А потом была поездка в Цовкру, в родной отцовский край.

Делегация представителей Кубинского района, в состав которого входит аул Цовкра, встретила обкомовскую «Победу» на склоне холма Ятул-Як. Пятьдесят всадников подъехали к машинам во главе с Магомедом Бакриевым, ветераном гражданской войны. На Амет-хана накинули черную бурку, на голову надели мохнатую горскую папаху.

- Да я в жизни никогда на коня не садился! - испугался Амет-хан, когда к нему подвели белого скакуна под богато отделанным старинным седлом. - Может ты, Яраги, на нем поедешь?

- Земляки твоего отца чествуют тебя по обычаю дагестанцев, - улыбнулся Яраги Гаджикурбанов. - Ты не беспокойся. Я буду рядом на коне. Держи поводок крепко.

За годы войны Амет-хану приходилось садиться в кабину самых различных советских и иностранных истребителей. Однако никогда не чувствовал он себя так неуверенно, как в седле, верхом на красавце скакуне. Первая же попытка пустить коня вскачь, чтобы не отстать от других всадников, чуть не кончилась печально - хорошо, Яраги вовремя сбоку подхватил. Это не осталось незамеченным. Седоусый Магомед Закриев дал знак своим то варищам, чтобы укоротили поводья и пустили коней шагом…

После долгого подъема вперег показались вросшие в склон горы камеякие сакли аула Кули. Открытые веранды вокруг домов мерцали розоватыми переливами.

У здания сельского совета всадников встретила группа седобородых стариков. Председатель Кулинского сельсовета Магомед Ругуев вышел вперед с деревянным подносом в руках. На подносе лежала горская лепешка и кувшин с ячменным горским пивом - знаменитой кулинской дукра ган.

- Добро пожаловать в отчий край! - торжественно провозгласил по-русски Ругуев, предупрежденный, что Амет-хан не знает лакского языка. - Мы гордимся твоими бое-зыми подвигами, отмеченными высшими наградами Родины. И особенно гордимся, что этих наград удостоен сын лакского лудильщика Султана!

Встреча на площади закончилась митингом, на котором присутствовали не только кулинцы, но и жители соседних аулов - Цовкры, Вачи, Кая и других. Председатель Кулинского райисполкома Исрапилов приветствовал Амет-хана Султана и от имени трудящихся района преподнес Амет-хану на иамять о посещении отчего края старинную шашку в серебряных ножнах.

- Я с детства много слышал от отца о высоте лакских гор, о гостеприимстве дагестандев, - волнуясь, сказал Амет-хан. - Однако все мы знаем пословицу: лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. И я действительно теперь убедился, что отец говорил правду. Спасибо за встречу, за то, что признали меня своим земляком…

В Цовкру Амет-хан попал только на другой день. Опять ехали на конях. Узкая дорога шла по взгорью, то поднимаясь к уже заснеженным перевалам, то опускаясь в глубокие ущелья, по дну которых шумными каскадами скатывались бурные речки. Вглядываясь в голые, скалистые горы, лишь кое-где покрытые жухлой осенней травой, Амет-хан с удивлением думал, как могут лакцы жить в этих суровых условиях. Вокруг одни каменистые горные склоны - ни лесов, ни пашни, ни даже пригодных пастбищ. Стало понятно, почему издавна лакцы стали ездить на заработки в другие края, а то и оставались жить в новых местах, как его отец Султан.

На окраине аула в толпе цовкринцев Амет-хан еще издали разглядел дядю Касима, старшего брата отца. Касим до войны работал часовым мастером в Севастополе и часто приезжал в Алупку. Седобородый, одетый в овчинный тулуп-бартук, Касим показался Амет-хану совсем стариком.

- Наконец-то ты посетил отчий дом, - прослезился Касим, обнимая племянника. Здесь же Амет-хан увидел впервые его дочь Забидат - свою двоюродную сестру, других родственников. - Жаль, что в такой день не смог приехать в аул твой отец.

До позднего вечера не утихал шум застолья в доме Касима. 3вучали тосты, оживленно лилась беседа в горной сакле. Немногие тогда в ауле владели русским языком. Поэтому Ярагн Гаджикурбанову пришлось основательно поработят чтобы успевать переводить Амет-хану разговоры своих земляков…

В Москву Амет-хан Султан дохнувшим, переполненным впечатлениями от поездки в Дагестан. Скоро должны были начаться занятия в военно-воздушиов академии и надо было решить вопрос о жилье, пока жена с сыном находились в Алупке. В сырую, темную комнату в Карачарово Амет-хан решил не возвращаться.

В Монино его ждали тихие аудитории военно-воздушной академии, наклеенные на

полотно учебные карты, игрушечные самолетики, миниатюрные военные объекты и полигоны… Здесь молодому майору предстояло осмыслить боевой опыт своих летчиков и опыт бывшего врага, изучать воздушную тактику и стратегию.

Его боевые друзья Владимир Лавриненков и Алексей Алелюхин, а также другие,

не менее прославленные советские летчики, о которых Амет-хан не раз слышал на фронте, учились в Военной академии имени М.В. Фрунзе.

Каждый день пребывания в академии ожидал Амет-хана Султана, что он, как говорится, сел не на тот поезд. Программа занятий была рассчитана на слушателей, имеющих соответствующую подготовку. Во всяком случае, требовались знания по основным школьным предметам в объеме десятилетки.

- А какие были у меня знания? - не без горечи вспоминал Амет-хан. - Довоенная семилетка да ФЗО. Мучился на занятиях, не понимал многое из того, что изучали. Да еще война напрочь вытеснила из головы все, кроме того, что требовалось для победы в воздушном бою…

После долгих раздумий в январе 1946 года Амет-хан Султан подал рапорт начальнику академии. «Трезво взвешивая уровень своих знаний, - писал он в рапорте, - не вижу возможности дальнейшей учебы. Поэтому прошу отчислить, так как не уверен, что выдержу пять лет учебы в академии».

Уход из военно-воздушной академии автоматически означал демобилизацию из армии. Что делать дальше, Амет-хан не знал. Поскольку жена и сын еще находились у родителей, он поехал в Алупку. Решил пока отдохнуть в Крыму, а там видно будет.

И действительно, первое время в родительском доме Амет-хан не ломал голову о будущем, отдыхал, как говорится, душой и телом. Каждый день ходил к морю, много гулял с женой и сыном по Алупке, знакомил Фаину с родным городом, окрестностями. Однако деятельной его натуре этого хватило не надолго. Мысли «Что же дальше? Где мое место в мирной жизни?» - с каждым днем тревожили все более. Знал, конечно, что в принципе выбора у него почти нет. Одно он понял твердо: может остаться только летчиком. Но летчиком - где? Проще всего, конечно, в гражданской авиации.

Однако это для него, аса-истребителя, было все равно, что пересесть со стремительной легковой машины за руль гусеничного трактора. Оптимальный вариант - стать летчиком-испытателем. Уже в конце войны стало понятно, что на смену винтовым самолетам грядут другие, принципиально новые, скоростные машины. А скорость его стихия, высота - его высшее желание.

В марте 1946-го Амет-хан, вновь один, возвращается в Москву. Теперь он знал, что его место в авиационном испытательном центре. Работа летчика-испытателя - вот где он может реализовать свои способности, знания и опыт. Амет-хан Султан подал заявление в подмосковный Летно-испытательный институт - ЛИИ.

Вскоре приехала в Москву и Фаина, оставив сына на попечении любящих Насибы и Султана. Фаина Максимовна устроилась работать на Главпочтамте, а Амет-хан слонялся по Москве в ожидании ответа из ЛИИ. Снимали они тогда скромный номер в гостинице…

В тот летний вечер Амет-хан сидел на скамейке в парке, безучастно разглядывая

гуляющую публику. На душе было тоскливо. ЛИИ молчал уже который месяц, жить приходилось на скромную зарплату жены. Состояние неустроенности сильно угнетало Амет-хана.

Вдруг Амет-хан увидел, как в начале алпеи появился Владимир Лавриненков с молодой женщиной. Они шли в его сторону. Амет-хан развернул газету, чтобы укрыться, остаться неузнанным. Он знал, что его боевой друг и командир полка учится в академии, знал также, что его бывший командующий 8-й воздушной армией генерал Т.Т. Хрюкин служит в Москве в Управлении ВВС. Но не в характере Амет-хана Султана было обращаться к кому-либо за помощью. Сам ушел из академии и сам должен теперь найти свое место в жизни.