Поиск
«Легкоизалетный чертит кругозоры…»
Легкоизалетный чертит кругозоры.
Памятями дышит клокот земей.
Черные круги полей оратай
Над лютой дней.
Но и кто
Игры темной увлечет
В логи тайны громады?
Дам иглы
Глубин моревых.
Ни гнет, ни покоя;
Исчерти путей лесы, закрути
Тьмой исчлы.
Нет, нет, — за этой же заставой
Кто оберет свои гони:
Они сони, они трусы, они блекнут
Поднимай же медленно руки,
Вот волна.
1913
«О — я не насладился плодами дальних рек…»
С.Я. Рубановичу
О — я не насладился плодами дальних рек.
Я на берег садился. Одинокий человек.
О — дунь, жестяной ветер, на дубов сырую грань!
Разграбить осень грабов, кленов жесткую дрань.
И так же грабить путника, забывца о плодах,
Которыми он не насладился на дальних реках.
Захаживали волны за корни черных ив.
Но я быль равнодушен и боязлив.
А грань далеких волн, отчаявшись, звала:
— Окипи нас мокрой ладонью весла!
И мне не нужен быль однажды мой хитрый звон,
Над ним торжествовал многоводный сон.
Там тучно зрели… — ах, должно быть, не рассказать!
Померанцы ли? — и сердца их: солнц бешеная рать.
Мой меч был тонок — невидимая струна.
И в землю ухолила дрожащая слеза. —
И я не насладился плодами тех рек,
Где было веселье. Одинокий человек.
1914
Кинематограф
Ужель уберечься
Слева — рева, взрыва — справа?
Горой бульварного песка
Трамвай равнодушно бегущий снизу.
Когда блестка ее.
Кушей порывает выси,
Мчится.
О, отрясывайся, —
Небо, сводящее дорогой,
Суд походи мелкой
Молочнистый.
И вот (не может быть! ужели!
Что вы, что вы! помилуйте! — ):
Скорченными ногами
Пробегает изречений
Вялый поток,
Как сон изрешетений…
Но тут лучше мне остановиться?
Не думайте, все же,
Ошибочно приписывая…
— Плисовые огни, снятся рожи—
Как этот каждый удар
Есть совершенно — трепет
Телефонных болтовней,
Перси головней расстрелив… —
И бросивши карандаш о земь,
Забыв про озимь и про все,
Презрительно забыл про что.
10 мая 1914
Кисловодский курьерский
И.А. Аксёнову
О, легкая мнимость! о, быстрая улетимость!
Как — гул колес, стук, крик лег;
Разверни хрип, вой мук живых,
И со стрелки соскальзывай — раз, два, три, — еще:
Раз, два, три! — железными зубами
Куснуть стык; зеленому огоньку
Лепетнуть. Семафор —
Язык
Опуская, чтоб вырвать вой,—
И быстрее:
Мчее, левее, милее, живее, нежнее
Змея живого медным голосом —
Хрип звезд, брань столбов,
И: ровно-чудно, словно-бурно,
И: нудно-ёмко, скудно-до домны:
По мосту летивея —
Графиты… черноземы… сланцы…
Гра-ра-ра-фиты, —
Черно-чер-ер-ер-черноземы
Ссссслан-аннн-анцы, —
Стоп! — вынь да положь, —
Стансы. —
Станция. 10 минут.
1915
В возвышенном роде
Libre soil cette infortune.
Как копий высок нам венец!
Ройте быстрее валы морей; —
Копье над лучом — миг конца.
Цепь зарниц! Расклейте тоны!
Смущенные гневы выросли
Певом веретена или грома,
Но тянко взор — в нефы мысли
Теперь и разорву феорему,
Закачусь — обогнем — за сон:
Рай торжества, восторга!
Кра-та-та! Га-у-ё! Га-у-ё Кра-та-а!
Восторга винт раскрутим,
За сон за игр око закинь ты!
Феорему, улов, гор — пыл, взор
Мыслей фонарь-дно киньте.
Грома, хрома гном вытряс;
Осла радостей — гон легкий.
Еноты на брегах степь-дня: —
Так не лобзаться на топор; —
Ее ром лавирует, событья ос, —
Ценя в массе: ход копий, рок.
23 июня 1914
Книга четвертая
то бы мне не выли в уши об искусстве, и твердо помню и буду помнить одно: в толстые уши мессира Беневоленте не пролезет даже хрип висельника — поэтому то я не могу надеяться, чтобы он услышал меня даже в мой предсмертный час. Да что я буду здесь болтать о борове Беневоленте! — полюбуйтесь, дорогие друзья мои на нашего приятеля Каналья, — смотрите, как он, морща низкий лоб, поносить Антонио: а ему на роду написано быть кладбищенским сторожем!
Необычайная ловля
Е.Г. Лундбергу
День мутными растрескивается речами,
Грозной чернью обветренных слов.
Несутся их толпы за толпами.
Собирая свой темный улов.
В сетях их пресветлые рыбы.
Чешуей они — блёстками блекнут:
На руках их раны, изгибы,
Глаза — горькие слезы исторгнут.
Невозможно их бег прекрасный
Живой рукой остановить.
А яростные вои, рыданья
Бросают они по пути.
Кто сбирает их — королевич,
Ему не плакать ни о чем;
Он ложится на свое ложе
И повторяет их беглый гул.
С ним одним говором бессмертным
Говорит живое небытие.
По щекам его тихо стертым
Скатывается слеза его.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: