Дождь только сильнее распузырился, и я бегом припустилась домой. Вбежала в прихожую, отряхиваясь, скинула сапоги на шпильках, пальто, и бросилась к своему компьютеру.

Я вообще не знаю французский, в совершенстве владею языком Шекспира, и недавно стала учить итальянский и испанский. Но с этим у меня пока фигово, и времени мало, поэтому я записываю на диск то, что хочу выучить, и весь день хожу с ним. В результате в голове образовалась каша из глаголов, и я вас уверяю, не надо учить сразу два языка, от этого только запутаешься. Я не дала Димке нанять Василинке педагога по испанскому, но надо знать его, упрямый, как стадо ослов. Он стал учить её сам.

Недавно я приехала домой, и застала в гостиной монументальную картину, Диму с Василинкой, который её на конфетах учил испанскому языку. Обычно на конфетах объясняют матешу, а он ей названия конфет на испанском в голову вбивал. С тех пор, приходя к нам, он разговаривает с ней только на испанском. Сделал ей карточки, как я когда-то, когда она только-только говорить начала. Заставил их зазубрить, числа заставил выучить, и дни недели. Вообщем, вбил ей основу, приволок гору испанских сказок, и читает их ей.

Видимо, международное происхождение тоже свою роль

играет, Василиночка у меня на четвертушку испанка, Димка на

половину испанец.

У неё оказался прямо-таки талант к языкам, и она уже ловко здоровается на испанском, и кое-что простенькое лопочет.

Думаю, когда она вырастет, она будет знать испанский, как я английский. Кстати, английским с ней занимаюсь я.

Мы с Димой постоянно ругаемся, я против испанского, а он упёртый осёл, и он считает, что английский она выучит в школе. Ей там дадут основу, а потом он отшлифует ей грамотность. Только я уже закусила удила, и Дима тоже, и оба упёрлись, а маленький ребёнок из-за того, что родители не могут общий язык найти, страдает.

И я бараном уставилась на разворот, совершенно не понимая, зачем Генрих мне это прислал. Это он знает язык страны трёх мушкетёров, а я с французским вообще не дружу. И ни слова перевести не могу. Ладно, будем решать неприятности по мере их поступления, и я набрала номер своей лучшей подружки Зойки. Зойка замужем за испанцем, лучшем другом Димки, и она имеет во Франции несколько домов моды. И знает язык, соответственно.

- Привет, - весело воскликнула Зойка, - как твои дела?

- Отвратительно! – с чувством сказала я, - сделай мне одолжение, переведи несколько статей с французского.

- Это я запросто, скинь по Интернету.

- Пришли? – участливо спросила я.

- Пришли, я тебе попозже позвоню, - и она отключилась, а я сходила на кухню, и сделала себе кофе.

- Ты отдала собаку? – спросила Анфиса Сергеевна.

- Да, мне соседка сказала, чей это пёс. А его хозяйка милая старушка, живёт на краю посёлка.

- Это та сумасшедшая старуха? Инна Петровна Колесникова?

- Почему вы называете её сумасшедшей? – повернулась я к ней, - она вполне милая.

- Да только отзываются о ней не слишком хорошо, говорят, что она бывшая проститутка, каким-то образом умудрившаяся выйти замуж за профессора.

- Уж не знаю, что о ней там говорят, но вы меня удивили, - я хлебнула кофе, - зачем вы сплетни собираете? Я с ней пообщалась, и у неё дома целый зверинец. Четыре собаки бегают, и две кошки. И сама она очень милая, только

довольно властная особа, - и я услышала звон телефона.

- И что ты там вычитала? – спросила я Зойку.

- Да фигня какая-то, без смысла и содержания. Слушай, я читаю перевод, - и она выдала какую-то околесицу.

- Зойк, слушай, а ты не могла бы сделать перевод журнала для меня? – села я за стол в кабинете, - а я покажу Генриху, и он тебе заплатит. Я не хочу, чтобы нас потом французское телевидение полоскало, чтобы они говорили, что русские идиоты. Да сам господин Тулузье это прочитает, и мы лишимся инвестора.

- Хорошо, я тебе переведу, но только один раз, и помогу найти переводчика. Такого, который бы знал русскую культуру и французскую.

- Блеск! Замечательно! Зойка, я тебя обожаю.

- Ты скинь мне всё, что там у тебя есть, - с энтузиазмом воскликнула Зойка, - я тебе утром скину перевод.

- Скидываю, - я отправила по почте работу нашего издательства, и почувствовала голод.

Закрыв крышку ноутбука, я отправилась на кухню, где застала Максима и Ивана Николаевича, которые мирно ужинали. При чём у последнего было страдальческое выражение лица.

- Меня эта бледная курица уже достала, - жалобно воскликнул он, едва завидев меня, - как ты это ешь?

- Я это люблю, - спокойно ответила я, и положила себе несколько кусочков тушёной курицы, кусок жареного карпа, и села за стол, - а вам это полезно.

- Это не вкусно, я хочу яичницы с сыром и перцем, и жареных сосисок.

- Лучше не говорите, - я сделала мину. Лично я яичницу не люблю, для меня это слишком жирно, и красное мясо практически не ем, предпочитая ему белое, и рыбу во всех видах.

Но у моего свёкра проблемы с весом, и он обожает жирную пищу. Но только я упрямая, я не только к нам в дом его приволокла, но и на диету посадила. И теперь каждый день слышу стоны, утром из-за овсянки, вечером из-за постного мяса и овощей. Меня просто смех разбирает, когда Василинка

в выходные уговаривает его поиграть с ней.

У меня очень шабутная девочка, если он соглашается, а

Василинка умеет уговаривать, то к концу дня он сваливается.

Утром я получила от Зойки перевод, схватила прилетевший факс, сунула его в папку, и бросилась в издательство.

А Генрих в зале совещаний стоял на ушах, ходил из угла в угол, и был на взводе.

- Эвива, кажется, нам пришёл конец! – кинулся он ко мне, - они уже запустили этот косяк в печать!

- Этого не может быть! – подскочила я на месте, - кто им разрешил?

- Кто им разрешил? – с ухмылкой переспросил Генрих, - так ты уже всё подписала, разворот был отослан во Францию, а они перевели, и теперь запустили в печать.

- Ты им звонил?

- Звонил, а что толку-то? Я им пытаюсь объяснить, перевод сделан из рук вон плохо, нельзя запускать журнал в печать, а эти удоды французские упёрлись. Переводил знаток русского языка, но знаток-то французский, а в идеале нужен русский, живущий во Франции. Капец!

- Капец! – на автопилоте повторила я, - Генрих, мне срочно нужен хороший переводчик, и два билета до Парижа.

- Я уже понял, и отправил курьера за билетами. С тобой поедет наш переводчик, Вероника.

- Замечательно! – я вскочила с места.

- И значит так, я даю тебе командировку на неделю, уладь всё там.

- Слушай, Генрих, сделай мне маленькое одолжение, позвони сейчас курьеру, ещё один билет за мой счёт пусть возьмёт.

- Зачем? – Генрих хитро заулыбался.

- Весьма глупый вопрос, чтобы долететь до Парижа, - и я пошла в свой кабинет.

Билеты мне привезли через час, я тем временем собрала все документы, виза у меня в паспорте была, её сделали всем сотрудникам, когда мы стали союзничать с Францией.

По пути съездила домой, взяла заграничный паспорт Макса, кое-что из вещей, и заехала к Максу на работу.

У него глаза полезли на лоб, когда он узнал, что у меня уже

билеты на руках, и вещи я уже собрала.

- А меня в известность можно было поставить? – вовсю злился он, - мне ещё у генерала отпрашиваться!

- Давай, я тебя отпрошу, - пожала я плечами.

- Ещё этого не хватало, - раздражённо воскликнул Макс, - представляю, что он скажет, когда увидит тебя. Стоять тут! – и он пошёл к генералу.

В аэропорт мы приехали за пять минут до отлёта, багаж сдавать не стали, вещей было немного, и сразу оказались в самолёте.

Но я до паники боюсь летать, и сейчас стала нервничать.

Я бы напилась, как я это обычно делаю в самолётах, но сейчас я просто не имею права это делать. Чтобы потом восстановиться, мне требуются сутки, а у меня совершенно нет на это времени.

Поэтому я вытащила ноутбук, в окно старалась не глядеть, хоть и была на грани обморока, и увлеклась пасьянсом.