Газета «Пролетарий» сообщала, что «кареты «скорой помощи» работали под выстрелами, но им удалось спасти лишь ничтожную часть раненых». Только по официальным данным администрации порта, погибло около 1260 человек. Эту страшную ночь из-за обилия пролитой крови одесситы прозвали «красной»{195}.

Однако не все солдаты участвовали в расстреле. Например, по сведениям Одесской группы РСДРП, «в одном полку две роты совсем отказались выходить… В порту из 16 рот стреляли лишь две, из которых одна рота стреляла вверх. В ней нашлось лишь девять защитников царя. Другие солдаты прямо повыбрасывали патроны…»{196}. «По моему соображению, - писал очевидец Левенок, - если бы все стреляли в народ, то, пожалуй, не осталось бы ни одного живого человека из тех, которые бежали по набережной»{197}.

Сгорели все портовые здания и несколько пароходов. Убытки от пожара составили около 50 млн. руб.{198}

Катера с солдатами отрезали выход из порта, но группе рабочих удалось пробраться к броненосцу и сообщить о расстреле. А. П. Березовский и А. Н. Матюшенко отправились в порт на разведку. Вернувшись, они рассказали, что солдат морского батальона заявил им о готовности его части перейти на сторону восставших и увлечь солдат других частей. Еще за несколько часов до этого к «Потемкину» подходила шлюпка с делегатами Измайловского и Дунайского полков с таким же заявлением. Матросы потребовали от судовой комиссии отдать приказ немедленно открыть огонь по войскам и полиции, но комиссия отказалась. Причины этого отказа до сих пор не выяснены, но существует целый ряд версий. По одной из них командир Д. П. Алексеев «отказался выполнить решение команды, ссылаясь на отсутствие электрических приборов [74] для ночной пристрелки»{*19}. Однако, согласно показаниям самого Д. П. Алексеева и воспоминаниям К. И. Фельдмана, командир убедил матросов, что слышны не выстрелы, а треск горящих построек. По сообщению листовки Бунда, комиссия мотивировала отказ от обстрела невозможностью видеть цель сквозь закрывшие порт клубы дыма{199}. По всей вероятности, именно невозможностью стрельбы по невидимой цели и объясняется отказ комиссии от обстрела. Тем не менее благоприятные условия для десанта, даже без артиллерийской поддержки, существовали, но потемкинцы упустили момент для захвата города. Они ограничились следующим воззванием к войскам гарнизона и населению Одессы:

«От команды броненосца «Князь Потемкин-Таврический».

Просим немедленно всех казаков и армию положить оружие и соединиться всем Под одну крышу на борьбу за свободу; пришел последний час нашего страдания, - долой самодержавие!

У нас уже свобода, мы уже действуем самостоятельно, без начальства. Начальство истреблено. Если будет сопротивление против нас, просим мирных жителей выбраться из города. По сопротивлению город будет разрушен»{200}.

Расстрел в порту был организованной провокацией царских властей. После него рабочее движение в Одессе поднялось на новую ступень. Источники не отмечают сколько-нибудь крупных вооруженных выступлений. Однако рабочие рвались в бой, требовали оружия и бомб. Даже социал-демократы из рабочих просили принять их в эсеровские боевые дружины, несмотря на несогласие с общей программой эсеров. Они рассчитывали получить оружие хотя бы таким путем. Всеобщая забастовка продолжалась. Массы ждали обещанного сигнала социал-демократических организаций. Многие революционно настроенные рабочие пытались действовать самостоятельно: 16 июня, на следующий день после расстрела в порту, войска дважды открывали огонь по толпе рабочих, стремившихся прорваться в порт и установить контакт с восставшими матросами{201}. [75]

Одесские большевики, как уже отмечалось, не были в состоянии возглавить восстание. В Соединенной комиссии они также оказались в меньшинстве. Согласно воспоминаниям большевички Н. Ростоцкой (О. И. Виноградовой), Соединенная комиссия никак не могла решить: сложилась в городе революционная обстановка или нет? Меньшевики, словно не замечая резко возросшей революционной активности масс, считали, что надо «продолжить еще день-два всеобщую стачку и затем приступить к мирной организационной работе, пропаганде и агитации». В то время как рядовые рабочие-меньшевики дрались на баррикадах, руководство Одесской группы РСДРП не принимало практических мер для организации и координирования революционных выступлений. Предательской тактике меньшевиков большевики противопоставляли проведение широкой агитации среди матросов за бомбардировку и высадку десанта, которые помогли бы рабочим захватить город. Бундовцы также выступали за решительные действия. Их план отличался от плана большевиков только предложением организовать небольшие вооруженные отряды, которые должны были вести за собой невооруженную массу рабочих. Казалось бы, переход бундовцев на сторону большевиков обеспечил последним руководящую роль в комиссии, но из-за противодействия меньшевиков в ней шли долгие споры, ее члены медлили с окончательным решением и не вели практической подготовки к восстанию{202}.

15 июня эсеры предложили Одесской группе РСДРП заключить союз для захвата города. Получив от меньшевиков отказ от совместных действий и зная о решении потемкинцев не начинать захват города до прихода эскадры, эсеры дальнейшей инициативы не проявили, ожидая развития событий. Еще в январе 1905 г., в самом начале революции, В. И. Ленин писал: «Немедленное вооружение рабочих и всех граждан вообще, подготовка и организация революционных сил для уничтожения правительственных властей и учреждений - вот та практическая основа, на которой могут и должны соединиться для общего удара все и всякие революционеры». Меньшевики игнорировали это указание. Их делегаты заявили эсерам, что «они уполномочены говорить только с либералами». Ориентация меньшевиков не на левый [76] блок, а на союз с либералами означала измену революции. К тому же одесские либералы не оказывали революционным партиям никакой помощи, хотя и не прочь были воспользоваться победами рабочих: в день прихода «Потемкина» среди либералов раздавались голоса о революционном комитете и временном правительстве {203}.

Размах забастовочной борьбы, готовность рабочих к решительным действиям в союзе с матросами, сочувствие восстанию со стороны многих солдат гарнизона создавали реальную возможность захвата города и провозглашения временного революционного правительства. При таких условиях высадка десанта являлась естественным следствием прихода восставшего броненосца в Одессу. Наступательные действия потемкинцев при активной поддержке рабочих должны были заставить Соединенную комиссию и одесских меньшевиков перейти к решительным действиям. Пассивная тактика судовой комиссии «Потемкина» отрицательно влияла не только на развитие событий в целом, но и на команду броненосца. Член Одесского комитета большевиков И. П. Лазарев в отчете ЦК РСДРП отметил, что отсутствие активных действий угнетающе сказывалось на настроении матросов, особенно новобранцев. По наблюдениям Н. Ростоцкой, побывавшей на «Потемкине» 15 июня, «матросы тяготились неопределенностью положения» {204}. Что же касается опасений судовой комиссии за вероятную неустойчивость десанта, то уровень революционного порыва и борьбы рабочих наряду с активной агитацией социал-демократов, безусловно, способствовали бы политическому воспитанию несознательных матросов, пониманию ими насущных целей и задач. Следовательно, десант был бы вполне возможен даже при наличии имевшихся неблагоприятных условий. Высадке его мешали предательство одесских меньшевиков и нерешительность судовой комиссии, которая объясняется оторванностью ее от борьбы рабочих Одессы. Последнее чрезвычайно важно, ибо настроение всей команды и тактика судовой комиссии резко изменились на следующий же день, 16 июня, под влиянием известий о событиях в городе, когда потемкинцы приняли решение о бомбардировке и высадке десанта.

Обстрел Одессы орудиями «Потемкина» - одно из важнейших событий восстания. В источниках и историографии [77] существуют разные версии о его причинах и поводах. Так, в воспоминаниях И. А. Лычева, К. М. Перелыгина и Я. В. Склярова говорится, что бомбардировка была вызвана стремлением отомстить за расстрел в порту. И. И. Старцев-Шишкарев называет в качестве ее причины известие о заседании военного совета в городском театре. К этому мнению присоединяется А. П. Березовский. К. И. Фельдман и Д. П. Алексеев добавляют еще известие о готовности солдат присоединиться к матросам после бомбардировки {205}.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: