора.

- Это почему? – засмеялась я.

- Зачем ему тайны следствия разглашать?

- Мало ли, - я пожала плечами и услышала звонок, - это явно он, - засмеялась я, - редкие гости станут звонить. Это скорее из приличия.

Я бросилась открывать дверь. И это действительно оказался инспектор. Он был хмур и сосредоточен.

Наши гости тут же заинтересовались появлением стража порядка, и нам пришлось вкратце объяснять. А инспектор

отведал пирога, похвалил, и перешёл к делу.

- Начну издалека, - сказал он, - поскольку эта история началась ещё в Польше.

Жила на свете одна женщина, пани Ядвига. Она была немолода, имела сына, работала, и жизнь её была самой обыденной. Конечно, в душе она хотела обрести личное счастье, но оно, счастье, никак не приходило.

Она не была особо симпатичной, просто милая, скромная, запутанная серыми буднями, женщиной.

Но внезапно ей на жизненном пути встретился человек, мужчина, которого она безумно полюбила. Полюбила так, что не могла прожить без него и дня.

Они познакомились в супермаркете; у неё порвался пакет, и продукты рассыпались по полу, а он любезно предложил ей помощь. Потом довёз до дома, пригласил на свидание, и так закрутился их роман.

Ядвига была счастлива. Она упивалась любовью, помолодела, летала, как на крыльях, а её сын с хмурым видом наблюдал за переменами, произошедшие с его, всегда серьёзной, матерью. Он понимал, что этот мужчина просто разобьёт ей сердце, он не верил, что тот что-то испытывает к ней.

И оказался прав. В тот злополучный день пани Ядвига узнала,

что беременна. Не колеблясь, она решила, что будет рожать.

То, что ей сорок, её не смутило. Она очень хотела малыша от любимого.

Только вот любимый так не считал. Она пришла к нему без предупреждения. Влюблённая женщина даже предположить не могла, что он в тот момент может быть не один.

У неё был свой ключ. В квартиру она попала беспрепятственно, и замерла, услышав голоса из спальни.

В щель приоткрытой двери она увидела своего возлюбленного.

Её любимый в тот момент стоял на одном колене, по пояс завёрнутый в простыню, а рядом с ним блондинка, тоже в простыне.

- Агата, милая, - говорил он блондинке, - я люблю тебя всем сердцем.

- А та старуха, что около тебя ошивается? – капризно протянула та.

- Я её уже бросил! Она мне ровесница, я просто не отталкивал влюблённую женщину, а встретив тебя, влюбился. Будь моей женой!

- Милый, я согласна, - кинулась ему на шею блондинка, а Ядвига бегом кинулась из квартиры, но чуя ног под собой.

Дома сын стал утешать её, но толку было мало. Она кричала, выла, рыдала, рвала на себе волосы. Она просто обезумела от горя. Сын даже вызвал «Скорую», и ей поставили успокаивающий укол.

Две недели она рыдала, а потом словно потухла. На почве стресса она потеряла ребёнка, ещё неделю ходила, как тень, а потом вдруг повеселела. Её сын совершил роковую ошибку.

Он не понял, что она всё для себя решила. Подумал, что мать отошла, успокоилась.

Но, однажды придя домой, он обнаружил мать, повесившуюся на трубе в ванной. Горю его не было предела.

Все сорок дней он пребывал в шоке, а потом на место шока пришла ненависть. Он возненавидел мужчину, который довёл до самоубийства его мать, и решил мстить. Вероятно, от горя у парня крыша поехала, потому что он стал продумывать, как отомстить, с тщательностью маньяка, учитывая все моменты и нюансы.

- Он решил, что лучшей местью для того мужчины будет

большое горе, - сказал инспектор, - его мать буквально

почернела от горя, потеряв сначала любимого, а потом своего малыша. Что может быть хуже потери собственного ребёнка? – и повернулся к Беате, - пан Януш хоть и бабник, но вас он очень любит. Збигнев хотел отомстить вашему отцу за смерть своей матери, планомерно доведя вас до самоубийства.

- Господи! – прошептала Беата, приложив ладони к щекам.

- Я правильно предположила, что в его жизни произошла какая-то трагедия, связанная с Беатой, - заявила я, - понимая, что уже разоблачён, он всё равно пытался её добить, рассказывая, как строил ей козни.

- Всё равно сволочь! – воскликнула Люцина, - это его не оправдывает. Произошедшее только на совести пана Януша. Причём тут Беата?

- Он рассуждал, вероятно, что она виновата в том, что является дочерью пана Януша, - вздохнула я, - в такой ситуации люди ищут козла отпущения, в данном случае эту роль сыграла Беата.

- Охо-хо-хо, - вздохнул инспектор, - и ведь мы бы ничего не узнали, если бы не вы, милая Эвива. Как вы вообще догадались, что тут он замешан?

- Запах, - улыбнулась я, - когда он в первый раз рылся в ящиках Беаты, вероятно, искал деньги, хотя сказал мне, что хотел взять кофе, я ему на голову мешок свиного навоза вывалила.

- Так вот что это за вонь стоит в доме, - воскликнула Малга.

- Да тут всем воняет, - хмыкнула Юлита, - пряностями какими-то синтетическими, гнилью, навозом...