– А ты случаем не перегрелся, а? – осведомился Иван Тимофеевич. – Может, суп горячий?
– Нет, суп не такой уж горячий.
– Суп не горячий? Вам тотчас заменят, – сказал метрдотель, обходивший все столики и сам устанавливавший подсвечники.
– Нет, нет, речь не о том, – успокоил его Костя.
– Энергия отключена в связи с переходом на новый кабель.
К концу «смены» посетителей лифты заработают, – заверил метрдотель, услужливо улыбаясь.
– Дело в парниковом эффекте, – сказал Костя, созерцая широкую спину отошедшего метрдотеля. – Из-за углекислоты.
– Это как же так? – поинтересовался Гусаков.
– А как в оранжерее, – внезапно вмешалась Вика. – Стекло пропускает солнечные лучи, а тепловые с грядок задерживает. Углекислота, накапливающаяся в атмосфере, вроде стекла. Чем ее больше будет, тем стекло как бы толще.
Все три соседа удивленно взглянули на Вику.
– Это у меня роль была такая, – встряхнув волосами, бодро сказала она.
– В спектакле.
Вика не шутила. В Московском энергетическом институте, где она училась, действительно репетировали инсценировку какого-то фантастического рассказа.
– Очень приятно оказаться рядом с артисткой на такой московской высоте, – сказал турист, поправляя галстук.
– Заслуженной, поди, – лукаво буркнул в усы Гусаков.
– А как же! – рассмеялась Вика. – Непременно «заслуженная артистка без публики».
– Заслуженная артистка республики, – почтительно улыбнулся турист. – Какой театр, осмелюсь узнать?
– Театр имени Сатира, – выпалила Вика, готовая прыснуть от смеха.
– Театр Сатиры? Мечтаю туда попасть.
Костя с Иваном Тимофеевичем переглянулись. Они-то все расслышали. Чтобы не заострять на этом внимания, Костя стал увлеченно говорить о том, что люди дымят миллиардами труб, разъезжают в миллионах автомобилей, отравляя воздух. безжалостно уродуя родную планету.
Возрастет ее температура на два-три градуса – и начнут таять арктические и антарктические льды! Уровень океана так поднимется, что моря затопят современные порты и даже целые промышленные страны, а на месте ныне плодородных земель образуются пустыни.
– Весьма неприятное пророчество, – заметил турист. – Оно не может не тревожить специалистов, экспертов.
– Что же теперь, цивилизацию на замок? Вернуться в каменный век? Голый человек на голой земле? – нахмурился Гусаков и кивнул на горящие свечки.
– Нет. Иван Тимофеевич. Люди сберегли бы свою планету, если бы использовали только излучаемую Солнцем энергию.
– В гидростанциях, например, – подсказала Вика. И на немой взгляд Кости шутливо ответила: – Я играла русалку, застрявшую в гидротурбине.
В огне свечей стриженая головка Вики казалась бронзовой.
– Очевидно, волосы тогда у вас были длинные и в водорослях? – пошутил Костя.
– Да, даже длиннее ваших. Парик надевала. И теперь могу!
– Не стоит! У вас изменится стиль. А насчет гидростанций вы правы. Солнечная энергия испаряет воду, поднимает ее, создает напор в реках. Но гидростанции стоят дорого. Возникают моря на месте плодородных земель. Пропадает рыба. Исчезает икра. Меняются местные климатические условия.
– И не всегда в лучшую сторону, – подхватила Вика.
– Есть другой способ использования солнечной энергии.
– Полупроводники? – спросил турист. – Читал: еще академик Иоффе из Ленинграда подсчитывал, что среднеазиатских пустынь вполне достаточно для энергоснабжения всего мира.
Полагаю, будет слишком дорого. Бизнес не для всех стран.
– Можно без полупроводников, – сощурился Костя. – Наши предки куда расчетливее использовали солнечную энергию. Для них сегодняшняя погода – просто выгода!
– Ах, ветер, – кивнул турист.
Вика невольно поежилась, вспоминая, как ждала Катю.
– Очень капризно, неустойчиво, – закончил турист.
– Это не мешало морякам под парусами бороздить океаны, а о Голландии я уже говорил.
– Хотите опять ветряки? – почтительно осведомился турист.
– Нет! Вопрос можно решить куда более кардинально.
– Стоп! – сурово оборвал Гусаков.
Вика даже невольно снова качнулась на стуле, словно зал вздрогнул. Но на самом деле все оставалось на местах. – Я решил-таки твой этюд с новым взаимопатом. Взгляни, верно ли? – и он придвинул к себе подсвечник.
Костя наклонился над доской. Иван Тимофеевич стал передвигать фигурки. И в этот момент гул прошел по залу. Зажглись настольные лампы, и Вика с неохотой задула свечи.
– Поехали! – сказал Иван Тимофеевич. – Значит, выходит, не конем на пятом ходу идти на е2. а самим батькой на е1. чтобы диверсанта, что сквозь дыру d4 пролез, придержать – 5. Кре1
– Диверсанта? – деланно рассмеялся турист, тоже теперь заинтересовавшийся позицией на доске. – За траву не удержишься. Черный король, диверсант, как вы сказали, обязательно проскочит на b2.
– Пуская, пускай! Мы его для виду пропустим, заманим. Вот так: 5… Крс3 6. Крd1 Крb2 7. Кe4. Мы кавалерию подтянем пограничную!. Благо она и при танках осталось. 7… Кр: b1 8. Кc3+!
– Отдаете коня?
– Попробуйте скушайте. 8… С: c3 и белым пат!
– Хвала! – восхитился турист. – А если не брать коня?
– Тогда 8… Крb2 9. Крd2 – и черным пат!1/2-1/2
– Вы – волшебник шахмат, маэстро! Это ваш этюд? Я восхищен и буду демонстрировать его всюду! Но как вам удалось разрешить его так быстро? – обратился турист к Гусакову.
– Знал что искать. Взаимопат.
– И это все совсем верно? Я слышал, переделка прежнего?
– Говорят, шахматный этюд – это позиция, в которой авторский замысел еще не опровергнут. – солидно начал Гусаков… и рассмеялся.
Вика смотрела в окно. Дождь кончился. Насколько хватал глаз, в дымку уходил раскинувшийся внизу исполинский город.
Вика снова парила над ним. И вдруг внизу огненными гирляндами вспыхнули уличные фонари. Вика даже захлопала в ладоши.
Люди поднимались из-за столиков и направлялись к лифтам.
Вике жаль было уходить. Но се соседи по столу, обсуждая шахматную позицию, встали. Турист восхищался.
– В этом этюде то отменно, что все фигуры к патовой позиции со всей доски стянулись, – говорил Иван Тимофеевич.
– Не все, – возразил Костя. – Слон на а1 стоит. Никак я не мог заставить его туда прийти. От этого и побочные были.
– Это хороню, что ты сам так оцениваешь. Но успокаивайся, пока не достигнешь. И не только в шахматах.
– Достигну! Вот увидите, достигну! Тяга… – многозначительно сказал Костя.
На улице уже стемнело. Ветер совсем стих. И тучи не цеплялись больше за шпиль башни. Огни на ней казались звездами, но не мерцали.
Костя и Иван Тимофеевич смотрели вверх и говорили о чем-то непонятном.
– Трубу бы такую, – заметил Гусаков. – Вот где была б тяга!
– Что вы! Выше надо. Раза в два!
– О чем вы? – спросила Вика. Ей было досадно, что она и в шахматах, и, видимо, еще в чем-то ничего не понимает.
– О парашюте, – живо отозвался Иван Тимофеевич, заметив рядом с Викой туриста. – Вместо лифта трубу бы сделать до самого «Седьмого неба». И чтоб в ней тяга. Подхватит парашют – и доставит вас наверх. Там стропы отстегнете – и к столику.
Вика рассмеялась:
– А вы тоже выдумщик.
– А как же? Мы тоже «заслуженные без публики».
– Из театра имени Сатира?
– С театра военных действий против слепых сил природы иi неразумного человечества! – пришел на помощь старшему другу Костя.
– Был очень счастлив узнать столь много интересного и красивого, – сказал турист, опять почтительно улыбаясь.
– Вика! – раздался рядом тоненький голосок. – Я тебя так долго жду. Даже стемнело. Промокла вся. Теперь кашлять буду.
– Катя! А я твой билет изорвала. Не опаздывай. Ну, ничего.
Мы я другой раз сюда на парашюте поднимемся.
– На парашюте? – удивилась девушка.
– Я сейчас тебе псе расскажу. До свидания, рыцари заоблачных замков!
– Подождите! Куда? – закричал Костя, кидаясь вслед удаляющимся девушкам. – Я с вами!